Испытательный срок
Они находились именно там, где сказал мой бывший научный руководитель, - в аппендиксе,отходящем от главного коридора, на третьем этаже кирпичного псевдоготического здания, которое горожане постарше по- прежнему именовали «Полиграфкомбинат». Но нашел я их не сразу.Таких аппендиксов оказалось несколько, а третий этаж на самом деле был четвертым, просто на втором лифт не останавливался. Тем не менее в конце темного коридорчика с вытертым линолеумом обнаружилась дверь без таблички, и когда я , постучавшись спросил : «Это издательство?», женский голос изнутри ответил утвердительно.Я вошел.Комната была небольшая, со стандартной офисной мебелью. О специфике учреждения свидетельствовало то, что шкафы вдоль стен были заставлены книгами. Немолодая женщина сидела за весьма навороченным, по моим представлениям, компом, она даже не подняла на меня глаз. Другая такая же что-то черкала по распечатке.
--Вы по какому делу? – спросила она.
--Я насчет работы…
Я думал, она удивится. Или будет разочарована тем, что я не клиент. Но она просто встала и прошла в другую сторону – я не сразу видел, что там , в глубине, есть еще дверь. И через минуту вернулась.
--Пройдите. Главный редактор с вами побеседует.
Если женщины были немолоды, то мужчина, восседавший за письменным столом в задней комнате – просто стар. Но весьма крепок. Даже лысина его сверкала как-то бодро.
--Итак? – спросил он низким густым голосом.
Я представился и сказал, что недавно закончил университет и ищу работу. Может быть, редактора…
--Нам сейчас не нужен редактор.
--Ну, может, корректор… я слышал, у вас недавно уволился….
--Корректор бы нам не помешал. – сказал он. –Но вряд ли эта работа вас устроит.
--Почему?—быстро спросил я.
Он вздохнул с некоторой скукой.
--Молодой человек. У нас маленькое провинциальное издательство. Крохотные фонды. Мы не можем платить сотрудникам зарплату, которая соответствует современным требованиям. Плюс большая нагрузка, плюс работа со специфическим материалом…
--Я знаю про вашу специфику, -- сообщил я. – Диплом писал у Идиатуллина.
--А, -- произнес он без особого удивления. --И как вы после Калязина здесь оказались?
--По семейным обстоятельствам.
--Значит, знаете про специфику… ну, если маленькая зарплата и полный рабочий день вас не пугают, можно попробовать. С испытательным сроком. Согласны?
--Хорошо.
--Только боюсь, вы еще до окончания срока нас покинете. Я вас про зарплату предупредил…Ладно, идите к нашим дамам, они вам все объяснят... Кстати, а диплом на какую тему?
--«Князь Александр Голицын и мистические общества первой половины XIX века».
--Понятно. Ну, ступайте.
--Вы не сказали, как вас зовут.
--А… можете называть меня просто – главный редактор.
Оно никак не называлось, при том, что было одним из старейших издательств страны, если не самым старым. Типографий в России к концу XVIII века было – хоть с нагайкой разгоняй, но собственно издательские дома стали формироваться позже. Это издательство было основано по приказу Павла I и при его непосредственном участии. По одним источникам, это посоветовал ему монах Авель, по другим – первый любавичский ребе ( впрочем, академик Носенко утверждает, что это один и тот же человек, поскольку не может быть такого совпадения, что два разных ясновидца одновременно сидели бы в Петропавловской крепости, и император посещал обоих).
Александр Павлович продолжал покровительствовать издательству. А вот Николай Павлович едва не прикрыл лавочку, ошибочно считая ее чем-то вроде масонской ложи или тому подобного безобразия. В Питер оно вернулось уже при Александре II, но провинциальный филиал остался. Тогда же открыли и московский. В 1915 г. московский стал главным, так как питерский был эвакуирован сюда за компанию с некоторыми другими промышленными предприятиями.
При советской власти контора, как ни странно, процветала, при том, что ее сотрудники периодически исчезали в недрах известного здания на Лубянке ( и в его здешнем аналоге на улице комиссара Кацнельсона). Иногда они, впрочем, выбирались их недр – но продолжали службу в том же здании.
Реформы 90-х годов свершили то, что не смогли сделать ни государи императоры, ни мировые войны, ни революции. Головная контора была приватизирована, разграблена, и прекратила существование свое. Провинциальная как-то уцелела, превратившись в общество с ограниченной ответственностью, и утратив господдержку, сократило количество сотрудников до минимума. И ни шатко ни валко продолжало свою деятельность.
Ах да, я еще не сказал о специфике этой деятельности.
Издательство занималось выпуском магических книг.
Настоящих.
По имени здесь называли только салаг вроде меня. Сотрудники с опытом именовались по фамилии ( защитная магия рода) либо прозвищу( чтобы отвести сглаз). Начальника называли главред, иногда с удвоением буквы «в». И было за что. Нагрузка действительно была большая, при этом никакой работы на удаленке, как сейчас принято, весь рабочий день от звонка до звонка – в конторе. Такие тут были правила. Исключение делалось только для художника, якобы не мог он трудиться здесь, а лишь бывал набегами. И платили здесь, о чем честно предупредили, гроши. Не только мне, но и всем. Едва хватало на оплату счетов по квартире.
С квартирой, собственно, и были связаны обстоятельства, из-за которых я переехал в этот город. Полгода назад она досталась мне в наследство от здешней бабушки. Можно было квартиру продать, и как все нормальные люди, уехать покорятьМоскву. Но я решил, что к большим городам следует привыкать дозировано, а здесь в сравнении с Калязиным был мегаполис. Так же, как однушка в хрущобе была Версалем в сравнении с койкой вобщежитии.
Кроме того, мне просто было интересно. Об издательстве я узнал от своего научного руководителя. В свое время у суфиев Поволжья считалось хорошим тоном пройти здесь стажировку. И мне захотелось посмотреть на процесс, так сказать.
При самом начале советской власти какие-то светлые умы решили поместить все городские издательства и редакции в одном здании, пристроить к нему типографские цеха, и тут же разместить отдел, который должен был плоды трудов разрешать к печати или, наоборот, запрещать. Чтобы все под рукой и никуда не бегать.
За минувшие годы некоторые подотчетные отделу редакции умерли своей – или не своей смертью, да и сам отдел тоже. У других не было нынче денег на аренду помещения в центре города, и они переехали в менее пафосные районы. Но эти где были, там и остались, в своем аппендиксе. Они совершенно не шифровались. Раньше их окутывало завесой невидимости государство, а теперь – зачем? Когда на одном канале зомбиящика потомственная ведунья тетка Дуня рассказывает, как с помощью парафина и жженой бумаги снять венец безбрачия, на другом посвященный махатма Парамон Редькин открывает чакры в прямом эфире, на третьем идет реалити -шоу «Маги против колдунов», далее везде и все… И в любомкнижном магазине, на любом лотке всяческих издании по магии- белой, черной, серо-буро- малиновой – не сосчитать.
Умные люди говорили – чтобы спрятать лист, надо посадить лес. А если лес взял да и вырос сам по себе?
Правда, книги нашего издательства по лоткам не лежат, в витринах не стоят. Тиражи каждой забирает заказчик. Некоторое количество экземпляров порою отправляется в университетские библиотеки. Тиражи у нас небольшие, по этой причине главред сократил ставку грузчика ( пачки с книгами грузит водитель заказчика), а кладовщик работает на полставки.
Если верить Идиатуллину, в его время сотрудников было не в пример больше, работали они в две смены, и частично гнездились при типографии. Ну, опять же, теперь производственный процесс поменялся в корне и некоторые специальности, всякие там линотиписты и прочие, названий которых я не помню, исчезли. Набор и верстка теперь компьютерные и производятся не в типографии, а прямо в редакции.
Я первоначально вообще не мог понять, зачем по нынешним временам эта типография нужна. Тиражировали бы тексты на дисках или других электронных носителях.
А на дисках оно не работает, сказали мне. Возможно, для электронных носителей есть какая-то иная магия, законы которой пока не изучены и не сформулированы. Пока же слово силы должно быть написано, в крайнем случае напечатано – на бумаге, на пергаменте, на папирусе, на бересте. Почему так оно работает, хотя в типографию доставляется на тех же дисках, я понять не мог. Не мой уровень. Пока.
Важно то, что при переносе на бумагу оно работало. Поэтому у нас имелись заказчики, а издательство продолжало существовать, несмотря на все кризисы и дефолты.
Все это – и кое-что другое. Я узнал от старших товарищей. В редакции, кроме главного, который в основном вел дела с клиентурой, постоянно сидели две тетки. Одна занималась набором и версткой. Фамилия ее была Мансурова. Круглолицая, с черными, словно лаковыми волосами. Сколько ей было лет -сказать затруднительно, нынешние горожанки умудряются растянуть период «от 40 до 60» до бесконечности. Она почти не разговаривала. И мне дали понять, чтоб я с расспросами к ней не лез – если она опечатается хоть в одной букве, последствия могут быть серьезные.
Вторая тетка, примерно того же возраста, была редактор. Ее фамилия была Кузнецова. Но я ее про себя прозвал «Вдова викинга» - она была высокая, с резкими чертами лица, и совершенно белесая. Она занималась сверкой текстов с исходниками на разных языках, порой совершенно мне неизвестных. После нее корректура попадала ко мне.
Вдова викинга на вопросы отвечала охотно, и лишь дней через десять обратил внимание, что говорит она лишь о том, что имеет отношение к моим профессиональным обязанностям. Никаких иных тем она не касалась.
Еще контору посещал Лукас – это художник, сонный бородач средних лет. А «Лукас» была не имя и не фамилия, а прозвище, в честь Лукаса Кранаха, пояснил он. И еще технолог Оноприенко. Она больше всего была похожа на ту тетю Дуню из телевизора, которая объясняет домохозяйкам про бытовую магию. Временами казалось, что самая главная здесь – она, поскольку именно Оноприенко отвечала за контакты с типографией, а как сказано выше, слово обретает силу при переносе на бумагу.
От Оноприенко я узнал множество занимательных историй из прошлого издательства : о том, как удалось предотвратить войну ( она не уточняла какую, но насколько я понял, речь шла о Карибском кризисе), внеся изменения в корректуру книги, где на каждой странице повторялось слово «подвиг». О том, что раньше в штате числилась специально натасканная на поиск гримуаров собака. О том, что свинцовые матрицы, с которых раньше печатались книги, забирали под расписку представители головной столичной конторы, а что потом делали из этого свинца – разное говорили. Может, и пули, да. Потому что серебряные, они на самом деле не действуют…
В первые недели моей работы издательство готовило к выпуску две книги. Одна - «Зеленая бабочка», гримуар, билингва ( языком оригинала был итальянский), а вторая называлась «Ирмологион», и на первый взгляд представляла собой сборник тропарей на освящение вод, а на второй и третий – нечто совсем иное.
Оригинальные тексты относились к XVII веку, тогда в Европе появилось множество магических книг, может, потому, что распространилась книгопечатение, а бумага стала сравнительно дешева, и даже Московия, бывшая тогда несколько в стороне от общеевропейских модных веяний, поддалась этой заразе. Итальянского у нас в университете не преподавали, но благодаря знанию латыни с вычиткой я справлялся, да и старославянский не успел забыть. Так что проблем на работе не возникало. Единственной проблемой, как уже сказано, было отсутствие денег. Ознакомившись с платежной ведомостью , я обнаружил, что верстальщица получаетнемногим больше меня, а Вдова викинга – даже меньше.
Мне было как-то неловко спрашивать у них, почему они держатся за эту работу .Ну ладно, женщины.В предпенсионном возрасте ни черта не найдешь. Но Лукас-то мужик, и помоложе, и город не самый маленький – нашел бы себе что получше. Ему я и задал это вопрос.
_-Ну да, -- сказал Лукас. – Денег ты здесь не дождешься. По правде, их и раньше не густо было, даже когда государство это дело подкармливало. А сейчас – ровно столько, чтоб процесс поддерживать. Но она затягивает, работа эта. Ты вот недавно здесь, не успел еще почувствовать. А может, и не почувствуешь. Это не у всех получается. Тогда они увольняются.
--Что значит «почувствуешь»?
--То и значит. Или ты подсаживаешься на эту работу, или нет. Это как на ликеро-водочном заводе работать…
--То есть, если ты не абстинент, то ловишь с этого кайф?
--Примерно так. Хотя и не совсем… Есть и еще кое-какие бонусы. Вот ты, например, не спрашивал, сколько главному лет?
--Нет.
--Ну и не спрашивай.
Больше мне из Лукаса ничего вытянуть не удалось. Однако из его слов проистекало, что специфика нашего производства как-то влияет на восприятие, а через него на человеческий организм в целом.
А насчет гламура тоже непросто. Вдова викинга сказала – зря, что ли, все за это словцо ухватились? Мощнейший маркетинговый ход за последние полвека. Это ж древний магический термин. В разных языках он по-разному звучал- glamour, glammer, glamaria, но значил одно – чары. Вот оно людей и зачаровывает, кто-то видно, в свое время из магиков в менеджмент подался…
Так вот , о возрасте главреда. Я конечно, не стал его спрашивать, но на кое-какие моменты внимание обратил – когда он отвлекался от обработки клиентов, и устраивал краткие оперативные совещания.
Он употреблял словечки, довольно сложно применимые к современному производственному процессу. Ну ладно, например слово «отсинить» в значении копировать, я в детстве слышал от дедушки, когда он вспоминал свое конструкторское бюро, во времена моего детства уже закрытое.Но вот «кавбригадой» финансовую проверку не называл даже дедушка. А как-то раз на мои уверения, что я достаточно хорошо знаю текст, сказал:
--Разве это хорошо? Вот помню, как на знание текста экзаменовали… брали том ТАНАХа и протыкали длинной иглой в любом месте. И кто не мог назвать каждую букву на каждой странице во всем томе, где та игла прошла, тех снова учиться отправляли.
В общем, он хоть и выглядел стариком, скорее всего, был гораздо старше, чем казался.
А как насчет остальных? Вот, к примеру, Оноприенко. Если я правильно угадал, и она говорила о Карибском кризисе, так она должна была в ту пору только на свет появиться. А она рассказывала, как будто эта история приключилась, когда она уже здесь работала.
В общем, кто их разберет.
«Бабочку» с «Ирмологионом» мы сдали в печать без приключений, поступил какой-то новый заказ, и тут, еще на первом этапе, образовалась проблема с главным издательским компом. Да, здесь это тоже бывало. Вызвали программера. Программер, к моему удовольствию, оказалась молодой симпатичной блондинкой по имени Олеся. Она осмотрела комп, и заявила, что ничего там не поломано, а для работы над заказом нам не хватает какой-то особливой программы – я название ее слышал в первый раз, но Олеся говорила с полной уверенностью.
Тут я обнаружил, что бессловесная Мансурова способна на долгие и яростные препирательства. Она настаивала на том, что программу надо брать лицензионную, иначе не сработает, а где деньги на это взять – пусть не у нее спрашивают. Олеся была против того, чтоб и деньги зря расходовать и время. Она мол, знает, где такую прогу скачать, ну не совсем такую, похожую, но она берется за небольшие деньги довести прогу до ума. За совсем небольшие, гораздо меньше, чем «Абраксас» за нее сдерет. Мансурова шипела, что она такими фокусами уже сыта, и что Олеся мол,полешанка, и не к лицу ей воровать проги, как цыганке кур.
Тут Кузнецова, доселе молчавшая, уткнувшись в очередную рукопись, внезапно оживилась.
--А что, цыгане—это мысль, -- и потянулась за мобильным.
Тут из своего кабинетика вынырнул главред, оказывается, внимавший всей полемике.
--Мадам, оставьте Тамилу в покое. Не стоит дергать цыган по таким мелочам, это на крайний случай.
Кузнецова как-то нехорошо усмехнулась, вроде «знаем мы ваши крайние случаи», но телефон отложила.
--Какая же этом мелочь ,когда книгу иначе сверстать невозможно! – возмутилась Мансурова.
--А мы купим лицензионную, купим. А стоимость включим в общий счет. Заказчику надо, вот пусть и и оплачивает. Ты деточка, с «Абраксасом» и поведешь дела, пойдем обсудим…
--Вот и правильно, -- проворчала Мансурова. Олеся, кажется, тоже не была огорчена – очевидно, ей при таком раскладе полагались комиссионные. Кузнецова не прореагировала никак – это не была ее сфера работы.
Вспоминая разборки наших дам, я спросил у Оноприенко, когда она пришла из типографии:
--В нашем бизнесе женщин больше, чем мужчин?
Она немного призадумалась.
--Вроде нет. Просто бабы пашут, вот их и виднее. А мужики по кабинетам сидят, руководят. Вот ты молодой еще, а скоро тоже пробиваться начнешь…
--Но Лукас ведь тоже пашет.
--Ну, Лукас. –Она хмыкнула.—Он тормоз.
--А кстати, что такое полешанка?
--Это ты про Леську, что ли? У нее семья родом из Полесья, из Белоруссии. Самое ведьминское место. То есть раньше было. А теперь многим пришлось приспосабливаться, подлаживаться под современный лад. Вот в программисты и подались, профессии то родственные, что так колдовать, что эдак.
--Значит, и с цыганами та же песня.
--С цыганами ухо держать надо востро. Они, конечно, магическую прогу могут добыть, только она, скорее всего, будет одна видимость, вроде водки паленой или косметики из мела и гуталина. Или сработает один раз и сдохнет. Конечно, если б Тамила за дело взялась, все б держалось крепко. Но Тамила придет только по кузнецовскому зову – вроде как родственники…
--Сроду бы не сказал, что Кузнецова – цыганка, -- как помянуто, внешность у редакторши была такая, будто ее в тазу с «тетей асей» прокипятили.
--Нет, не цыганка. Она из Новгорода. Просто они с Тамилой в Чуфут-Кале что-то мутили вместе. Но это давно было, еще до меня, еще когда Захария коген «Шестокрыл» переводил…
Название мне что-то смутно напоминало.
--Чуфут-Кале – это в Крыму?
--Да, --тут технологиня вспомнила о каких-то срочных делах и ушла.
Но меня сейчас интересовало другое. Я сразу принял тот факт, что магия содержится и действует в книгах. А как насчет тех, кто эти книги делает? Обладают ли они -особыми способностями? Лукас ведь намекал, что не всякий способен ощутить воздействие книги. И главред не просто так испытательный срок мне назначил.
В самом деле, кто у нас тут есть? Начальник, каким-то образом изучавший кабаллу ( или гематрию с нотариконом, я этих тонкостях не разбирался). Программистка из потомственных полесских ведьм. У редакторши были какие-то темные дела с цыганами. Или не с цыганами ( я слазил в энциклопедию, и выяснил, что Чуфут –Кале, во первых, переводится как «еврейская крепость», во вторых был столицей Крымского улуса при Джаныке-ханым, а это была очень крутая дама). Я не знал, что там с верстальщицей, художником и технологиней, но есть все основания считать, что и они как-то связаны с подобными сферами.
Я решил поговорить об этом с Вдовой викинга. Собственно я бы с большим удовольствием поспрошал симпатичную Олесю, но она что-то не показывалась. По всей вероятности, Кузнецова сочла, что вопросы мои относятся к сфере профессиональной деятельности, и ответила.
--Как я понимаю, ваш интерес можно сформулировать в двух вопросах. Обладают ли те, кто здесь работает, особыми свойствами, превышающими обычную перцепцию? И являются ли они действующими магами?
В общем-то, мое меканье к этому и сводилось, и я кивнул.
-Ответ на первый вопрос положительный, на второй – отрицательный. Мы, работающие здесь, реагируем на силу, отзываемся на нее, но не обладаем ею. Такое состояние вызывается разными причинами. Кровным родством с носителем силы, или клятвой, данной на крови такому носителю. Утрата подлинной силы также вызывает остаточные явления – нечто вроде эха. В любом случае никто из нас магом не является и не станет им. – Она сделала паузу. – А теперь вопрос третий и главный, который вы не высказали: «А как же я?» Не знаю. Возможно, будущее определит, привело ли вас сюда обычное любопытство, или высокий уровень восприятия. Но если у вас не обнаружится особых качеств, не рекомендую огорчаться. В этой работе нет перспектив.
И глаза у нее были узкие, как у гадюки. Какие там викинги, какие цыгане. Вообще неизвестно кто.
Все это звучало довольно обидно. Не то, чтоб я собирался всю жизнь сидеть корректором в провинциальном издательстве. Даже если эта работа продлевает жизнь. Но получалось так, что даже если я успешно пройду испытательный срок, то окажусь среди низшего класса магического мира, причем без всякой надежды на высшую ступень. Ну разве что с перспективой подсидеть Кузнецову, как намекала технологиня. Или даже самого главреда – не бессмертный же он, в самом деле. А смысл?