Семёныч и его молодой напарник Савелий ехали к точке, где, как показал тепловизор, были слабые признаки источника тепла. Судя по интенсивности сигнала, тепло имело органическое происхождение. Могло оказаться, что это нора крыс или землероек, но чутьё Семёныча подсказывало: на месте их ждёт добыча.
— О, как я и говорил! Смотри, лежат двое, — Семёныч махнул рукой в сторону обочины.
— Ага, — кивнул Савелий, прищурившись.
Они остановили фургон. Из кузова донёсся глухой стук — собранные ранее трупы перекатились к борту. Савелий вылез из машины и, пытаясь удержать равновесие на скользкой дороге в новых валенках, засеменил за Семёнычем.
— Скользят?
— Есть такое…
— Ты подошву солью натри или песком. Когда подъедем к базе, у входа в больших ящиках должна быть, — бросил Семёныч, не оборачиваясь.
— Хорошо.
Семёныч усмехнулся. Всех новичков можно было вычислить по неуклюжей походке и медлительности. Но потом валенки принашивались — и шаг становился уверенным.
Они подошли к обочине и посмотрели на два тела, к которым их привёл тепловизор. Один труп принадлежал костлявой старухе, другой — то ли подростку, то ли молодой женщине. Точнее сказать было нельзя: труп лежал лицом вниз.
— Чего смотришь? Грузи давай! — гаркнул на молодого Семёныч.
Савелий поднял и уложил в кузов труп старухи. Он справился один — она была легкой, будто её ватник, набитый опилками и тряпьём для защиты от холода, весил больше, чем сама покойница. Затем вместе с наставником они перевернули второй труп и погрузили в кабину поверх старухи. Тело принадлежало подростку, мальчику лет шестнадцати. На его лице зияла глубокая царапина. Семёныч, проследив за взглядом Савелия, хрипло бросил:
— Это ему та старушенция оставила.
— Почему?
— Кровь под ногтями на её правой руке. Странно, что без рукавиц… Наверное, где-то валяются. Ладно, и так улов хороший — некогда искать.
— Интересно, из-за чего они…
— От холода озверели. Или, может, он… — Семёныч ткнул пальцем в труп парня, — все тепловые единицы в карты спустил. Да какая разница? Главное — трупы свежие. За них по хорошему коэффициенту отстегнут, да и в машине на полградуса потеплеет.
— Если тебе тепло, значит, твои будущие дети уже замерзали, — ехидно заметил Савелий, процитировав школьный лозунг.
— Мои замерзли два года назад. Так что могу греться спокойно, — отрубил Семёныч и полез в кабину.
Савелий опустил голову. Он не знал, что у Семёныча были дети. Получилось неловко. Собиратели и так редко ладили между собой, а хорошие отношения с напарником (а в его случае — ещё и наставником) были залогом выживания.
Взгляд Савелия скользнул по месту, где лежал труп паренька. Под снегом виднелась небольшая кучка. «Рукавицы старухи, наверное», — подумал он, наклоняясь. Стряхнув серый липкий снег, он замер. Грелка! Не новая, но рабочая, реагента еще много, он сможет ею греться месяц и сэкономить тепловые единицы, а уж он придумает, что с ними делать.
— Чего застрял? — окрикнул его Семёныч.
— Иду-иду!
Савелий спешно засунул грелку под спецовку. Такими находками не делятся.
— Ты там что-то нашёл? — спросил наставник, когда Савелий уселся в кабину.
— Нет.
— А что прячешь?
— Ничего не прячу!
Семёныч рванул за рукав. Савелий отпрянул, дверь распахнулась, и он рухнул на лёд. Не дожидаясь, пока наставник доберётся до него, он вскочил и побежал. Но новые валенки подвели — он поскользнулся, растянувшись на дороге.
Семёныч настиг его, распахнул спецовку и вырвал грелку.
— Гадёныш! — пнул он Савелия.
— Это я нашёл!
— В бригаде старший — я!
Савелий вцепился в ногу наставника и дёрнул. Тот грохнулся на лёд, голова с глухим стуком ударилась о торчащий острый выступ из наста. Кровь растекалась лужицей, мгновенно кристаллизуясь на морозе.
«Скоро тепловизор засечёт активность, и сюда приедут другие», — мелькнуло в голове у Савелия. «Если спрячу грелку — никто не узнает. Скажу, что он сам поскользнулся».
Он сунул грелку под спецовку и начал тащить Семёныча к кузову. Взгляд упал на валенки наставника: разношенные, с приклеенной к подошве наждачной бумагой. «Все поймут, что это не случайность».
На горизонте уже маячила машина других собирателей. Савелия осенило. Он стащил с трупа Семёныча валенки и напялил на него свои новые.
«Скажу, что он сам предложил поменяться. А то я в новых долго копался, и трупы остывали».
Когда подъехала бригада других собирателей, Савелий уже сидел в кабине, делая вид, что пытается разобраться с навигационным оборудованием и рацией.
В окно постучали. Он поднял голову.
— Молодой, чё стоите? Где Семёныч?
— Так он поскользнулся и всё, — сказал Савелий, скрестив руки в знак того, что его наставник из собирателя стал «собираемым». — Башка как лёд на реке треснула. Я его в кузов положил.
Собиратель с подозрением посмотрел на парня.
— Показывай.
Савелий, стараясь сохранить спокойствие, повёл его к кузову. Труп Семёныча лежал сверху, будто только что упал.
— Жалко, хороший мужик был. Ладно, тратить тепло не будем. Водить умеешь?
Савелий кивнул.
— Ну тогда заводи. За нами поедешь.
— Куда?
— На базу.
— Трупы сдашь, объяснительную напишешь, пайку получишь. Может, даже топливный брикет для машины за скорость дадут. Ты на много не рассчитывай — часть нам причитается. Ты же салага ещё.
Савелия будто от сердца отлегло: его никто ни в чём не подозревал, грелка оставалась при нём и он даже из-за пайки спорить не стал.
На базе он загнал машину в общий ангар. Хоть он и не отапливался, всем здесь было теплее, чем на улице. Сюда все собиратели привозили трупы, и тепло от свежих тел поднимало температуру в помещении на полтора градуса. Переработчики, не разговаривая с Савелием, запрыгнули в кузов и начали перекидывать тела на фольгированные телеги.
Савелий пошёл за мужиками из бригады, которая его подобрала, в контору — писать объяснительную. На двери кабинета висел замусоленный плакат с ехидным мужиком в шапке и надписью «Тепло мертвых – жизнь живым! Собирай добросовестно!».
О Семёныче, труп которого уже повезли в цех, он давно забыл.
Пока Савелий разбирался с бюрократическими обязанностями, переработчики сняли с тел одежду — её растащат по домам, а что останется — раздадут. Трупы Семёныча, старухи и подростка забросили в дробилку и пошли за следующей партией. Остальное делала автоматическая машина. В соседнем цеху она монотонно вываливала топливные брикеты для машин.
Когда Савелий закончил с бумагами, на выходе ему, как и обещали, выдали дополнительный брикет.