Кажется, Цзю Син что-то хотел сделать… Точно! Позвонить маме! Он резко открыл глаза, вскакивая на кровати, почему-то более твердой, чем обычно. Молодой человек подорвался положить руку, где на тумбочке всегда лежал телефон, но ни за что не зацепился и полетел без опоры вниз.
Тогда он решил, что перепутал стороны, и тумба должна стоять с другой стороны. Цзю Син поднялся, опираясь на кровать, но увидел напротив стену. Он даже не подумал, что на ней нет привычных обоев со странным рисунком, в котором можно было увидеть что угодно. Хотя обычно там он различал морды лис в профиль, очертания бабочек и множество рыбьих чешуек.
Взгляд упал на постель, тоже выглядящую странно. Он разворошил ее всю, но и там телефона не нашлось. Логично было подумать, что во сне он мог упасть на пол, поэтому Цзю Син снова опустился вниз. Но что-то его насторожило. Он застыл, уставившись в пол и пытаясь понять, что не так.
Где Баоцзы? Почему он до сих пор не прибежал и не начал просить еды, виляя хвостом у самого лица?
Цзю Син уже более осмысленно поднялся на ноги, забыв про телефон. Он оглядел помещение, где сейчас находился. То была деревянная комнатка с одной кроватью и странным больно низким столом, на котором раскрытым лежал дневник, а рядом валялась какая-то тускло-зеленая ткань.
Сердце бешено забилось.
– Может, это сон…
Цзю Сину показалось слишком глупо щипать себя, но все же он вытянул совсем незнакомую худую руку, под кожей которой даже были различимы зелноватые вены, как и костяшки, если растопырить пальцы. Он слишком резко ущипнул себя и скривился, замахав кистью.
– А если это наваждение?.. Во сне же тоже можно придумать себе боль… Не помню…
Только сейчас он осознал, что голос тоже был не свой, и схватился за нижнюю часть лица. Нервно пробегая пальцами по лицу, он отметил, что много чего не совпадает. И зрение… Зрение было превосходным. Он видел все мельчайшие детали даже без очков.
– Да быть такого не мо… – он снова резко схватился за рот.
Привычка говорить с самим собой появилась у него очень давно. Но когда Цзю Син завел собаку, стало хотя бы казаться. Что его слышит кто-то другой, пусть и не может ответить. Он совсем и забыл, каково это говорить в пустоту. А, возможно, здесь был кто-то еще… Поэтому тем более нужно было замолкнуть!
Что-то легко стало ощущаться на плече. Молодой человек вздрогнул, боясь оборачиваться, но в моменте понял, что то были волосы… Он запустил руки назад, перебирая длинные пряди. Конец им он определил только у поясницы. Стоило отметить, что черные, как смоль, волосы были весьма приятны на ощупь. Сам Цзю Син уже давно привык к прическе, когда длина едва скрывает уши.
Подобная прическа очень нравилась его девушке. Когда они встретились он слишком давно не стригся, забывшись в учебе на медицинском. Лю Сян тогда сказала, что это выглядит мило, нужно только чуть подравнять. И с того момента Цзю Син не менял эту прическу четыре года.
Он оглядел тело, точно поняв, что резко не превратился в женщину. Наверно, это его бы очень огорчило и смутило.
Одежда тоже была странной. Как будто он находился в древности! Этот запах на верхней части, штаны без резинки… А если он и взаправду оказался в древности?.. Да нет, чушь.
Цзю Син мутно поднял тускло-зеленую ткань, от которой отпал второй лоскут, а потом и третий. Он расправил то, что осталось в его руках и действительно увидел халат!
– Твою ж мать… – удержаться от ругательства не вышло.
Молодой человек покрутил халат в руках, сомневаясь одеть его или бросить обратно. Его ли это вообще вещи? Хотя, конечно, не его! Он носил только джинсы, футболки и белый медицинский халат! Какое еще… Как его там называли? Ханьфу!
Даже Лю Сян, которая очень увлекалась культурой и историей, никогда не покупала подобного для встреч с единомышленниками или тем более повседневной жизни!
Едва поняв, где зад и перед, Цзю Син накинул халат на себя и еще около палочки благовоний разбирался, где кукую веревочку надо завязать. Потом что-то короткое оказалось поясом, с которым разобраться тоже прибавило хлопот. И бросив взгляд на вторую длинную ткань, он тяжело вздохнул. Но слава Богам, это была простая мантия! Он носил похожие кардиганы, но те были намного короче, да и рукава были уже…
Дальше его заинтересовал дневник. Возможно, именно там он смог бы найти хоть какое-то пояснение. Цзю Син посмотрел на низкий столик, решив все же просто забрать с него дневник и сесть на кровать, а не мучиться и вставать на колени в трех слоях одежды.
На форзаце нашлась подпись «Ю Тяньлян». Иероглифы были весьма красиво написаны. Возможно, этот человек ни один год занимался каллиграфией. Цзю Син обычно писал более размашисто, а из-за скорости некоторые линии сливались, потому даже он сам с трудом разбирал свой почерк. В школе на него очень много и долго жаловались из-за этого… Наверно, учителям кривые закорючки снились в кошмарах по сей день.
Выходит, дневник принадлежал некому Ю Тяньляну. Никакой информации это молодому человеку не дало. Но он неожиданно уловил схожесть происходящего с теми новеллами, про которые ему рассказывала Лю Сян. Они были про попаданцев – людей, после смерти переместившихся в другой мир… Но девушка заикалась о какой-то системе. Ну, звать ее Цзю Сян все же посчитал высшей глупостью. Хотя…
– Система?.. – едва ли слышно прошептал он.
Тишина. «Точно дурак!»
То, что никто не откликнулся неосознанно дало Цзю Сину выдохнуть. Попаданцами ведь становились мертвецы, обредшие второй шанс, а он, кажется, был жив, здоров еще вчера.
Цзю Син открыл последнюю запись в дневнике. Не стояло ни даты, ни заголовка, только черта в виде отступа. И писали, видать, то ли углем, то ли чем-то похожим.
«Сегодня пришел в небольшую деревню. Кажется, я движусь в сторону столицы. Наверно, стоит свернуть куда-то на запад, чтобы отдалиться или обойти ее стороной.
Старик, встретившийся мне по пути, говорил про тигра, выходящего на улицы. Надеюсь, не встречу его. Не хватало еще и с тиграми возиться. Живым вряд ли выйду.
Скоро уже начнется сезон трав,» – подчеркнуто.
«Муцинь письма больше не шлет. Стало тревожнее. Я думал, что давно забыл про дом, похоже, врал себе.»
Ничего полезного и отсюда извлечь Цзю Син не смог. Этот Юй Тянлян, видать, ушел из семьи, а теперь жалеет. Строчка про травы странная, да и подчеркнута для чего-то. Может, для него это было важно, но Цзю Сину было уже безразлично.
Он решил начать с первой страницы. Исписано было много, на чтение ушло бы не менее ши, но Цзю Син даже не знал сколько у него времени. Он ничего не знал…
От этой мысли в груди сало тяжелее. Но к чувству тяжести он уже привык, потому сжал челюсти и перелистал на начало. Но не успел Цзю Син начать, как в дверь, которую он до того даже не замечал, постучались. Дневник чуть не выскользнул из его рук. Он кинул его обратно и, встав на ноги, расправив одеяния, откашлялся и крикнул:
– Входите! – слово само сорвалось с губ по привычке.
Если бы сейчас он сидел за своим белым столом в куче бумаг и с перегораживающим обзор компьютером, было бы намного спокойнее. Без всего этого он чувствовал себя голым. А еще хотелось поправить очки, которых теперь на лице не оказалось.
Наверно, это то самое явление, которое называют профдеформацией. Раньше он иногда замечал за собой странные привычки, но они были столь незначительны, потому и смысла обращать на них не было.
Дверь со скрипом отворилась, в дверном проеме встала пожилая женщина, а за ней, кажется, остался еще кто-то.
– Господин Ю, доброго вам утра!
Цзю Син чуть потупился. Видать, он теперь и есть этот Ю Тяньлян.
– Доброго, – смешанно ответил он.
Женщина чуть притихла. Может, настоящий Ю Тяньлян поприветствовал бы по-другому? Но Цзю Син ведь совсем не знал, что это был за человек. Ю Тяньлян был Ю Тяньляном, а Цзю Син оставался Цзю Сином.
– Эта недостойная слышала, как вы с кем-то говорили. С вами все в порядке? – она бросила мимолетный взгляд на кровать, и Цзю Син, пристыдившись, сразу все понял и напрягся.
– Д-да, просто имею скверную привычку разговаривать с собой вслух…
Старушка улыбнулась и обернулась назад, позвав:
– А-Тянь, иди вперед, – она вывела вперед, придерживая за плечи, девочку лет четырнадцати.
Та нервно теребила край рукава и смотрела куда-то в ноги Цзю Сину, который попутал. Он в растерянности оглядел девочку и уставился на улыбающуюся старушку.
– Помните, вы обещали, что подумаете над моим приложением взять Фэн Вутянь в ученицы? Каково же ваше решение?
Цзю Син выдохнул. Нет, не сватают и ладно. Он еще раз взглянул на девочку. Выходит, Ю Тяньлян был учителем или кем? Не очень-то он был и похож по виду на ученого… Лю Сян рассказывала, что те носили какую-то определенную одежду. Конечно, молодой человек не помнил какую, но точно не ту, что была на нем сейчас.
Брать ребенка под свое крыло? Бедная Фэн Вутянь не переживет даже нахождения рядом с ним по виду. Возможно, дай ей волю, и она тут же убежит или заплачет, хватаясь за бабушку, куда же ей идти одной с незнакомым человеком. Хотя, может, Ю Тяньлян и был знаком ей, но точно не Цзю Син… И куда он уже собрался идти? Он еще даже не понял, где находится и почему. Этот сон стал казаться более реалистичным, что пугало…
Неожиданно женщина снова залепетала:
– Я же говорила, что она у нас сиротка… А содержать ее совсем некому. Я вот как-то стараюсь давать ей все самое лучшее, но вы же сами понимаете, Господин Ю? Что ей может дать старуха вроде меня? А я-то тоже совсем одна…
Цзю Син не смог слушать ее дальше и перебил:
– Хватит, я понял уже. Фэн Вутянь, так? – он подошел и присел перед ней. – Ты хочешь пойти ко мне в ученики?
Выглядело это, верно, очень странно. Цзю Син и сам это чувствовал, но делал с надеждой, что ребенок скажет «нет», и он сможет без обузы в виде лишней ответственности разобраться во всем происходящем.
У к горлу уже подступал ком, и от тревожности начинало подташнивать. Чувство весьма неприятное.
Фэн Вутянь подняла на него ясные глаза, полные сомнений. Чем-то Цзю Сину этот взгляд напомнил его собаку, Баоцзы. Он такими глазами смотрел на него, когда разодрал диван.
Если бы молодой человек мог, то попросил бы еще и старушку убрать руки с плеч девочки, чтобы та не чувствовала давления, и смогла сказать правду.
– Да, – все же тихо произнесла она.
Молодой человек понадеялся, что его лицо в этот момент не изменилось. Он поднялся, убрав надоедливые волосы за уши.
– Тогда… Да, я беру ее к себе, – сердце сжалось.
Девочку, безусловно, было жаль, еще и старушка так ужасно описала их положение. Бедная сиротка явно страдает по родителям.
Женщина неимоверно обрадовалась, и на лице ее отобразилось чистое счастье, что ни на шутку напугало Цзю Сина. Как можно радоваться тому, что избавилась от ребенка?
– Пойдемте, чаем вас угощу перед дорогой!
Молодой человек кивнул и последовал за ними из комнаты. Дом был полностью деревянный и между помещениями были слишком маленькие промежутки, чуть ли не в два шага. Как он отметил, спальни здесь находилось две и одна до абсурда маленькая кухня, где только едва и умещались стол, маленькие полки и печка.
Цзю Сину все же пришлось усесться в этих одеяниях на пол рядом со стеной. Пока старушка доставала с полок что-то вроде лепешек, а Фэн Вутянь грела воду, он думал. Самым непонятным ему стало открытие отсутствие чувства дискомфорта. Обычно даже в гостях у друзей Цзю Син не находил себе места. Наверно, все перебивала растущая тревога.
Наконец все было готово. Ему вручили кусок хлеба и поставили прямо перед пиалу. Цзю Син сразу понял, что не наесться. Пусть у него совсем не было аппетита, желудок вполне давал знать, что пуст.
Во время еды Цзю Син в тишине рассуждал о Ю Тяньляне. Кем он мог быть? Может, он бродячий учитель? Лю Сян очень много рассказывала ему о каких-то заклинателях, если и Ю Тяньлян им является? Тогда, где его оружие? Он писал что-то про травы… Точно! Неужто лекарь?
Молодой человек и сам был врачом, значит, особых отличий нет. Правда, он отучился далеко не на какого-нибудь фармацевта, а на аллерголог-иммунолога. Связи будто бы и не существовало. Хотя в школьное время Цзю Син увлекался биологией во всех ее направлениях, потому, наверно, должен был хоть что-то понимать в травах, да и общее медицинское образование никто не отменял.
Руки опустели как-то быстро. Он отодвинул от себя пустую пиалу, и не успел даже поднять глаз, как старушка заговорила:
– Господин Ю, спасибо большое, что помогли нам! Всей деревней благодарны! Так, какая же честь, что учиться у вас будет наша А-Тянь!
Цзю Син не понял, чего такого грандиозного сотворил Ю Тяньлян, но сдержанно кивнул, поднимаясь на ноги.
– Не стоит благодарности, – он с миг посомневался, к кому лучше обратиться и все же повернулся к Фэн Вутянь, – А ты пока иди собирайся. Я так полагаю, путь у нас не близкий.
– Да-да, А-Тянь, пойдем, – женщина повела ее во вторую комнату, на ходу приговаривая, – Хоть мир повидаешь…
А Цзю Син вернулся к себе. Он снова мутным взглядом оглядел комнату. Волосы уже который раз упали на лицо, он не выдержал и нервно взъерошил их. Молодой человек стал искать карманы, где могла бы найтись резинка или заколка, но не нашел ни того, ни другого.
Только потом он вспомнил про рукава, где по рассказам Лю Сян в Древнем Китае носили что не попадя. Цзю Син наконец-то нащупал ленту.
– Неужели этим… – он осекся.
Нужно было избавляться от этой вредной привычки!
Цзю Син пальцами расчесал волосы и кое-как завязал их в низкий хвост. Но теперь в лицо лезла из неоткуда взявшаяся челка!
Способов убрать ее он не придумал, потому решил уже хотя бы так убрать за собой. Даже со зрением «минус три» он видел лучше, чем с волосами на глазах.
Кровать была заправлена, а дневник спрятан за пояс. Больше ничего «своего» Цзю Син не обнаружил.
Он встал посреди комнаты, не зная, куда деться.
–-
За дверью по коридору послышался четкий стук каблуков. Уже засыпающий за отчетами Нин Вэйхуа даже не обратил на них внимания, пока к нему в кабинет не раздался стук. Генерал согнал с глаз сон, выпрямил спину и поправил одежды.
– Заходите.
На пороге показался посланник, верно, императорский… Нин Вэйхуа вздохнул и принял от него письмо, после чего гонец сразу же удалился. Читать известие от Императора совершенно не было желания. Ни о чем хорошем он явно не стал бы писать генералу. Потому он отложил его на утро. Все равно ответ он не смог бы послать сейчас. Уже за окнами стоял мрак. Скорее всего пол имения забылись во сне, а он до сих пор разбирался с накопленной работой.
Покончив уже к полуночи со всем, Нин Вэйхуа вернулся после купальни в покои, готовый ко сну. Он скинул одежды и заметил, как что-то выпало из рукава. Пришлось наклониться в поисках пропажи.
Зацепив бумажку, Нин Вэйхуа поднес ее к горящей свече и узнал императорское письмо. Может, это был знак прочитать его здесь и сейчас? Все равно и так, и так спать он будет неспокойно. Отправку проверять города никто не отменял. Ближайшие дни он скорее всего и глаз не сомкнет в чужих домах.
Генерал сел на кровать и развернул листок:
«Достопочтенный генерал Нин, пишем вам с целью предупреждения. Ныне на границах заметили странное движение. Говорят, люди Синьюэ бегали у границы. Мы, конечно, лишь издали наблюдаем, но начинаем тревожиться. Мы думаем скоро начать тайную подготовку вооруженных сил для сохранения безопасности. Прошу вас, генерал Нин, соблюдать осторожность и бдительность. В скором времени Мы, возможно, вызовем вас, будьте готовы.
Со всем почтением, Ван Цзиньхао.»
(«Мы» – Император говорит о себе от лица народа.)
Нин Вэйхуа долго смотрел на имя Императора. Сейчас он пожелал бы, чтобы это послание оказалось частью сна, но все ощущалось больно реалистично. Пусть он и был генералом, все же вместе с тем являлся и человеком, который хочет достичь одного – покоя. А после кровавых войн перед глазами то и дело всплывают образы изорванных тел, лица, искаженные в ужасе, и смерти ближних.
На поле боя и его когда-нибудь встретит смерть. Он не просто предполагал об этом, не верил, а знал.
Подставив бумажку под огонь, генерал едва ли успел отдернуть руку прежде, чем пальцы обожгло.
Устроившись глазами в потолок, Нин Вэйхуа пролежал так точно ши, а после тревожно предался поверхностному сну. Уже седьмой год ему снилось война, где он впервые осознал свою участь.