Этот день едва чем-то отличался от других. Вечернее небо обыкновенно серо, затянутое ровной пеленой облаков. И сам город с высоты единственного в нем подобия небоскреба казался крайне унылым зрелищем. Серо-бурые улочки, серо-серые домики да невзрачные людишки-муравьишки. Последние – так медленны и скучны – мелкие точечки, что и вблизи не представляли особого интереса. На этих незнакомых лицах, пускай тогда их было не увидеть, уверен, не нашлось бы ничего не знакомого. Одна общая тоска… Одно лишь невыносимое гудение в голове. То, что было и в моей.

– Не зря тебя так величают, Упадок, – прикрыв глаза, я поднял ступню над низким ограждением. Забавно было бы споткнуться, но немного поспешно. – Позволишь сегодня мне тебя обнять?

Одним единственным отличием того «сегодня» от ушедшего «вчера» было то, что в этот день я не заметил ни одного человека, что спрыгнул бы с крыши. И поэтому решил стать им сам. Может прозвучать не слишком-то достойной причиной расстаться с жизнью, однако для меня это имело смысл. Каждый день бродя по улицам, встречая лишь унылые и хмурые лица, не находя иной, хоть сколько-нибудь более яркой эмоции, я не видел ничего странного в том, что люди падают с крыш. Каждый день хотя бы один самоубийца попадался мне на глаза. В этом небольшом городке не так много высоких зданий, они выделяются на фоне других. С них и падали. Поначалу это нагоняло жути — первую неделю было страшно и мерзко. Я невольно содрогался, отворачивался и убегал прочь, не желая верить в реальность увиденного. Но минула вторая, и вот уже я сам пошел по краю. Потому что, видимо, настала моя очередь. Кто-то теперь так же должен увидеть меня…

Слабый ветерок защекотал кончик носа. Сухие губы скривились в ломаной улыбке. Нога, нашедшая себе твердую опору, вжалась в стельку обуви, комкая ту в глубине. Руки распрямились, вытянувшись на уровне плеч. Не верилось, что это оно… Чувство надвигающегося конца. Ощущение было будто бы иное. Что-то не сходилось, но придавать этому какое-либо значение не имело смысла. Скоро всё должно было уйти. Я вдохнул глубже.

— А ведь тут и ветер другой… Может их всех привел сюда именно он? — широко открыв рот, я впустил в себя прохладный поток, чувствуя его морозящее движение. — Будто бы перед встречей со смертью прибавляется жизни, - бормотал я для одного себя, едва слыша своё искаженное звучание.

Уши заполнял ветер. Возможно, именно поэтому я подпустил его, пропустив шаги, оклик. И склонился вперёд будто ива. Готов был упасть… так красиво! Тело тянуло к земле, той, что за краем. И руки, разведенные в стороны – готовые к объятьям. Однако спину против воли резко одернуло назад. Точнее, одернул.

– …нам вещь, тем легче её уберечь! – горячо прозвучал над ухом незнакомый голос, пробиваясь сквозь шум ветра. – Выброшенная жвачка прилипнет к ботинку, а из её обертки получится самый летучий самолетик! Облетит целый мир, но врежется, конечно же, прямиком в твой затылок! - незнакомец сжимал в кулаке мою кофту, с силой таща на себя.

Ноги, не рассчитывавшие когда-либо снова стоять на твердой земле, подкосились, съехав с ограждения. И оказалось, что земное тяготение столь же велико и вне края крыши. Я не упал, – незнакомец держал меня на весу – безвольно свисая над серым, холодным бетоном. Я ничего не мог поделать. Ничего не приходило в голову. Разум был пуст. Я ведь должен был умереть… Но теперь непонятные слова просачивались в мозг, сбивая с толку своей бессмысленностью.

– Что? – непроизвольно спросил я вслух. Спросил тихо, но он услышал.

Подняв на ноги, коренастый парень в красной толстовке развернул меня к себе передом, придерживая за плечи. Его лицо растянулось в недовольстве. Густые темные брови съехались к переносице, широкие ладони крепче сжали мои руки. Черные глаза пристально смотрели на меня, налитые раскаленной злобой. К моим ногам прилила кровь, давая сил стоять самому. Она же застучала в висках. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем выражение лица незнакомца смягчилось – губы изогнулись в ухмылку.

– Парадокс! Я говорю: «Па-ра-докс!» – кричал тот, заглушая всё. И шум ветра, и зарождающиеся в голове мысли. – Чем ненужней нам вещь, тем легче её уберечь. Это я к твоим словам.

Он звучал и выглядел так живо. Красные от холода уши приковали к себе мой взгляд. На фоне серой пелены облаков, вопреки дневной тусклоте, его налившиеся кровью уши выглядели красными. Даже его кофта не казалась мне настолько красной… Из-за этого вида мне самому стало холодно, и я прижал руки к телу. Чужая хватка ослабла, а после правая рука незнакомца вовсе отстранилась от меня, ложась на затылок своего владельца. Ухмылка переросла в улыбку. Но больше слов от него не последовало. Мы стояли на крыше, молча глядя друг на друга, пока я не решился освободиться из его захвата. Всё же, у меня оставалось неоконченное дело. А тот уже почти и не держал меня. Вышагнув из обхвата плеча, я без колебаний двинулся обратно к краю. Несмотря на смятение чувств, отголосок разума напомнил обдуманный план.

– Что это ты делаешь? – прозвенел за спиной его голос. Я остановился, так как не мог идти дальше – он схватил меня за запястье, не давая сделать шага.

Вопрос показался мне глупым. Что я мог делать? Разве тут оставалось место двузначности? Холодный разум уступил право дать ответ подсознанию. Я невольно недовольно оскалился, прежде чем прийти к словесно выраженному ответу:

– Расстаюсь с жизнью, – бросил я, решительно вырываясь. – Не мешай.

Простой разговор со случайным свидетелем не должен был послужить серьёзным поводом передумать. Уже одно то, как долго и тяжело было туда забираться, достаточно отворачивало от затеи двинуться в обратный путь. Возросшая крепость чужого хвата напомнила о боли в руках, перебравших сотни перекладин пожарной лестницы. Неизменные доводы вели меня на прежнюю позицию. Незнакомец же недоуменно свел брови, смотря на меня как на дурака.

– Как это? – с искренним непониманием спросил тот. Склонив голову набок, парень тупо захихикал. – Поздновато, я её уже забрал, – его слова прозвучали в слегка извиняющемся тоне. Свободная рука легла на макушку, прижав торчавшие волосы.

Настал мой черед недоумевать. Однако если его удивление было легким и даже дураческим, исходя из наивности или глупости, что суть одно и то же, то я ощущал такое давление, будто на мои плечи свалился громадный булыжник. А ведь ещё недавно я имел шанс стать единым с ветром, может даже превзойдя его в скорости на краткий миг. Теперь же меня замедлял поиск логики в его словах. Но не найдя не только подходящих, но вовсе никаких слов, что могли бы передать моё нежелание слушать и понимать этого идиота, я вновь попытался вырвать руку из его хвата, шумно выдохнув носом.

– Хочешь ты того или нет сейчас, всё уже решено. Я забрал твою жизнь, – продолжал он, звуча вполне уверенным в своих словах. – Она не была никому нужна, так что я забрал её себе. Ведь ты собирался расстаться с ней, сам так сказал! – отвернувшись, незнакомец в красном поволок меня вдоль края крыши, не прекращая говорить. – Но вот только я опередил тебя, отняв её раньше. Ты лишился жизни, и теперь не в праве ей распоряжаться. Такие дела!

Подойдя к огороженному вертикальному спуску, парень встал на вторую сверху металлическую перекладину. Не занятая моим удержанием ладонь также включилась в работу, пока другая тянула меня вниз, за спускающимся незнакомцем. С его лица не сходила глупая, самоуверенная ухмылка. Смотря на неё во время этого обреченного на провал действия, я не сумел сдержать смеха.

– Ты понимаешь, что ты так либо руку мне оторвешь, либо я буду на голову тебе наступать? – присев в пределах пожарной лестницы и свесив ноги с края, я действительно ненамеренно пнул его по затылку.

– А я отпущу твою руку, раз ты уже всё равно решил идти за мной, – непринужденно ответил он, вовсе не кривя душой.

Сказано – сделано. Парень продолжил спуск, отпустив меня. Слабый импульс тока в голове не сформировал достаточно ясного словесного отголоска в мыслях. Прежние доводы оказались тише слившихся в единую силу постоянного гула Упадка, эха его непринужденных слов… и скрипа колеблющихся весов моего решения. Но они стихли, когда я, выждав дистанцию в несколько метров, начал спускаться следом. Молча, без спешки. Не столько даже из-за отсутствия желания – иного силы не позволяли. Точнее сказать, бессилие. Но, очевидно, с незнакомцем дело обстояло иначе.

– Не будешь спорить? Ну, насчет жизни, – суетливо добавил тот к вопросу. Мне подумалось, что его так распирала бодрость, что долгое молчание причиняло ему физическую боль. Весомых оснований так думать, естественно, не имелось. – Конечно не будешь, я ведь прав! Такие как я не ошибаются.

Эта ремарка привлекла моё внимание. А новоизбранный путь вниз не являлся быстрым. С тем по прошествии нескольких минут доводы сошлись в пользу уточнения:

– Такие как ты?

– Герои, – мгновенно откликнулся парень. – Они всегда правы!

***