Над самым горизонтом медленно склонялось к закату мягкое золотистое светило. Его тёплое сияние неторопливо растекалось по океану, превращая воду в переливчатое полотно меняющихся оттенков — от густого янтаря до чистого серебра, от насыщенной синевы до почти кристального белого. Волны лениво набегали на берег и тут же откатывались, оставляя на белёсом песке тонкие блестящие линии. Казалось, песчинки вобрали в себя энергию утра, дня и ночи, а теперь переплетались между собой, чтобы создать узоры немыслимой красоты.

Посреди этого безмятежного великолепия пространство вдруг ощутимо дрогнуло, и пустота мгновенно озарилась бесшумным, мощным всполохом. Из этой вспышки вышел высокий, подтянутый мужчина. В его уверенной походке угадывалась выправка человека, привыкшего ступать туда, куда остальные не осмеливаются. Лицо мужчины отражало следы богатого жизненного опыта, а возраст выдавала лишь лёгкая седина на висках.

На нём была строгая форма — графитовый мундир с асимметричным кроем, напоминающий не то офицерскую униформу, не то китель звёздного флота. Ткань немного мерцала, а на груди сиял знак — перевёрнутый треугольник со спиралью в центре и тонким лучом, уходящим вниз, к основанию. Эмблема переливалась калейдоскопом ярких оттенков, словно когда-то впитала в себя свет миллионов звёзд. Когда мужчина двигался, символ пульсировал и поблёскивал в такт его шагам.

Он провёл рукой по коротко стриженным волосам тёмно-серебристого цвета и окинул взглядом побережье. В некотором отдалении от места его прибытия белела двухэтажная вилла, террасы которой утопали в буйной зелени. Перед домом простиралась безупречно ровная лужайка, плавно переходящая в пляж и украшенная стройными пальмами, легонько покачивающимися на ветерке. В небе над виллой, низко над линией горизонта, поднималась гигантская планета с широкими кольцами — нежно-фиолетовая, с голубыми переливами. Её отблески играли на поверхности моря, окрашивая воду в пурпуру.

Мужчина посмотрел на строение и в глубине его глаз отразилась тень одному ему известного воспоминания — тихий, краткий отголосок прошлого. Но к дому он так и не пошёл. Вместо этого гость неспешно огляделся и, выбрав цель, двинулся уверенным шагом вдоль самой кромки прибоя.

Вскоре он услышал лай — чистый, звонкий, радостный, а также резко нарушавший вечернюю тишину. Мужчина остановился, и через несколько мгновений заметил, что к нему навстречу бегут две собаки. Одна вырвалась вперёд, а вторая держалась немного позади — настороженная, но без малейшего признака агрессии.

Первым к незнакомцу подлетел светло-золотистый лабрадор. Пёс буквально сгорал от восторга: его хвост бешено вилял, он то и дело подпрыгивал на ходу. Мужчина опустился на одно колено, и собака тут же прижалась к нему тёплым боком, осыпая радостным лаем.

— Здорово, дружище Даг, — мужчина улыбнулся, ласково потрепав пса по загривку. — Давно не виделись. Я тоже рад тебя видеть.

Даг в ответ лизнул его руку и ткнулся прохладным носом в раскрытую ладонь.

Лишь после этого к мужчине неторопливо подошёл второй лабрадор. Спокойный, с красивой лоснящейся шерстью шоколадного цвета. Он двигался почти неслышно, и остановившись в двух шагах от гостя, посмотрел ему прямо в лицо. Мужчина спокойно выдержал этот пронзительный взор.

— И тебе привет, Нотт, — негромко произнёс он. — Всё так же заглядываешь прямо в душу, да?

Нотт моргнул и чуть склонил голову. Не отводя пристального взгляда, пёс приблизился. Мужчина протянул руку, и Нотт позволил погладить себя за ухом — тем самым признавая старую связь, о которой не нужно было говорить вслух. Ещё несколько секунд гость задержался рядом с обеими собаками, негромко бросив им пару слов, понятных лишь им троим.

Спустя минуту они уже двигались вместе — мужчина и два его четвероногих спутника. Даг резво носился, то отбегая и оглядываясь, то возвращаясь. Нотт же степенно вышагивал рядом, без суеты, ступая бок о бок, как настоящий верный помощник.

Через некоторое время вся компания подошла к стоящему у воды широкому пляжному зонту. Под ним стоял деревянный шезлонг, а рядом низкий столик, на котором аккуратно разместилось всё, что нужно для беззаботного отдыха. Бутылка из толстого стекла, бокал с остатками янтарного напитка, небольшая деревянная коробка и массивная пепельница, в которой медленно догорала ароматная сигара.

В шезлонге, откинувшись на спинку, сидел мужчина на вид лет тридцати пяти. Тёмно-каштановые волосы, слегка взъерошенные ветром, отливали бронзой в лучах заката. Лицо его было открытым, с сильными, прямыми чертами, лишёнными даже намёка на суровость. Загорелая кожа, высокий лоб, чётко очерченные скулы, прямой нос, решительный подбородок. Спокойные, чуть поджатые губы выдавали в мужчине человека, привыкшего больше размышлять, чем говорить. Такое лицо бывает у тех, кто многое повидал, но не утратил живого интереса к жизни. От уголков карих с янтарным отливом глаз тянулись тонкие лучики морщин, а едва заметная тень усталости говорила о богатом опыте и мудрости обладателя этих глаз. Они оставались внимательными, живыми, привыкшими видеть глубже, чем способны передать любые слова. В этом взгляде не было ни высокомерия, ни скуки — лишь спокойная мудрость и некоторая ирония о того, что он знает о жизни чуть больше, чем ему бы хотелось. Сейчас эти глаза задумчиво смотрели вдаль, туда, где багровевший диск светила уже касался тихой глади океана.

Гость подошёл почти вплотную и остановился рядом — там, где последние языки волн тихо гасли у ног сидящего под зонтом.

Хозяин виллы не спешил приветствовать гостя, продолжая наслаждаться ветерком и шумом прибоя. Гость же тем временем окинул взглядом окружающую панораму: бескрайний берег, уходящий янтарной полосой к самому горизонту, и далёкие кольца гигантской планеты, отражённые в спокойной воде.

— Чертовски красивое местечко у тебя здесь, Олми, — негромко произнёс гость, доброжелательным голосом.

Олми лениво повернул голову, прищурился и улыбнулся краешком губ.

— И тебе доброй вечности, Сэй. Или, может, теперь тебя величать Гранд-координатором? — с некоторой иронией произнёс он. — Какими судьбами Реальности занесло тебя в наши дальние края?

Сэй вздохнул, переводя взгляд на море, искрящееся под золотистым сиянием заката, и ровным голосом ответил:

— Как всегда, по делу, друг мой. Как всегда — по делу.

Сказав это, Сэй заметил, как по другую сторону столика, за которым сидел Олми, по воздуху прошла прозрачная рябь, а в следующее мгновение появилось второе деревянное кресло. Похоже, хозяин приглашал старого знакомого присесть.

Олми хмыкнул и повёл головой.

— Ну, раз уж ты здесь — располагайся. Закат сегодня просто отменный, даже для привередливого Гранд-координатора Совета.

Сэй благодарно кивнул, опустился в кресло и небрежно откинулся на спинку.

— Я ненадолго, — произнёс он почти извиняющимся тоном. — Дело действительно важное и срочное.

Олми приподнял бровь и невозмутимо улыбнулся.

— Конечно, Сэй. Разве бывает иначе?! У вас в Совете дела всегд либо важные и срочные, либо срочные и важные — третьего не дано.

— Пожалуй. К сожалению, и сейчас из той же категории, — согласился Сэй.

Олми протянул руку к стоящей на столике коробке, достал оттуда две сигары и неторопливо прикрыл крышку.

— Тогда хотя бы начнём разговор красиво, — проговорил он, протягивая одну сигару гостю.

Сэй только покачал головой.

— Ты же знаешь, я давным-давно бросил.

— Знаю, — кивнул Олми, и начал прикуривать одну для себя. — Просто проверял: вдруг ты снова решил почувствовать себя человеком.

Олми вальяжно раскурил сигару и выпустил в небо первый клубок дыма, после чего взял со столика бутылку.

— Может, тогда по глотку? Лемурийский дью. Выдержка — почти как у нашей с тобой дружбы.

Сэй тихо хмыкнул и склонил голову.

— Старый ты параноик, — мягко укорил он друга. — Это же я, Олми. Чего тебе всюду мерещится подвох? Расслабься ты хоть раз.

Олми усмехнулся и, глядя на Сэя поверх края бокала, отмахнулся:

— Да шучу я. Не хочешь — как хочешь. К тому же, я знаю, что если бы сюда заявился кто чужой, Даг с Ноттом сразу бы почуяли.

С этими словами он наклонился и провёл ладонью по голове Дага. Тот тихо заворчал от удовольствия и замахал хвостом, упиваясь вниманием хозяина. Нотт же, напротив, спокойно лежал у ног Олми и делал вид, что происходящее его совсем не касается. Скорее всего, он просто знал, что всё под контролем, а потому не видел смысла суетиться, как его напарник Даг. Тот радостно нарезал круги и бегал между Олми и Сэем. Можно было подумать, что он пытался вернуть разговору прежнюю непринуждённость.

Повисла пауза. Несколько минут друзья сидели молча. Они наблюдали за размеренным движением океана, который слушал их молчание и не думал вмешиваться. Сигара в пальцах Олми едва тлела: тонкая струйка дыма тянулась вверх и растворялась в тёплом воздухе заката. Сэй не спешил нарушать тишину — он так же, как и Олми, смотрел вдаль, туда, где небо сходилось с океаном, и казалось, обе стихии понимали, что за той границей скрыто нечто большее. Наконец Сэй решился заговорить.

— Ходят слухи, Олми, что ты по-прежнему ищешь… конец Магистрали, — негромко произнёс Сэй, будто между прочим. При этом в его голосе не прозвучало ни тени осуждения — скорее он говорил как человек, который и сам не раз размышлял об этом.

Олми медленно повернул голову к гостю и взглянул на него с лёгкой усмешкой.

— Браво, разведка у вас по-прежнему работает отменно, — заметил он. — Об этих моих планах знают считанные души.

Он сделал короткую паузу, вновь пыхнул сигарой и добавил с некоторым сарказмом:

— Впрочем, теперь очевидно, что это не так.

Сэй понимал эмоции друга и поспешил его успокоить:

— Не волнуйся: в курсе действительно лишь избранные. Хотя Совет, конечно, знает… Не хочу сейчас возобновлять давний спор о том, имеет ли наша Реальность границы — вечность сама рассудит, кто из нас прав.

Сэй отвёл взгляд к морю, а затем снова посмотрел на Олми.

— Но именно твоя грядущая экспедиция и заставила нас поторопиться. Ты же знаешь, Магистраль — не просто сеть путей. Это основа Переходов. Через неё души попадают из одной вселенной в другую — как по артериям, связывающим тело Реальности. Каждый узел — это врата, каждая трасса — маршрут между мирами.

Он помедлил:

— А ты ищешь выход за пределы самой дороги. Лично я до сих пор не верю, что такой выход вообще существует… тем более — на Магистрали.

Он на мгновение умолк, затем добавил:

— Но, зная тебя… если он и есть — когда-нибудь ты его найдёшь.

Сэй ждал реакции, но её не было. Тогда он заглянул в лицо друга и спросил:

— Когда ты собираешься отправляться?

Олми тяжело вздохнул, положил тлеющую сигару в пепельницу и устремил взгляд на огненно-красный горизонт. Потом он повернулся к Сэю и ответил с ленивой улыбкой:

— Вечность видит, я как раз собирался отбывать — в ближайшие часы по здешнему времени. Жаль, что не успел до твоего прихода: было бы куда тише и, пожалуй, безопаснее для моих планов.

Сэй фыркнул, но всё же улыбнулся в ответ.

Олми подхватил уже своим привычным полушутливым тоном:

— А явился ты, чую, для того чтобы снова запрячь меня в какое-нибудь важное, срочное и, разумеется, совершенно неинтересное мне дело. Верно?

— Верно, — прямо подтвердил Сэй, не отводя взгляда. — Боюсь, и в этот раз всё обстоит именно так.

Сэй виновато вздохнул, склоняя голову, словно наперёд знал, что сейчас последует всплеск возражений.

— К сожалению, ты полностью прав, старый друг, — спокойно продолжил он, не сводя взгляда с алого огонька сигары в пепельнице. — Совету — нашему сообществу душ, к которому, напомню, и ты по-прежнему принадлежишь, — требуется твоя помощь.

Олми уже приподнял бровь, собираясь что-то возразить, но Сэй вскинул ладонь, останавливая его:

— Пожалуйста, дай мне закончить. Я понимаю, тебе всё это давно наскучило — и заседания Совета, и планы нашего развития, и все те бесконечные миссии и операции, которые за ними следуют. Но случай сейчас особый, по-настоящему особый. И, так уж вышло, помочь в этой ситуации можешь только ты.

Олми подался вперёд, и посмотрел Сэю прямо в глаза — взглядом человека, который умеет слушать, но вовсе не обещает поверить или принять услышанное.

— Польщён таким доверием, — тихо заметил он. — Однако, Сэй, я уже много циклов как в отставке. Занимаюсь исключительно тем, что сам считаю нужным и правильным. А ваши дела почти никогда к таким не относятся.

Олми откинулся на спинку кресла, взял в руку бокал и продолжил. На этот раз более мягким, примирительным тоном:

— Так что, если Совет вздумал снова выдернуть меня из тишины — значит, дела совсем плохи. Или вы просто соскучились?

Сэй склонил голову и улыбнулся.

— Что ж… лично я, признаюсь, соскучился. Поэтому и пришёл к тебе сам.

Олми взглянул на него поверх бокала, и в глазах его открыто блеснула ирония.

— Ага, конечно… Скучал. Ну и заодно прихватил с собой служебный повод, как обычно.

Сэй развёл руками. Спорить было бессмысленно.

— Ладно, признаю. Если бы я послал к тебе одного из своих помощников, ты бы его и на порог не пустил. Верно?

— Абсолютно верно, Гранд-координатор, — нарочито официальным тоном подтвердил Олми. Затем поставил бокал на стол, выдохнул и уже серьёзнее добавил: — Ладно, Сэй. В честь нашей давней дружбы я тебя выслушаю. Но давай сразу начистоту.

Олми провёл пальцем по краю бокала и на мгновение перевёл взгляд туда, где прибой нашёптывал ветру что-то древнее и вечное.

— У меня нет ни малейшего желания снова лезть в ваши дела — гоняться за потерянными душами и вытаскивать тех, кто решил утонуть в неизведанных мирах. Своё я отработал. Теперь я просто наблюдаю, исследую и ищу… то, что действительно заслуживает поиска.

Он замолчал, взгляд скользнул по горизонту и в глубине этого взгляда промелькнуло нечто похожее на сожаление, а может на тоску.

— Я устал быть тем, кого зовут, когда всё рушится, — добавил он чуть тише. — Каждый раз думаю: вот теперь — конец. А потом снова приходит кто-то, вроде тебя… и всё начинается заново.

Олми взглянул на Сэя и заключил:

— Но, раз уж ты здесь, старина… хорошо, я слушаю. А там посмотрим, что скажет Вечность.

Сэй кивнул, и в тот же миг пространство перед ними мягко дрогнуло. Воздух вдруг заискрился тончайшими нитями света — словно кто-то изнутри распустил ткань мира, обнажив её тайный узор. Прямо перед ними медленно разворачивалась объёмная проекция — огромная, точно небесная паутина. Линии сходились и расходились, переплетаясь в узлы и пересечения, будто сама Магистраль явила своё пульсирующее естество.

Олми внимательно следил за этим завораживающим зрелищем. Он невозмутимо, даже с каким-то демонстративным равнодушием выпустил плотную струю сигарного дыма прямо в голографическую сеть и тот на миг смешался с сияющими нитями проекции, став частью единого узора.

Сэй никак не отреагировал на эту выходку друга и заговорил ровным, почти лекционным тоном:

— Пол-цикла назад в секторе ZX-996 Магистрали была зафиксирована новая человеческая Вселенная. Это самый край известного нам фронтира. Любопытнее всего то, что данный сектор вообще не относится к гуманоидным зонам: там в основном находятся энергетические миры, биоцифровые пространства и постструктурные вселенные. И среди них вдруг появилась человеческая — причём в зоне технократии Творцов.

Сэй на секунду умолк, наблюдая, как перед ним пульсирует световая сеть проекции.

— Данные и метку на эту вселенную мы получили от одного из… — Сэй чуть замялся, подбирая нужное слово, — от одного из Серых.

На лице Олми отразилось нескрываемое изумление.

— Извини, ты сказал — от Серого?

Он знал, кто это такие. Потому и удивился. Серые блуждают между мирами, не принадлежат ни одному сообществу и часто знают слишком многое. Они торгуют картами, энергометками, информацией… Кроме того, они почти всегда лгут или хитрят.

— Да, — кивнул Сэй. — Точнее, от Серого картографа. В наших базах такие числятся под обозначением «серые брокеры». Официально мы с ними дел не ведём, — он усмехнулся, — и ты это прекрасно знаешь. Но на этот раз всё было иначе.

Сэй щёлкнул пальцами, и на проекции развернулся новый слой данных — крошечные световые узлы, похожие на следы, оставленные в материи пространства.

— Наш разведчик наткнулся на него в одном из крупных межвселенских кластеров, на самом краю фронтира, — продолжил Сэй. — Картограф предоставил координаты и метку входа в новую человеческую вселенную. По его словам, — тут Сэй слегка нахмурился, — эти сведения он получил совсем недавно и хотел продать их «тем, кто знает, что с ними делать».

— Угу, «только сегодня и только для вас — с большой скидкой», — буркнул Олми, стряхивая пепел. — Я этих серых гадов насквозь вижу. Как только они суют метку в лицо — значит, либо втюхивают мусор, либо заманивают в ад.

Он прищурился, глядя в проекцию и спросил:

— Вы ему поверили?

Сэй вздохнул и улыбнулся.

— Разумеется, нет, — покачал он головой. — Но этот Серый вёл себя слишком уж уверенно. Он продемонстрировал нашим представителям карты — и не просто карты, а полноценные схемы трасс, включая неизученные участки Магистрали в том секторе и прямую, настоящую метку на ту вселенную.

Олми приподнял бровь.

— Ну конечно! И магистральный атлас в придачу, как бонус. Удивительно, как вы всё ещё ведётесь на этот развод.

Сэй невозмутимо продолжил:

— Мы перепроверили многое из того, что он предъявил в подтверждение своих слов, и после этого уже просто не могли пройти мимо.

Сэй провёл рукой по воздуху, и на мгновение световая сеть вспыхнула новым сложным, почти живым узором.

— Пакет, который мы в итоге у него приобрели, был невелик: стандартная энергометка на Магистрали и краткое описание. Ничего особенного — обычная микровселенная сверхустойчивой фазы, населённая гуманоидными формами жизни, причём именно людьми. Мы проверили всё по протоколу и не обнаружили ничего подозрительного. На тот момент это был просто новый узел для картографии.

Олми не удержался и с усмешкой прокомментировал:

— А потом, как обычно, оказалось, что ничего «просто» не бывает?

— Почти, — кивнул Сэй. — В базе данных, что шла с этой меткой, было внутреннее обозначение. По классификации Совета — «мир замкнутого цикла», где энергопотоки системы стабилизируются за счёт постоянных конфликтов. Или, проще говоря… — Сэй сделал паузу и взглянул на Олми, — мир войны.

Сэй произнёс это без лишней драматичности, просто как констатацию факта, однако воздух между ними ощутимо потяжелел.

— Микромир, в котором война — не отклонение, а основная форма и цель существования, Она идёт почти без остановок. Меняются лишь фазы, эпохи, технологии, но суть остаётся.

Олми помолчал, покрутил в пальцах сигару и почти шёпотом произнёс:

— Мир войны…

Перед его внутренним взором на миг вспыхнули образы — тысячи искажённых лиц, застывших в непреклонной решимости; поля, горящие города, окопы, дроны и ещё много всего нечеловеческого. Замкнутые миры, разбитые эпохи, где война текла по венам как токсичная ртуть, вместо живительной крови. Он видел это раньше. Слишком часто. Слишком близко.

— Эти места тянут души, как трясина, — пробормотал Олми, глядя сквозь дым. — А потом стирают их… медленно, слой за слоем, пока не остаётся ни воли, ни памяти, только жажда боя и ощущение, что так было всегда.

Он стряхнул пепел, будто стараясь избавиться от навязчивых образов, но тени прошлого всё равно остались.

Сэй кивнул, признавая правоту старого друга.

— Вот именно. И поэтому мы не могли не проверить. База данных по этой метке была скудной, но совпадения с другими подобными мирами заставили нас действовать быстро. Нужно было убедиться, что это не просто ещё один замкнутый контур, а нечто новое — и, возможно, гораздо более опасное, чем то, что нам пытались продать. Следовало либо включить эту вселенную в список возможных для посещения, либо вообще закрыть к ней доступ всем душам нашего Сообщества. Сам понимаешь.

Олми фыркнул.

— Или, как обычно, сделать вид, что ничего не произошло. До тех пор, пока кого-нибудь там не сожрут.

Сэй, не поддаваясь на укол, лишь пожал плечами и продолжил:

— Как и положено по протоколу, туда направили разведчика — просто собрать данные, отметить координаты, добавить новый узел на карту Магистрали. Обычная рутина, которая, как ты уже догадываешься, закончилась тем, что разведчик не вернулся.

Олми кивнул, а Сэй продолжал:

— Координатор сектора не стал сразу поднимать шум. Он выслал вторую группу — трёх разведчиков пятого класса, опытных, подготовленных. И вскоре они тоже не вышли на связь и не вернулись. Тогда Координатор санкционировал спасательную операцию: отправили фазового агента, — экстрактора шестого уровня — со всем специальным оснащением и парочкой экспериментальных систем в энергоснаряжении. Это была почти военная спасательная операция локального характера. Всё по уставу.

Олми скосил взгляд.

— Угу, чем тише ты орёшь, тем меньше тебя слышат, — пробормотал он. — А потом приходят ко мне.

Сэй перевёл выжидающий взгляд на Олми. Тот кивнул, делая глоток из бокала и добавил.

— Да-да, всё по правилам — но, как водится, дела вдруг идут наперекосяк. Тысячу раз видел подобное, и даже сам в такое вляпывался… Дай угадаю: этот тоже не вернулся?

— Именно, — медленно кивнул Сэй. — И вот тут начинается самое неприятное. Сектор, где всё это произошло, как я уже говорил, находится крайне далеко и от нашего, и от секторов союзников. Он считается владением той самой технократии Творцов. Миры там создаются энергетическими интеллектами, самопорождающимися системами. Они не идут на контакт и не пускают нас во внутренние зоны своих творений. Любая попытка проникнуть иначе, чем обычным путём — по Магистрали, через гостевые выходы для странствующих душ — будет воспринята ими как вторжение. А уж появление нашей эскадры Межселенского Флота мгновенно привлечёт внимание сообществ вдоль всей трассы. В лучшем случае операция закончится дипломатическим скандалом. В худшем — настоящей войной: нас обвинят во Вторжении.

Сэй снова щёлкнул пальцами, и конфигурация проекции изменилась. На краю небесной паутины вспыхнул алый огонёк — место той самой вселенной.

— Поэтому последнюю попытку — спецоперацию экстракции — мы провели инкогнито. Без оповещений, без официальных допусков, но задействовав все доступные средства, что были возможны на таком удалении. Полностью тайная кампания с применением экспериментальных методов, о которых, прямо скажем, не хотелось бы рассказывать нашим соседям.

Олми перевёл взгляд с алого огонька обратно на Сэя.

— Экспериментальные методы и снаряжение, говоришь? Ну, тогда неудивительно, что вы и их потеряли.

— Возможно, — устало согласился Сэй. — Но в любом случае, после проникновения в ту вселенную наш агент должен был подать сигнал подтверждения входа. Хоть какой-то, хотя бы слабый импульс. Но — ничего. Ни единого отклика. Он будто просто испарился… или прошёл ноэтическую деконструкцию.

Олми на секунду умолк. Его взгляд стал пустым, почти стеклянным.

— Ноэтическая деконструкция… — повторил он чуть слышно, не глядя на Сэя.

Он провёл пальцем по краю, стоявшего на столе бокала, словно ощупывая тонкую грань между мирами.

— Самая тихая смерть души. Ты вроде бы ещё есть, но реально тебя уже нет. Только эхо в пустом контуре. Ни воспоминаний, ни импульса, ни смысла.

На миг повисла тишина. Потом Олми вынырнул из своих мыслей и сказал:

— Что ж, Сэй, картина ясна — ты намекаешь, что вам теперь нужен специалист, который сумеет вытащить их из…

Олми осёкся, бросив взгляд на медленно угасающую проекцию. Затем тихо усмехнулся, откинулся на спинку кресла и, глядя на меркнущие линии сети, закончил мысль:

— …вытащить их из самой настоящей задницы — на краю карты Магистрали. Из сектора, мягко говоря, недружелюбного. И из вселенной, которая, скорее всего, сконструирована как ловушка специально для таких, как мы. Верно? Я ничего не упустил?

Сэй кивнул.

— В целом так. Сейчас ты единственный свободный специалист экстракции седьмого класса, работающий с гуманоидными вселенными. Ну, почти единственный — остальные на других заданиях, и до них пока не достучаться. Поверь, мы пытались, но больше не можем их ждать. Зато у тебя есть всё, чтобы провернуть операцию быстро и чисто. Ты уже делал подобное не раз, а мы обеспечим полное содействие: ресурсы, каналы, прикрытие, доступ к узлам — всё, что потребуется.

Сэй на миг задумался, а затем, будто вспомнив устав, торжественно произнёс:

— Олми, ты ведь помнишь первый постулат Межселенского Флота ИСКОМа: ни одна искра души…

Олми закатил глаза.

— О, началось… Ты еще присягу зачитай.

Сэй только усмехнулся, не сбиваясь с интонации:

— …не должна быть оставлена в хаосе без защиты, помощи или права на сохранение.

— Знаю, — буркнул Олми. — Много раз слышал. Даже верил когда-то. Красиво звучит. Особенно когда ты сам не лезешь в это пекло.

Он посмотрел в сторону океана и добавил:

— Только вы ведь до сих пор не понимаете, что там на самом деле — некий эмиссар хаоса, чья-то злая воля или просто мир с неизвестной нам механикой.

— Именно, — тихо подтвердил Сэй. — Но времени на раздумья нет. Чем дольше мы ждём, тем сложнее будет найти метку наших разведчиков внутри той вселенной. Вывести эскадру мы не можем: технократия Творцов сочтёт это вторжением, да и путь флотилии пролегает через чужие сектора — каждый из них устроит вокруг этого свою политическую игру. К тому же выйти на связь с владельцами того локального узла не удаётся — полная тишина. Однако действовать всё равно придётся. Если не поможешь ты, нам придётся пойти на куда более радикальные меры, чего очень не хотелось бы.

Сэй дал своему собеседнику осмыслить сказанное, потом выпрямился и продолжил уже мягким, почти просящим тоном:

— Согласно твоему договору с Советом, мы не имеем права приказывать тебе. Мы просим. Помоги нам — и им. Спаси души, которые там застряли.

Олми на мгновение умолк, глядя в сторону моря. Волны неспешно перекатывались по песку, подчёркивая продолжительность паузы. Затем он тяжело вздохнул и покачал головой.

— Сэй, не хочу тебя расстраивать, — спокойно произнёс он, и в его голосе звучала усталость. — Но, как я уже говорил, я участвовал не в одной операции такого плана. И знаешь, что я понял за все те циклы? Они никогда не заканчиваются. Всегда найдётся что-то, где-то, куда можно нырнуть ради спасения очередных душ, и каждый раз оказывается, что сделать это могу только я… или кто-то из тех, кто, разумеется, «очень занят».

Олми усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли веселья.

— Раньше, возможно, я бы снова согласился — без лишних вопросов. Но это бесконечный шум, Сэй. Шторм, который никогда не стихает. Таких миров — тысячи, таких миссий — миллионы. И каждый раз кажется, что вот эта, последняя, — особенная… а потом всё повторяется, — тихо продолжил Олми, глядя на друга уже почти по-человечески усталым взглядом. — Мой путь теперь иной. Именно поэтому я и вышел из игры: чтобы хоть раз позволить судьбе Реальности идти своим чередом, без моего вмешательства.

Сэй опустил взгляд и понимающе кивнул. Несколько секунд они оба молчали, прислушиваясь к шуму прибоя.

— Я понимаю, — тихо произнёс он наконец. — Но, если бы ситуация была обычной, я бы не пришёл.

Сэй замялся, будто взвешивая слова, и, взглянув Олми прямо в глаза, заговорил уже серьёзнее:

— Есть еще одно обстоятельство… Важное лично для тебя.

Олми прищурился.

— Так-так… сейчас последует настоящий аргумент, верно?

Сэй лишь устало улыбнулся.

— Последний из пропавших — Антей Дорн. Ты его знаешь: когда-то он был твоим учеником...

Между ними повисло тяжёлое молчание, даже воздух, казалось, стал плотным и неподвижным.

Даг, уловив перемену в настроении хозяина, прижал уши и робко подошёл ближе, ткнувшись носом в ногу Олми. Нотт медленно поднял голову, насторожился, но, не получив никакой команды, снова улёгся. Только его умные глаза продолжали следить за обстановкой. В них было заметно терпеливое ожидание решения, которое уже вот-вот должно было сорваться с губ хозяина.

Олми долго смотрел на тускнеющую полосу горизонта. От прежней ироничной улыбки не осталось и следа. На лицо легла тень печали человека, который слишком много раз обретал и терял. Природа вторила неспешному ритму его мыслей: ветер медленно перекатывал светящиеся песчинки к мокрой кромке берега, а ровные, неторопливые волны подхватывали их и увлекали в свои глубины.

Олми сделал глубокий вдох, на секунду задержал его, а затем шумно выдохнул — словно отпуская на волю остатки покоя.

— Ладно, Сэй. Я всё понял, — наконец произнёс он ровным голосом. — Слишком много странных совпадений. Ещё пара часов — и ты бы меня не застал…

Затем он покачал головой и негромко добавил:

— А я не верю в совпадения. Значит… Реальность видит — всё складывается так, что я вынужден вмешаться…

— Я знал, что ты не бросишь своих. Но всё равно — спасибо, — сказал Сэй.

Олми усмехнулся, но в этой усмешке не было ни лёгкости, ни веселья.

— Как говорится, своих не бросаем…

Ветер усилился и донёс до них солёную свежесть и запах далёкого дождя.

Олми опустил взгляд на свой бокал, где на донышке плескался последний глоток лемурийского дью. Он поднёс его к губам, но не выпил, а проговорил вполголоса:

— Какой же был хороший, спокойный вечер…

Он не договорил, только устало вздохнул и махнул рукой.

— Впрочем, как всегда.