В Обители бессмертных, скрытой за Облачной завесой, жил легендарный человек.
Силы его были настолько велики, что никто из живущих тогда не смог бы его одолеть. В бесчисленных сказаниях о великих подвигах бессмертных, которыми любили развлекаться обычные люди, его прозвали просто: Юн Шэнь. Бессмертный Небожитель.
Но смертные всегда любили красивые, зачастую не имеющие ничего общего с реальностью легенды. Что же о Бессмертном Небожителе Юн Шэне думали другие бессмертные?
Было бы преуменьшением сказать, что его недолюбливали.
Вопреки незаурядным способностям и великой силе Юн Шэнь обладал отвратительным характером.
Самовлюблённый, высокомерный, равнодушный.
Упивающийся собственным могуществом.
Для него не существовало авторитетов — к своим братьям и сёстрам по оружию он относился холодно, а их слова зачастую пропускал мимо ушей. Из-за того, что не было никого из бессмертных, кто мог бы равняться с ним в силе, он не воспринимал кого-либо всерьёз.
Жадный до славы.
Когда демоны напали на Срединное царство, вся Обитель Бессмертных поднялась на защиту смертного мира, но Юн Шэню, должно быть, претила сама мысль, что кто-то, кроме него, мог прослыть героем. Вместо того чтобы объединить силы с другими бессмертными, он подчинил легендарные Небесные печати себе!
Немыслимо!
Силой печатей он победил демонического царя Чи и закрыл разорванную границу между Демоническим и Срединным царствами.
Слава о великой победе разнеслась по трём мирам в мгновение ока — так Юн Шэнь прослыл спасителем Срединного царства. Одни пророчили ему скорое вознесение, говорили, что он минует небесную кару и станет новым императором Небес, другие же негодовали: да где это видано, чтобы столь премерзкий человек становился небожителем да вставал в один ряд с императором Неба?!
Но Юн Шэню всё это было безразлично. Его не волновали благоговение смертных и похвала бессмертных, так же, как и не волновала чужая ненависть. Казалось, до мира вокруг ему и вовсе не было дела. Он не вмешивался ни в чьи дела без значимой надобности. В Обители Бессмертных он часто находился в уединении. Медитировал в одинокой беседке в корнях древней снежной сосны, и только тихая мелодия гуциня предупреждала о его присутствии.
Как среди смертных, так и среди бессмертных никто доподлинно не ведал, как же выглядел Бессмертный Небожитель. Всё дело было в маске, скрывавшей его лицо. Он никогда не снимал её. Некоторые бессмертные тешили себя мыслями о том, что под ней скрывается уродство, способное погубить одним своим видом. Другие же считали напротив, что Бессмертный Небожитель непревзойденно красив. Впрочем, довольствовались они лишь этими глупыми сплетнями, ведь правды не знал никто.
Юн Шэнь был бельмом на глазу у всего мира совершенствующихся.
Так и продолжалось долгие годы, может, даже столетия. Трудно было сказать, сколько времени прошло — бессмертные воспринимают время несколько иначе, чем простые люди. Всё шло своим чередом. Обитель Бессмертных процветала, Срединное царство существовало в мире и спокойствии.
Пока не…
— Господин Хэ! Очнитесь, господин Хэ!
Юн Шэнь попытался отвернуться от громких и назойливых криков, но тело его никак не слушалось. Вместо привычной лёгкости и пульсирующей в духовных меридианах силы ощущалась лишь пустота. Его схватили за плечи и принялись трясти. Его голова безвольно моталась из стороны в сторону. Боль сковала всё его существо, он тонул в ней как в вязкой болотной трясине.
Он нахмурился и с трудом открыл глаза. Перед взором всё плыло, но Юн Шэнь сумел разглядеть очертания деревянного потолка и нечёткое лицо того, кто так грубо его тряс. Он хотел отчитать наглеца, но горло невыносимо саднило.
— Как ты смеешь прикасаться к этому мастеру? — только и смог прошептать Юн Шэнь.
Незнакомец резко отпрянул и отпустил его, наконец, прекратив свой порядком раздражавший лепет. Но благословенной тишине не суждено было продлиться долго — незнакомец разразился большим криком. Его голос дрожал, едва не блеял.
— Ах, господин Хэ! Вы живы! Этот недостойный… Этот недостойный слуга сейчас же позовёт лекаря! Потерпите, господин Хэ! Только не закрывайте глаза снова!
Юн Шэнь медленно заморгал, пытаясь сбросить мутную пелену с глаз. Смысл чужих слов доходил с запозданием.
Какой ещё господин Хэ?
Как только странный человек, представившийся слугой, удалился, оставив после себя тишину, боль тоже немного отступила, и Юн Шэнь смог повернуть голову. Вокруг себя он увидел беспорядок: перевёрнутые и сломанные столы, стулья… На полу, совсем рядом, были следы крови. Юн Шэнь никак не мог понять, что это за место и как он мог здесь оказаться. Но вопреки всем странностям, он ощущал всё происходящее невероятно ясно, а всё, что было до, напротив, казалось зыбким сном.
Что было до…
Юн Шэнь попытался вспомнить хоть что-нибудь, но это породило лишь большую головную боль. Он зажмурился и мотнул головой в сторону, стремясь уйти от этого ощущения, но никак не выходило.
— Вот сюда… Он здесь, — уже знакомый голос донесся сверху. Это был тот слуга. Звуки шагов раздались совсем близко, а затем рядом с Юн Шэнем опустились двое. Вновь приоткрыв глаза, он увидел, как два нечётких силуэта закрыли его от яркого пламени ламп.
— Лекарь Цао, с господином Хэ всё будет в порядке?
Лекарь? Но бессмертным не знакомы недуги.
Юн Шэня взяли за запястье. Считали пульс. Чужое прикосновение было неприятным. От него веяло холодом, и Юн Шэнь почувствовал, как начинает дрожать. Он вяло попытался забрать руку, но сил сопротивляться не было.
— Пульс слабый, но он всё ещё жив… Удивительно.
Рука с запястья ушла. Юн Шэнь смог облегчённо выдохнуть. От чужих касаний, надоедливых разговоров, путаницы в мыслях и бессилия тела ему становилось тошно.
— Не могу ничего обещать, но я сделаю всё возможное. Для дальнейшего придётся погрузить его в сон.
В следующий же момент Юн Шэнь почувствовал, как те же холодные пальцы коснулись нескольких точек на его шее, и мир в его глазах потемнел.