Так, ладно. Закрыто. «Сладкий уголок» – официально уснул. Я, Лена, его владелица, пышка с душой кондитера и телом, которое явно слишком любит собственную выпечку. Ну, а куда еще ее девать. Я выношу последний пакет к мусорным бакам. Вечер прохладный, запах дождя и… чего-то еще. Металла? Старых монет? Странно.
И вот — бах. У стены валяется ОН. Не валяется, конечно, а как бы драматично облокотился. Как будто сам Купидон забыл его здесь, проспав кастинг на обложку дамского романа. Мужчина. Красавец. Идеально дозированный коктейль из дикого бродяги и демонического любовника. Я чуть не выронила мешок — и не от тяжести.
Скулы – будто выточены резцом. Губы – сочные, как спелая вишня. А глаза... мрачные, голодные, словно я не булочница, а последний эклер на свете. Кожанка – черная, глянцевая, на голое тело. Джинсы – сидели так, что моя булочная позавидовала бы их упругости. Весь он кричал: "Горячо!" или "Укусишь – не пожалеешь".
Но был нюанс. Он бледный. Настолько, что мука высшего сорта выглядела загорелой. А под курткой — пятно. Тёмное.
— Ой... — промямлила я, мой мозг в экстренных ситуациях предпочитает отлучаться на кофе-брейк. — Мужчина! Вы... это... живой? Помощь нужна? Может, скорую?
Он поднял на меня взгляд, в котором томность и страдание сплелись в нечто неприлично притягательное.
— Скорую... не надо, — его голос был как ганаш: густой, обволакивающий и немножко опасный. — Просто... нужно обработать. Рану.
Передохнуть? У помойки? В моём районе? Да он или безумец, или... нет, просто очень привлекательный безумец. Моё нежное сердце дрогнуло. Или это был комплекс спасительницы, которой нужно кормить, спасать и давать вторую жизнь выброшенным вещам. Особенно когда они так горячи.
Стала бы я спасать оскуфевшего Палыча, если бы он лежал в луже крови на помойке?
Вопрос открытый.
— Пойдёмте внутрь, обработаем вашу рану... — пробормотала я, уже открывая ключом боковую дверь. Мозг вопил: "Лена, он подозрительный! И ранен! Но так хорош собой!", а руки уже придерживают ему плечо.
Мы прошли мимо прилавков, как в параллельной реальности: я — слегка задыхаюсь от волнения, он — от потери крови. Он пах металлом. И чем-то дико возбуждающим, как грех.
Видимо нужно чаще отходить от печи, если даже в такой ситуации я нюхаю незнакомых, окровавленных мужчин. В свою защиту могу сказать, что это первое вторжение в мою ванильно-мучную вселенную.
В подсобке — мой кабинет, комната отдыха и склад одновременно: диванчик, пиьсменный стол, коробки под печенья. Усадила его. Он застонал. Тело его было неожиданно лёгким — как будто из него ушло всё, кроме магнетизма.
— Воды? Аптечка? У меня есть пластырь …с котиками нормально?— заторопилась я.
— Лена... — прошептал он. Как он узнал моё имя? Ах да, фартук. Но в его голосе — будто он это имя знает давно. В прошлой жизни. Или двух.
Я наклонилась. Смотрю на рану..., давайте честно, на кубики пресса. Девчонки, связавшие свою жизнь с выпечкой, смотрят на накачанный пресс как на форму жизни, с планеты, где не бывает быстрых углеводов.
Только я потянулась, чтобы помазать это инопланетное чудо перекисью, как он... двинулся. Быстро. Рука — на моей талии. Вторая — у затылка. Его лицо — в миллиметрах от моего.
— Прости, — прошептал он. Прости? За что красавчик?..
А потом — шея. Не поцелуй. Укус. Настоящий. С клыками.
Да, КЛЫКИ. Мать моя женщина. Я знала. Я чувствовала, что моя жизнь — это не кулинарное шоу, а бестселлер с рейтингом 18+.
Острая боль, но потом... ох. Волна жара. Низкая. Теплая. Сладостно-щекочущая. Мурашки забежали туда, где уже лет десять никто не бегал. Я ощущала, как он... пьёт. С жадностью. С наслаждением. Как будто я его утренний кофе после бессонной ночи.
И мысли... плывут:
Вот так всегда. Спасла красавца — поплатилась кровью. Типично.
Интересно, кровь у меня — с привкусом карамели?
Он… сильный. Руки… приятно держат. Наверное, я первая жертва вампира, застывшая с идиотской улыбкой шока на лице. Нужно ли в этот момент приоткрывать губы?
Как бы не свалиться на коробки... Нелепая смерть.
А он — такой... холодный. Но приятно холодный.
Силы уходили, как вода в дырявом ведре. Темнота накатывала волнами. Последнее, что я ощутила, прежде чем сознание уплыло окончательно – это его прохладную щеку, прижавшуюся к моей горячей, и тихий, хриплый шепот где-то у самого уха:
«…ты восхитительна.»
И все. Точка. Я, Лена, пышная хозяйка «Сладкого уголка», отдала свою кровь (и, возможно, честь, но это пока неясно) красивому незнакомцу. И рухнула в обморок. Прямо на пустую коробку под печенье.