Найдена в камне на Луне
---
Heus tu, viator lasse, qui me praetereis.
Veni hoc et queiesce pusilu.
Cum diu ambulareis, tamen hoc veniundum est tibi.
Bene vive, propera…*
---
Меня зовут Сарахèм. Я тот самый человек, который придумал мнемонадгробия. Запрет клонирования и оцифровка сознания – главные причины, подсказавшие мне этот путь. И жажда вечной жизни... Впрочем, вы об этом знаете сами.
В ту давнюю пору я был сказочно счастлив. Ведь богатейшие люди планеты готовы были оставить мне всё своё состояние, чтобы «жить» снова, пусть даже в полупроводниковой форме, диффундированной в гранитные глыбы. Чтобы и дальше чувствовать своих родных и близких и отогнать от себя призрачных чёрных ангелов. А я принимал благодарность людей, высекая их в камне.
Я простой каменщик. Германий и кремний – тоже камни. Холодные и молчаливые по своей исконной сути. Гранит – камень, ставший телом. Хороший инструмент и толика воли давали мне возможность творить. Каждое надгробие – это не просто кусок породы, в который грубо воткнуты мнемомодули или, как называли их, «сущности». Это камень в камне. Электроны, зарождающиеся в термоэлементах, свободно текут по телу гранита, по руслам токопроводящих жил, роятся в запрудах транзисторных переходов. И вот, они могут «общаться» с «живыми», с теми, кто потерял их навсегда в этом мире, – переливами светодиодных узоров.
Высокие чёрные обелиски, в полной тьме обменивающиеся полосами света, знаками. Мнемонадгробиям не положены более понятные средства общения, и у них нет обычного выхода в мир «живых». Но сегодня даже криптологи не могут расшифровать эту игру визуализированного звука на экране эквалайзера. Да, я создал мнемонадгробия. Вы были мне благодарны. Но я знаю, ваша благодарность была недолгой. И многие стали меня называть Сарахèм, сын Харона.
Я часто приходил на кладбища, где большинство надгробий было установлено по моему патенту. Я любовался игрой света над погостом часами. «Сущности» вечны. Наверное, они мыслят. Но рассвет лишал меня очарования – «сущности» не общались в свете дня. И я шёл домой, в свою мастерскую.
Я многих провожал в последний путь. Людей близких и не очень. Я старел, становился более мудрым и просил их не уходить в «сущность». Но они не слушали меня, они желали остаться с «живыми» навсегда. Чувствовать фотоэлементами приходящих к ним детей и внуков. Но ведь я знал, что эта связь будет недолгой. Вскоре забили тревогу церковь и защитники прав человека. Одни проклинали и требовали запрета на мнемонадгробия, другие хотели приравнять «сущности» к «живым» и дать им способность и возможность вернуться в общество. Разразилась нешуточная борьба, и было принято решение.
Миллионы мнемонадгробий было уничтожено вандалами. Тысячи были использованы как строительный материал. Нас можно встретить в постройках древних индейцев, в пирамидах мавров и в небоскрёбах воскресшего мира. Многие погибли… Некоторые – ещё нет.
Я, Сарахèм, тысячелетия назад был заключён в своё детище и оставлен навечно на спутнике нашей планеты. Каждый раз я собираю дневное тепло, чтобы после линии терминатора начать свою исповедь снова, сверкая безгласыми полосами голубой планете, откуда я родом.
За всё это время я так и не смог ответить себе – сущность ли я, или разум.
Я простой каменщик. Душа моя – камень.
---
*Эй, прохожий, ты, видно, устал идти. Отдохни здесь немного. Путь твой еще долог, хоть и закончится здесь. Ступай и будь счастлив, пока ты живой…
---
(с) Afterday Project