Женщины! Нет, я вас не зову, не подумайте. Я Вас очень уважаю, и все же видеть вас одно удовольствие… А не видеть другое. Особенно утром.
И это утро в Нижнем Городе начиналось с привычного аккорда: где-то ругались торговцы — кобзлик и гоблин опять не поделили, кто станет торговать с ближнего конца лавки. С Левитирующего Утёса сыпалась пыльца магических растений, все же приятно осознавать, что ничто не грохнется тебе на голову, пока они есть. А в моей конторе, в этот раз также известной как «задняя комнатушка цирюльника Альфредо», пахло дешёвым мылом, бородой, кровопусканием и надеждой. Последняя таяла с каждой секундой. Надежда на хороший напиток, правда не для меня Я то любил особый.
Я заваривал кофе. Не тот эликсир из обжаренных зёрен мамонтовой кости, что пили наверху, а густую, чёрную, как грехи дьявола, жижу, способную растворить ложку и вернуть к жизни даже самого упоротого зомби. Я уже подносил кружку к губам, как дверь распахнулась.
Вошла женщина. Не так. Женщина! Эллейн. Четвертьэльфийка, дитя рассвета и, по непроверенным данным, семидесятилетняя старуха с телом как у шестнадцатилетней девчонки. Эльфы. Ну то есть, четвертьэльфы. Я то даже рядом с ними не стою, а в свои сорок все равно выгляжу на двадцать. Но вернемся к Эллейн. К ее глазам цвета весеннего неба и каштановым волосам. Последнее — проблема. Для чистых эльфов это было всё равно что явиться на королевский приём в исподнем. Генетический брак. Только темные или светлые волосы. Эллейн же не видела в этом ничего такого — она такой родилась. И за свои непроверенные семьдесят лет наверняка задолбала ни одного меня. Для нее это была радость. Для меня — ежеутреннее испытание.
— Элвис! — Она подлетела ко мне, покуда я желал вдавиться в кресло еще сильнее — Вот ты где! — Её голос звенел, как колокольчик, купленный по скидке у сомнительного торговца. — Я принесла тебе кофе! Настоящий! Из хижины старого Магальфа!
Зашелестели свертки, Эллейн вытащила некий порошок, тут же заварила. Альфредо, тоже наш родич, сколько-то-тамэльф, просто закрыл глаза. Эллейн же протянула изящную фарфоровую чашку с дымящимся напитком, пахнущим корицей, кардамоном и тоской по чему-то возвышенному.
— Эллейн, мы же говорили, — я вздохнул, отставляя свою кружку с кислотой. — Я не пью ничего, что не может протравить дыру в полу. И потом, твои волосы…
— Ах, эти ужасные каштановые пряди! — она картинно трагически взмахнула рукой, и её локоны перелились на тусклом свете. А затем рассмеялась, как дальнобойщик после рейса — Проклятие против моей эльфийской крови! Я знаю, они отталкивают тебя! Но внутри я вся изысканна и утонченна, как это кофе! Попробуй!
Если бы. Меня отталкивает внимание к моей персоне, столь навязчивое, что похоже, может сойти за преследование. Я молча взял чашку. Сделал глоток. Напиток был прекрасен. Сложен, многогранен и абсолютно не подходил для утра после того, как тебе на голову упал косой дверг. Или дверь.
— Восхитительно, — пробормотал я, ставя чашку обратно. — Пахнет… тоской по чему-то, чего у меня никогда не было. Предпочитаю свой напиток. Он пахнет правдой. Горькой, бодрящей и без лишних сложностей. Как например — у меня нет денег, нет друзей, нет перспектив… Правда долгов теперь тоже нет.
Эллейн надула губки. В этот момент из моего кармана высунулся Барни, почуяв незнакомый аромат. Он фыркнул на эльфийский кофе и с отвращением полез обратно.
— Даже твой волосатый комок чувствует истинное искусство! — заявила она.
— Как вульгарно говорить такое о моем небольшом друге. Он чувствует подвох, — поправил я. — А теперь, если ты не против, я…
Дверь снова распахнулась. На этот раз в неё втиснулся запыхавшийся дверг с бородой, завязанной в беспокойный узел. Он пах жжёным металлом и паникой. Нет, не тот, что на меня упал. И это уже счастье.
— Коль! Ты тот сыщик? — Дверг кивнул Альфредо, и тот закрыл дверь — Мне нужна помощь! С кофе беда!
— У всех с кофе беда, — мрачно заметил я, глядя на фарфоровую чашку Эллейн. — Кто-то добавил слишком много сахара? Или, упаси боги, молока?
— Хуже! — дверг чуть не плакал. — Я — Борин Бронзобород, владелец «Утреннего Набата», лучшей кофейни в Нижнем Городе! Мой фирменный купаж «Удар Грома»… он испорчен! Вкус как у подошвы старого сапога, замоченной в луже! Клиенты бунтуют! У меня уже три стула сломали! И это только в туалете.
— Стул в уборной не равен стулу в кофейной — поспешно съязвил я.
Но дверг не понял. Эллейн заинтересованно приподняла бровь.
— Кулинарный саботаж? Как низко!
— Для Нижнего Города — обычное дело, — пожал я плечами. — Почаще спускайся… Хотя нет, не надо. — Я поднялся — Ладно, Борин. Веди. Эллейн, прощай. И забери своё… это. Мне ещё полдня глаза слезить.
— Ни за что! — она упрямо ткнула пальцем в мою грудь. — Я иду с тобой! Это же детективная история! А я твоя… ну, почти что напарница!
Я понял, что спорить бесполезно. Барни переместился Эллейн на макушку — каштановые волосы напоминали ему естественное гнездо беса.
Дверг нанял карету — кобзлик кучер, орк дворецкий. Похоже этот бородач и впрямь был богат. Но не настолько, чтобы позволить себе портал или мгновенное перемещение. Я никогда не отличался манерами и не собирался подавать Эллейн руки. Но эта хитрая вроде-бы старуха нарочно оступилась, и я машинально подал ей руку, чтобы она не упала. Потом и дверь ей открыл, чтобы вошла первая. Но это на случай, если там убийцы.
«Утренний Набат» был тем местом, где собирались те, кому нужно было проснуться, выжить и настроиться на борьбу с ещё одним дерьмовым днём. Воздух обычно был таким густым от аромата свежесмолотых зёрен и крепких выражений, что орк может вешать свой топор. Сейчас же пахло разочарованием и злостью. Несколько угрюмых типов в засаленных плащах мрачно булькали своими кружками. Любители кофе.
— Вот, пробуй! — Борин сунул мне глиняную кружку.
Я сделал глоток. Он был прав. Вкус и впрямь был отвратительный — плоский, прогорклый, с привкусом гнили и поражения. Это было похоже на пародию на кофе. Даже жижа Альфредо была утонченной по сравнению с этим.
— Барни, на выход, — скомандовал я.
Бес выполз из волос Эллейн, обнюхал кружку, потом прыгнул на прилавок и потрусил к огромным мешкам с зёрнами, стоявшим в углу. Он тыкался мордой в один из них, потом в другой, и на третьем замер, засветившись тревожным красным светом.
— Не тот мешок, — заключил я. — Этот мешок пахнет иначе. Магией. Дешёвой, порченой магией. Где вы храните зёрна?
Борин повёл нас в крохотную кладовку за кухней. Она была забита мешками, ящиками и… одним очень знакомым мне созданием. За одним из мешков, с довольной ухмылкой на морде, сидел Барк, тот самый грибной человек-сушеф, которого мы ошибочно уличили в краже медуз. А он оказывается даже не видел магии.
— Барк! — воскликнула Эллейн. — Опять ты?! Зачем ты разбрасываешь споры? Что? Ты искал Элвиса?
Барк испуганно булькнул и попытался слиться с тенями, что в тесной кладовке было непросто.
— Он говорит, что его снова заставили! — перевела Эллейн с поразительной лёгкостью. — Тот же человек в плаще! Говорит, ты знаешь. Он шел по следу тролля. Черноплащник заколдовал его, а затем заплатил, чтобы он подменил один мешок зёрен на другой, испорченный! Сказал, что это шутка!
— Весёлая шутка, — проворчал я. — Сломать утро у полгорода. Борин, у вас есть недоброжелатели? Конкуренты? И тот архимаг… Я думал его посадили.
Лицо дверга озарилось пониманием.
— Так это же он! Старина Гноббл, перевертыш из «Старого Друида»! Он всегда завидовал моему «Удару Грома»! Говорил, что только орки могут пить эту горечь! Он и в плаще том самом, подлюка! Принял вид архимага. Того же посадили, значит в его облике можно безнаказанно бегать.
Я вздохнул. Дело было пустяковое, но принципиальное. В Нижнем Городе хороший кофе был вопросом выживания.
— Что ж, — сказал я, обращаясь к Барку. — Ты отменный специалист по разоблачению саботажа, дружище. На этот раз ты пойдёшь со мной и объяснишь стражникам, куда именно тебя водил этот «человек в плаще». Надеюсь, они разберутся с этим Гнобблом. И с троллем.
Эллейн смотрела на меня с обожанием.
— Видишь? Мы отличная команда! Я ведь помогла! Я перевела!
— Ты помогла, — подтвердил я. — Но нет. Гриб не видит магии, я бы понял его и без тебя.
— Опять из-за волос? — её лицо вытянулось. — Хочешь, я покрашусь?
— Из-за волос, — кивнул я, с тоской глядя на её юное, сияющее личико, за которым пряталось семь десятилетий жизненного опыта. Опыта, который явно не включал в себя умение варить нормальный, бодрящий яд.
—Ладно, — она вздохнула с театральной скорбью. — Я тогда пойду. Но я не сдаюсь! Я найду эльфийское зелье для осветления волос!
Она упорхнула, оставив после себя запах дорогого кофе и неразрешимой дилеммы.
Я повернулся к Борину.
— А теперь, друг, свари-ка мне самого крепкого своего «Удара». Настоящего. Чтобы сердце колотилось, а душа рвалась в бой. Мне нужно забыть сегодняшнее утро.
Или хотя бы попробовать. Когда к вам клеится семидесятилетняя старуха, пофиг какие у нее волосы.