Пинь! Пинь!
Маленькая птичка сидела на ветке. Кристиан залюбовался ею, пока громкий кидок камня не разметал от нее перья. Мика демонстративно выглядела раздраженной. На ее прекрасном лице гнев казался тоже хорошей эмоцией.
Дорога на Красные Скалы оказалась столь же веселой, как прогулка по болоту. Благополучные, огороженные частоколом поселения с их богатыми ремесленниками и торговцами, пахнущими дешевым одеколоном, остались позади. А сменили их бескрайние холмистые степи, поросшие колючим бурьяном и унылыми, корявыми деревцами, которые ветер трепал с особым, издевательским усердием, словно преподаватель — нерадивые затылки.
Кристиан молча жевал безвкусную лепешку, глядя, как Мика возится с картой. Она была нарисована на куске пергамента, который больше походил на ободранную шкуру какого-то древнего животного. Коммуникатор? Кому он нужен…
— Зачем мы вообще туда лезем? — наконец не выдержал Кри. — Там же ничего нет. Ничего. Только ветер, камни и голодные басурмахи.
Мика не подняла на него глаз. Ее палец с облупленным лаком на когте уперся в точку на карте, обозначавшую Замок Красных Скал. Девушка засопела. Именно так она показывала, что думает. Волчий хвост ходил из стороны в сторону.
— Именно потому и лезем. Никто не полезет за нами в место, где «ничего нет». Кроме ветра, камней и басурмахов. Это идеально.
— Идеально для самоубийства, — проворчал Кристиан, отламывая еще кусок лепешки.
Конь, которого он с трудом отыскал на последнем постоялом дворе, флегматично жевал траву, совершенно не разделяя тревог своего хозяина.
Внезапно Мика подняла на него взгляд. Ее глаза, секунду назад холодные и расчетливые, вдруг наполнились таким обожанием, что у Кристиана зашевелились волосы на затылке. Волчие ее уши прижались к золотистым волосам, девушка мгновенно оказалась рядом.
— Ты не понимаешь, Кри, — ее голос стал тихим, почти благоговейным. — Это же твое место. Там камни помнят твою кровь. Там духи земли ждут своего короля. Я чувствую это. — Она потянулась и ладонью, шершавой от дорожной грязи, провела по его щеке. Он отстранился. — Хочу корону! На твоей голове.
— Духи земли могут и подождать. Мне бы духа винного найти, а то эта твоя лечебная трава уже горлом дерет. Мне страшно.
Лицо Мики исказила гримаса ярости. Она резко дернула карту, и пергамент с треском порвался.
— Никакого вина! — прошипела она. — Тебе нельзя расслабляться, мелочь королевская! Ты должен быть собран! Как пружина! Как как этот камень!» Она схватила с земли булыжник и швырнула им в ближайший куст.
Из куста с недовольным ворчанием вылез небольшой, похожий на барсука зверь, испуганно посмотрел на них и юркнул прочь. Ему повезло не так как птичке.
— Вот видишь, — мрачно усмехнулся Кристиан. — Даже местная фауна против твоего плана. Она хотя-бы безобидная.
Но Мика уже снова улыбалась. Ее настроение качалось, как маятник в руках сумасшедшего часовщика.
— А помнишь, как я учила тебя держать державу? Ты был таким неуклюжим… почти как этот барсук.
Волчица засмеялась, и смех ее звучал молодо и беззаботно, словно они и впрямь были просто двумя путешественниками, вспоминающими старые добрые времена. Затем хищными глазами снова принялась изучать карту.
Кристиан вздохнул. Противостоять этому было бесполезно. Она была как ураган — бессмысленно пытаться его уговорить, можно только попытаться пережить. Пока вышло.
Вечером они наткнулись на первый признак приближающихся земель басурмахов — растерзанную тушу оленя. И дело было не в ранах от когтей или зубов. От бедного животного осталась лишь бесформенная масса, будто его не съели, а вывернули наизнанку каким-то неестественным способом. От тела исходил приторно-гнилостный запах, от которого слезились глаза.
— Красиво работают, — без тени смущения констатировала Мика, тыча палкой в останки. — Чисто. Ничего лишнего. Экономят энергию.
— Ты сейчас о басурмахах или о поварах в королевской столовой? — поинтересовался Кристиан, стараясь дышать ртом.
Мика фыркнула.
— Обо всех, кто делает свое дело с душой. Смотри.
Мика показала на странные, будто обожженные кислотой, следы на земле. Те были большими, с отпечатками длинных когтей, и между ними тянулась борозда — след мощного хвоста.
— Волколачья стать, ящерья хватка. И рост… с тебя, не меньше.
— Превосходно. Я так и знал, что мне в жизни не хватало встречи с помесью моего кошмара и твоего дурного настроения. — Кристиан открыл колу в алюминиевой банке.
Ночью они не спали. Мика бессовестно дышала своим манящим дыхание в лицо Кристиану, так что он не мог заснуть. Но про попытке сблизится, ворчала и переворачивалась на другой бок. Наверно тоже во сне. Табун басурмахов прошел в полукилометре от их укрытия под скальным навесом. Путешественники не видели их в кромешной тьме, но слышали — сухой, шелестящий звук чешуи о камень, прерывистое, хриплое повизгивание и низкое, грудное урчание, от которого кровь стыла в жилах. Мика хорошо чуяла. Запах донесся и до них — резкий, терпкий, смесь псины и змеиной кожи.
Кристиан сидел, сжимая рукоять своей державы до хруста в костяшках. Мика же стояла на краю утеса, вслушиваясь в ночь, ее силуэт вырисовывался на фоне тусклого света Октабуса в рассветных лучах.
— Слышишь? — прошептала она, и в ее голосе снова зазвучала та самая, пугающая Кри, почти религиозная одержимость. — Это твои будущие вассалы, король. Они чуют тебя. Они проверяют тебя. Завтра мы покажем им, кто здесь хозяин.
— Хозяин чего? — с горькой иронией спросил Кристиан. — Этой кучи камней и стаи мутантов?
Мика обернулась. Ее глаза в темноте горели, как у настоящей волчицы.
— Всего. Хозяин всего. И не смей сомневаться. Твои сомнения пахнут слабостью, а слабость здесь съедают первой.
Кристиан дотронулся до туши басурмахи, упавшей ночью со скалы. Мика перерубила ее пополам.
— Не трогай всякую гадость — кинула волчица.
Тогда Кристиан попытался обнять ее.
— Я тоже гадость. Не трогай меня.
На следующее утро они увидели Замок Красных Скал. Ну как увидели, скорее поняли что он там. Тот возник на горизонте, как гнилой зуб, торчащий из челюсти земли, загражденный деревьями. Громада почерневшего, выветренного камня. Ни окон, ни башен в привычном понимании — лишь острые, неестественные пики и глубокие, зияющие провалы. Место, которое сама природа, казалось, отвергла.
Мика замерла, глядя на него. На ее лице застыла смесь триумфа и безумия.
— Дом… — выдохнула она. — Мы дома, Кристиан.
Девушка принялась бить его кулачками в бок, радостно смеясь. Он обнял ее, она не сопротивлялась. Пока одежды не были сброшены, она что-то лепетала, но Кристиан не слушал. Прижимаясь к ней, такой мягкой, он думал только об одном, но его сознание, твердило другое. «Это того не стоит. Она того не стоит.»
Вечером Кристиан посмотрел на замок, потом на спину Мики, на ее уже не сломанную, но все еще забинтованную руку, на ее грязные, спутанные волосы. Он вздохнул, достал последнюю самокрутку с лечебной травой и прикурил.
— Да уж, — пробормотал он, выпуская струйку дыма. — Прямо как в сказке.