Дождь хлестал как из ведра. Пришедший внезапно, он поливал землю, грохоча молниями, словно Зевс решил лично спуститься с небес на землю.
В такую погоду нормальные старики дома сидят, чай пьют и смотрят из окна на непогоду, ну а я ненормальный. Я любопытный, старый ботаник, которого завело глубоко в лес шило в одном месте.
Впрочем, я об этом не жалел. Только такие моменты, когда вокруг сверкают молнии и грохочет гром, и делали меня еще живым в моем-то возрасте. Ну а смерть… Она за всеми ходит по пятам, что ж из-за этого теперь всего бояться?
В своем возрасте я держал себя в хорошей форме и все еще мог довольно бодро лазить по лесным тропам с рюкзаком и фотоаппаратом, выискивая редкие растения. Собственно, этими редкими растениями был набит мой домик неподалеку от этого леса, который я знал как свои пять пальцев.
Именно поэтому я с удивлением смотрел на цветок, листья которого сияли голубым, по которым пробегали крошечные разряды голубых молний, а стебель сиял ярко как лампочка. Подобное чудо природы я никогда прежде не видел, и даже не слышал о таком. Даже сначала подумал, что мне всё это чудится от вспышек молний и дождя, но несколько фотографий не оставляли места для сомнений – цветок настоящий, а не галлюцинация старого мозга. Сразу окрестил его Громовым.
Хотелось сделать еще как минимум сотню фотографий с разных ракурсов и положений, а еще больше хотелось подобраться поближе. Как любой ботаник, я хотел открыть что-то новое, найти уникальное растение, а лучше вид, вот только ничего подобного за всю жизнь мне так и не встретилось.
Эх, была не была! Я шагнул из-под защиты ели, под которой укрывался, прямо под барабанящий дождь.
Я осторожно подобрался поближе, на расстояние трех-четырех шагов и навел объектив. На грохот грозы я уже не обращал внимания. Более того, какое это вообще всё имело значение, когда передо мной такой цветок?
Неожиданно справа вспыхнуло. Молния вонзилась в дерево и следом прогохотало так, что у меня уши заложило. Я дернулся и чуть не выронил фотоаппарат. Я все еще недостаточно близко. Мне нужен более крупным план, а лучше фото сбоку.
Я сделал шаг…еще шаг…еще…
Расстояние между нами сократилось до пары шагов.
Вот! Вот теперь идеально!
Палец опустился на кнопку, прозвучал щелчок и… в тот же миг меня ослепило. Молния вонзилась прямо в цветок и ее ветвистые побеги разошлись по земле. Одна из них дотянулась прямо до меня. Все тело пронзило дичайшей болью и меня накрыла тьма.
****
Сознание возвращалось ко мне медленно, словно я выныривал из дна глубокого темного озера.
А потом память вернулась мощным рывком, от которого стало больно.
Я вспомнил всё: грозу в лесу, тот удивительный цветок и удар молнии.
Я умер. Должен был умереть, ведь в семьдесят восемь лет после удара молнии не выживают.
Стоп, так я всё-таки выжил? Но как? Это невозможно!
И тем не менее я мыслю, и даже…ощущаю свое тело.
Еще через пару секунд я понял, что что-то не так.
Я лежал на чём-то мягком, а вовсе не на мокрой земле в лесу, как должен бы, а запахи… Пахло какими-то незнакомыми травами, хвоей и еще чем-то неуловимым. Будто в воздухе растворили кусочек грозы, но он был более концентрированный и живой что-ли. Я сделал глубокий вдох и словно попробовал воздух на вкус. Он был насыщен странной невидимой энергией, от которой приятно покалывало легкие. Никогда прежде такого не ощущал.
Это всё как-то странно…
Открыть глаза оказалось на удивление трудно, мои веки словно налились свинцом.
Волевым усилием открыл глаза и по ним тут же ударил тусклый свет, кажущийся после пробуждения ярким. На пару секунд закрыл глаза, подождал, и открыл снова. Стало полегче, да и зрение начало различать детали окружающего мира.
Я увидел над собой потолок. Несколько секунд с легким недоумением рассматривал грубо отесанные, потемневшие от времени бревна, между которыми виднелась пакля и пучки трав. В одном месте темное пятно — видимо, когда-то подтекала крыша.
Главное, чтоб это не моя крыша сейчас подтекала.
Так, ну я точно не в лесу и не в больнице. Очевидно я в чьем-то доме, но не в своем. Во-первых, в моем потолок был другим, а во-вторых, у меня аккуратный дом из бруса, обшитый изнутри вагонкой. Это же…больше похоже на старую деревенскую избу, построенную лет двести назад.
Лежал я на плотном тюфяке, который был набит, судя по запаху, сухими травами и каким-то пухом.
Я попытался сесть и охнул от неожиданности, ведь моё тело послушалось мгновенно. Не было привычного скрипа суставов и головокружения от резкой смены положения… я просто сел. Не было этой крошечной задержки между мыслью и реакцией тела, все получилось легко и естественно, прямо как в молодости.
Да когда в последний раз в моем теле была подобная легкость? Лет сорок назад?
Последний десяток лет жизни вообще приучил меня к тому, что боль — мой постоянный спутник. Сначала ноющие колени по утрам, потом весь день тупая боль в пояснице, когда слишком долго наклоняешься над микроскопом, а потом еще и вдобавок резь в глазах от чтения мелкого текста. Тело напоминало о возрасте каждый день, каждый час. Просто я привык преодолевать эту боль, иначе ты сначала перестаешь делать одно, потом другое, а там глядишь и уже из дому не выходишь. Хорошо хоть моя память была такая же феноменальная, как в молодости: я с легкостью мог запомнить любое растение с описанием его отличительных черт. И запоминал всегда так легко, будто оно мне от природы дано.
Взгляд упал на руки и я подзавис секунд эдак на десять, тупо уставившись на них.
Тонкие руки без набухших вен и возрастных пятен, без сморщенной кожи и морщин — в общем идеальная упругая и гладкая молодая кожа. Я пошевелил пальцами. Невероятно! Удивительная подвижность: руки двигались легко, не было привычной старческой скованности! Хоть сейчас садись за рояль, в молодости я неплохо играл на нем, потом стало уже как-то не до того.
Это всё замечательно, но это не мое тело, не мои руки и не мой дом! Тогда что это со мной? Кома или галлюцинации умирающего мозга? А может это… реинкарнация?
Забавно, я всегда был материалистом и посмеивался над мистическими теориями коллег, которые верили в «душу растений», в перерождение, параллельные вселенные и прочую эзотерику. А теперь…
Тело и всё вокруг было слишком реальным и осязаемым, слишком настоящим. Я чувствовал каждое прикосновение грубой ткани рубахи к коже, слышал запахи и звуки. И если это сон, то самый реалистичный и детализированный в моей жизни.
Я осмотрел себя внимательнее: на мне была простая льняная рубаха, которая тоже пахла травами, а под ней худощавое подростковое тело. Я осторожно дотронулся до лица и не ощутил никакой колючей щетины, только гладкую упругую кожу.
Но если приподнялся я легко, то вот встать оказалось сложнее: сразу навалилась слабость, совсем как в моем старом теле, поэтому я остался сидеть на лежанке.
А теперь самый главный вопрос — ГДЕ Я?
Комната была маленькой — метров десять, не больше. На стенах было множество полок, заставленных разнообразными глиняными горшками и баночками, с торчащими из них растениями. Слева от меня, от потолка к моей постели свисал пучок душистых трав.
Вот откуда такой сильный запах! Травы.
У одной стены стоял массивный дубовый стол, весь исцарапанный от долгого использования. На нем лежали какие-то инструменты: ножи, пестики, весы. Всё это выглядело как дом травника или алхимика из средневековой сказки.
Я всмотрелся в травы и сердце от волнения само собой забилось быстрее — этих трав я не знал!
Формы листьев были мне совсем незнакомыми, а ведь я знал тысячи растений: от самых распространенных до экзотических и только-только найденных видов. Я мог определить вид по форме листа, жилкованию и расположению на стебле, собственно, как любой профессиональный ботаник. Но эти растения я не узнавал.
Одна висящая связка была с листьями похожими на папоротник, но слишком мясистыми, с серебристым отливом. Другая с чем-то вроде розмарина, только иглы были шире, а на кончиках каждой виднелись крошечные капельки, похожие на смолу, но чуть светящиеся в полумраке слабым зелёным светом. А потом я заметил и другие травы в комнате и аж приоткрыл рот от интереса. Ботаник на мгновение во мне возликовал: даже в этой странной ситуации я не мог удержаться от профессионального интереса. Вон то растение на подоконнике — у него листья как у подорожника, но с серебристым отливом. А вон то, что сушится под потолком, явно семейство зонтичных, но структура соцветий… И тут мой взгляд упал на деревянный короб, из которого торчал цветок. Дыхание перехватило от узнавания.
Да это же тот цветок, который я фотографировал перед тем как в меня ударила молния!
Единственным отличием было то, что он не светился и по нему не пробегали разряды молнии, а в остальном один в один!
Странное совпадение? Или нечто большее?
Только я хотел встать и прикоснуться к этому чуду природы, как резко и с противным скрипом отворилась дверь.
В дверях стоял…дед. Высокий, широкоплечий, с густой седой бородой и проницательными карими глазами. Возраст сгорбил его спину, но в движениях чувствовалась скрытая сила. На нём была грубая холщовая рубаха, кожаные штаны и тяжелые сапоги, испачканные землей.
В руках он держал плетеную корзину, полную каких-то растений.
— Элиас? — удивленно воскликнул он. — Хвала Великому Древу ты жив!
Элиас? Какой еще Элиас? Это он мне, что-ли?
Видимо на моем лице это недоумение отразилось, потом что старик нахмурился.
—Ты чего? — спросил он, — Память отшибло? Как будто видишь меня в первый раз!
Наверное, я бы что-то уже ответил, но в тот же миг воспоминания чужой жизни начали всплывать в моем сознании медленно, как пузыри в болоте. Элиас…это имя того паренька, в тело которого я попал. Точнее, теперь это я.
— Всё…нормально. — вырвалось у меня, и я ужаснулся собственному голосу. Тонкий, мальчишеский, совсем не мой хриплый бас.
— Не похоже, что нормально… — ответил Грэм, не отводя от меня взгляда.
— В голове каша. Что произошло? — выдохнул я секунд через двадцать. Этого времени мне хватило чтобы сориентироваться в потоке воспоминаний.
— Ты ничего не помнишь? — уточнил старик, — Совсем? Меня тоже не помнишь?
Дед Грэм — имя всплыло в памяти само собой, вместе с ворохом воспоминаний. Единственный родственник Элиаса, бывший Охотник, а теперь травник и собиратель, который воспитывал внука после смерти родителей. Строгий, но любящий старик, который учил мальчика различать растения. Вот только парнишке эта наука была ни к чему. Не хотел он быть ни травником, ни вообще заниматься чем-либо связанным с травами. Травники в его глазах не пользовались уважением. И к деду он относился так же.
— Помню. Ты –- Дед Грэм.
— Уже хорошо. — ответил старик. — Ну и напугал ты меня, думал ты раньше меня отправишься к праотцам.
А потом взгляд его из теплого и доброго стал колючим.
— Скажи, Элиас, — неожиданно в его голосе послышались отчетливые злые нотки, — в тебе есть хоть капля благодарности, хоть капля совести? А?
Я застыл, во-первых не зная, что отвечать, а во-вторых удивленный переменой в поведении старика.
— В смысле? — непонимающе переспросил я.
— Делаешь вид, что не понимаешь о чем речь? — продолжил напирать он.
— Я действительно не понимаю о чем речь, — ответил я, стараясь не выдать вновь нахлынувшего волнения.
— Громовый Цветок. — палец Грэма указал на короб с тем самым громовым цветком, — Скажи еще, что не помнишь что это такое.
Громовый цветок…
В голове всплыли воспоминания паренька, и на душе стало мрачно от поступка Элиаса. Этот засранец пытался его украсть, продать и отправиться в другие места, подальше от деда. Вот же неблагодарная скотина! Хотя стоп… Кажется этого неблагодарного внучка кто-то подговорил… Только воспоминания были слишком хаотичными, чтобы с ходу это понять.
Мы с Грэмом встретились взглядами.
— Кажется, ты начал вспоминать. — мрачно заметил Грэм, словно прочитав что-то в моем взгляде.
В тот же миг мне самому стало стыдно от поступка Элиаса, как если бы я сам собирался украсть цветок.
— Этот цветок… — начал я.
— Молчи! — отрезал старик, прошел к столу и тяжело опустился на стул, словно ноги его больше не держали, — Лучше молчи, Элиас. Не зли меня.
Грэм сидел, глядя в пустоту, и молчал. Долго молчал. Так долго, что я подумал — может, не будет говорить.
А пока он молчал, в мое сознание все больше проникали воспоминания Элиаса об этом мире. И от того, что я увидел в них, я чуть не запаниковал. Сердце заколотилось быстрее.
Другой мир… — понял я окончательно. Потому что средневековый мир, где есть странная энергия и люди, обладающие невероятными способностями, выходящими за грани того, что я себе мог представить, — это точно не моя родная Земля.
Я волевым усилием заставил себя дышать медленно и спокойно.
И тут старик заговорил, устало и как-то надломлено:
— Две недели. Четырнадцать дней я провёл в проклятом Зеленом Море. В глубине. Ты знаешь, где растут Громовые Цветы?
Я, естественно, не знал.
— В Разломе, Элиас. Вокруг него всё обуглено, не деревья, а черные пни, гроза не прекращается неделями. Я дважды чуть не попал под удар. Один раз молния ударила в трёх шагах от меня — звон в ушах стоял два дня.
Он снова замолчал, явно внутренне переживая момент, о котором говорил.
— Потом я наткнулся на грозового вепря. Знаешь, кто это такой?
Я не успел ответить.
— Конечно не знаешь. Это тварь размером с быка, вся в шипах и плюётся молниями. Я еле от нее ушел.
Старик поднял руку и я увидел длинный красный ожог от локтя до запястья.
— Это он меня еще слабо зацепил, если б попал полным зарядом — я бы тут не сидел. А после этого я еще три дня ждал, когда цветок созреет! Три дня, Элиас! Да меня в любой момент могла убить молния.
Честно говоря, я не знал что вообще можно ответить на это.
Грэм поднялся, встал над Громовым Цветком и осторожно прикоснулся к почерневшему лепестку.
— Это был мой шанс победить черную хворь, Элиас. Единственный шанс. Громовый Цветок стоит тридцать золотых. Тридцать! Хватило бы на лечение, на все долги, на запас еды на год вперёд. А ты… — он махнул рукой в мою сторону, — Ты полез к нему и всё испортил.
Хрясь!
Старик с силой ударил по крепкому деревянному столу, и тот, кажется, треснул.
— Элиас-Элиас… Не ожидал я от тебя такого. Всякого ожидал, но это… Ты же знал, как он мне нужен и всё равно полез…
Грэм посмотрел на меня долгим взглядом, словно принимая какое-то внутреннее и явно непростое решение.
— Когда ты очухаешься окончательно, Элиас, ты покинешь мой…
Слово «дом», которое он явно хотел произнести, застряло у него в горле. И я вдруг понял его: вот так окончательно порвать отношения с единственным родным человеком, даже настоящим говном, трудно.
Наверное, поэтому он стиснул зубы и молча шагнул к двери.
А я вдруг заметил на руках деда черные немного пульсирующие прожилки, выглядывающие из-под рубахи.
— Что это? Яд? — вырывалось у меня. Выглядел он…опасно.
— Не твоя забота, сопляк. Не делай вид, будто тебя это волнует после того, что хотел сделать.
Грэм зло посмотрел на меня и хлопнул дверью.
А я сидел, в каком-то странном оцепенении. Все казалось каким-то нереальным. Бредом, что-ли.
Это молодое тело, этот старик Грэм и и этот мир… Как подобное вообще возможно?
Я поднялся и медленно подошел к столу. Тело немного качало из стороны в сторону. Итак, передо мной был Громовый Цветок — виновник и моей смерти, и смерти этого парнишки, Элиаса. Видно было, что цветок полностью мертв и, очевидно, бесполезен.
Какое-то время я тупо стоял и смотрел на него, принимая чужие воспоминания. Чем дольше я смотрел, тем больше понимал, какая же неблагодарная скотина был этот Элиас. Старик тащил буквально все на себе, а он…а он только что нож в спину не воткнул. Хотя, если вспомнить попытку кражи Громового Цветка, который дед собирался продать — чем не нож в спину?..
Я сглотнул, чувствуя чужой стыд как свой собственный. Эта эмоция передалась мне настолько сильно, будто я и был Элиасом. Но это сделал он, не я. Это был его выбор и его жизнь. Теперь же всё иначе. Теперь в его теле я.
Я поднял голову и посмотрел на дверь, за которой был другой мир, которого я не знал. Мир, где законы природы, вероятно, отличались от тех, что я изучал всю жизнь.
Мне нужно было больше информации.
Шагнув к столу, где лежали растения и связка каких-то корней я взял один из них и поднес к лицу. Это была Валериана: довольно узнаваемый запах и характерная форма корневища, вот только так казалось на первый взгляд, что-то в ней сильно отличалось от известного мне растения. А рядом лежали высушенные цветы. Календула? Нет, лепестки не те. Что-то похожее, но с другой структурой. Я потрогал их, они были сухие, ломкие, но сохранившие форму.
Вдруг мой взгляд зацепился за видавшую виды кожаную сумку под столом. Я подошел, присел, открыл её. Внутри лежали ещё какие-то травы, небольшой нож с деревянной рукоятью, моток верёвки, фляга — простейшие инструменты для сбора растений.
Потом подошел к одной из полок, разглядывая содержимое банок. Все растения были незнакомыми и выглядящими…странно. Листья с металлическим блеском. Цветы, которые слабо светились даже в засушенном виде. Семена, покрытые кристаллической корочкой.
В воздухе по-прежнему я ощущал эту странную насыщенность незнакомой энергией, от которой приятно покалывало в легких, будто от таких вдохов мои силы восполняются. Неожиданно я понял, что именно возле таких, особенных, светящихся или кристаллических растений ощущается больше всего этой странной энергии.
Невольно я прикоснулся к одному из этих растений, от которого больше всего «фонило» той самой энергией, разлитой в воздухе.
«Жива» — выскочило из глубин памяти нужное слово, а за ним и понимание.
Этим словом местные называли энергию, которая наполняла этот мир. В чем-то это напомнило мне понимание древних китайцев, которые для подобного явления использовали слово «Ци». Только в этом мире это была не выдумка, а самая настоящая «энергия», которой люди научились управлять: накапливать в теле, направлять в удары, развивать с ее помощью силу, исцелять раны, разжигать огонь… Спектр возможностей был огромен.
У меня аж захватило дух от подобного. Это казалось какой-то фантастикой, но тем не менее было реальностью тут. Был, правда, один нюанс: чтобы уметь подобное, человек должен был быть одаренным, а Элиас им не был.
Я вздохнул и оперся о стол, продолжая продолжая размышлять обо всем этом.
Наверное поэтому я не сразу ощутил легкое покалывание в руке. Бросив взгляд на стол я понял, что касаюсь корешка одного из растений, лежащих на столе. Это был небольшой корень, похожий на женьшень, но с серебристым отливом.
А покалывание уже усиливалось и распространялось по предплечью, по руке и очень быстро добралось до груди.
И вдруг меня пронзило током.
Мир взорвался, но не болью, но энергией — чистой, ликующей силой, которая хлынула в меня через точку прикосновения. Я почувствовал, как что-то внутри меня пробуждается. На руке проявился, словно татуировка, зеленый росток, который тут же исчез.
Перед глазами вспыхнули символы, но это были не буквы, не цифры, а что-то более глубокое и основательное. Как будто сама суть мироздания записала что-то прямо на моей сетчатке.
[НАКОПЛЕНО ДОСТАТОЧНО ЖИВЫ ДЛЯ АКТИВАЦИИ СИСТЕМЫ.]
Что за…?!
Я непонимающе уставился на эту надпись.
[СИСТЕМА «ДРЕВО ЖИЗНИ» АКТИВИРОВАНА.]
[АНАЛИЗ ДУШИ: Виктор Корнеев. Возраст на момент смерти: 78 лет. Профессия: ботаник]
Эта штука, эта система знала кто я такой! Знала мое имя, возраст, мою профессию и она знала, что я не Элиас.
[ЗАПУСК ТЕСТА ПРОВЕРКИ СПОСОБНОСТЕЙ И СОВМЕСТИМОСТИ С СИСТЕМОЙ. ПРОВАЛ ТЕСТА ПРИВЕДЕТ К ОТТОРЖЕНИЮ СИСТЕМЫ И ПОИСКУ НОВОГО НОСИТЕЛЯ. ЕДИНИЦЫ ЖИВЫ, ЗАТРАЧЕННЫЕ НА ТЕСТ, БУДУТ ИЗВЛЕЧЕНЫ. ДЛЯ НОСИТЕЛЯ ЭТО БУДЕТ ОЗНАЧАТЬ СМЕРТЬ]
Голову будто пронзили острыми иглами, а перед резко глазами потемнело.
Что еще за тест, что за отторжение? Что вообще происходит?
[ОТТОРЖЕНИЕ ПРИВЕДЕТ К СМЕРТИ ТЕКУЩЕГО НОСИТЕЛЯ.] — последовал ответ на мой мысленный вопрос.
Я могу отказаться от теста?
[ОТКАЗ НЕВОЗМОЖЕН. ТЕСТ НАЧИНАЕТСЯ.]