И до появления королевы Луизы на Континенте шли межрасовые войны. Самая старая - против оборотней и кентавров.
История их столкновений скорее напоминает некрологи, полные крови, жестокости, каннибализма и, конечно, смерти.
У древних волков был дар - оборотни. Это были дети, способные в самые отчаянные минуты превращаться в беспощадных животных, охочих до крови. Были эти звери худые, с выпирающей грудной клеткой и длинными лапами, заканчивавшимися острыми когтями серого цвета. Шерсть цвета смолы сливалась с ночным небом, создавая из них прекрасных шпионов-невидимок. И, конечно же, убийц.
Один из таких закончил потрошить кентавра. Тот был гнедой масти, красивый и ухоженный юноша, никак не созданный для войны, а, скорее, для искусства. Но оборотням плевать. Волк встал, согнув худую спину, и оглядел беспорядок, что устроил. Длинная лента кишок валялась где-то позади, разрезанный и местами покусанный желудок лежал на багровой и давно мёртвой траве. Он вернулся в человеческую форму, с извращённым удовольствием слизывая кровь с когтей. Да, его работа была грязной, но зато хоть мясо кентавров было отменным и в сыром виде. Особенно любили оборотни сердца этих кляч. Большие, мягкие где надо, а хрящи! Это было отдельное произведение искусства.
- Завтракаешь? - низко прорычало позади.
Оборотень обернулся, оставив одну лапу в крови. Это был его брат, высокий, статный брюнет с огненными глазами. Его серый хвост радостно завилял при виде младшего.
- Я схватил в плен одного из их предводителей. Как думаешь, жрём сейчас или требуем выкуп? - спросил подходящий Норман, оглядывая давно остывший труп коня. - Ты не скучал, как погляжу.
Ник рыкнул, изображая смех, и вылизал до чиста когти.
- Этот какой-то жестковатый попался, чуть клыки не выпали, пока сердце жрал. - пожаловался младший, пиная копыто.
Это был обычный график каждого воина - встать, убить нападающих кентавров, а затем сожрать их. Вождям было только выгодно держать таких берсерков, потому что те ничего не требовали у стаи. Когти и клыки есть - значит, прорвёмся!
Братья пошли обратно в лес. Им ещё предстояло ночью пойти к кентаврам на разведку.
Волчьи стаи обладали строгой иерархией. Сверху всегда был вожак, самый мудрый, опытный и кровожадный волк. Очень часто вожаками становились и оборотни. Однако их предводитель таковым не был.
Далее шли шаманы, способные вылечить болезнь соплеменников или наслать порчу на врагов. Эти колдуны оберегались племенем. Если какой-то волк ранил лекаря, то тот имел право убить нападающего, а если не делал этого, то наглеца всё равно ждала публичная казнь.
Третьи по счёту - воители. К ним прислушивались, пускали первыми к шаманам, даже могли советоваться с вожаком.
И, наконец, в самом низу были щенята, которых тренировали вплоть до 7 полных лун, после те росли сами. Убийство щенка также каралось правилами.
Норман и Ник вернулись в своё логово. Костёр горел - значит, мама уже проснулась.
- Как успехи? - спросила она, грызя берцовую кость кентавра.
- Прекрасно. Я взял их предводителя в плен, он на главной поляне, а брат прекрасно расправляется со взрослыми конями.
Мать одобрительно кивнула, с гордой улыбкой поглядывая на детей. Она всегда знала, что воспитала хороших охотников.
Где-то далеко раздался хриплый вой шамана - приказ собраться на главную площадь.
Стая тысячной толпой устремилась на место, переговариваясь.
На огромной поляне стоял не менее огромный предводитель кентавров. Клейдесдаль. Ноги, конечно, подходят лишь для стариковых клыков, но бёдра! А круп, поражающий своей уникальной хрустящей косточкой? Пир! Запах голода и слюны передавался всей толпе, от самых младших до уже матёрых.
Конь сидел, закованный в крепкие цепи, но даже так он казался грозным соперником. На брюхе виднелись следы когтей Нормана - длинные глубокие борозды с рваными краями. Лицо его было искаженно мрачной и тяжёлой яростью и ненавистью к волкам.
Вперёд вышел вожак. Он был высокий, худой, с ярко-рыжими длинными волосами и почти белыми глазами. Всё в его фигуре говорило о величии и статусе, и Ник очень гордился тем, что пошёл в отца.
Кентавр лишь презрительно усмехнулся, оглядывая волка.
- И этот дохляк - ваш вожак? Да я этой тле могу хребтину дыханием переломать! - глагольствовал кентавр, не смущаясь голодных взглядов зверей и то, как сжались кулаки вожака.
Младший вспомнил, почему именно Иро оказался вожаком. Пока предводитель коней ржал, волк преобразился. Да, Ник сказал правду, назвав его не оборотнем. Потому что то, кем был Иро, было гораздо страшнее.
Это было огромное, состоящее из чего-то вязкого существо. У него были белые глаза на всю морду, пасть не могла закрыться от миллионов острых и тонких клыков, как у глубоководных рыб, потому слюни капали на траву. Мощное горбатое тело на спине имело шипы, которые топорщились, как дикобразьи колючки. Длинный хвост яростно свивался кольцами, а сильные лапы с когтями были уже навечно окрашены кровью.
Кентавр понял, с кем имеет дело. Глядя снизу вверх на это создание, он понял, что смерти не миновать. Иро, угрожающе рыча, отошёл. Он продемонстрировал свою силу. Он хозяин на этой земле. Коротко рыкнув перед перевоплощением, он отдал простую команду, от которой у коня кровь похолодела.
Фас.
Тысячи волчьих пастей впились в тело предводителя. Не прошло и минуты, наполненной треском разрываемой кожи, запахом крови и пронзительными криками, как кентавра обглодали до костей, а в следующее мгновенье не осталось и их. Череп сражу же отдали шаману, рёбра распредели между оруженосцами, позвонки достались совсем щенкам, а остальные кости погрызли воины. Сам вождь не взял ничего. Он лишь перевоплотился обратно в человека и подошёл к Нику и Норману.
- Добрый вечер, дети мои. Рассказывайте об успехах.
Иро был не только идеальным вожаком, но и прекрасным отцом. Обычно те оборотни, что занимали пост главного, были либо одиночками, либо не заботились о потомстве. Нынешний глава был, наверно, уникальным случаем, в котором сочеталась и боевая ярость, и отцовская нежность.
Братья, перебивая друг друга, принялись рассказывать о своих боевых успехах. Отец внимательно слушал их, смеялся, когда услышал, как кентавры спотыкались, панически убегая, грустил, когда видел ободранные хвосты детей, и хвалил за смелость и отчаянность, проявленную в схватках.
Вечером этого же дня стая собралась на главной поляне, которую заливал мягкий свет луны. Ветер совсем тихо шевелил листья деревьев. Те перешёптывались, сообщая своим сородичам новости из мира растений. Где-то глубоко в лесу каркнул ворон, но и его гомон тут же стих. Казалось, что вся природа не хотела шуметь, глядя на чёрную, серую и рыжую шерсть, покрывавшую траву.
Это был вечер Почитания Идола.
В центре поляны стояла большая деревянная статуя в виде тощего, долговязого оборотня. Узкая пасть того была раскрыта так сильно, что видно было нёбо, язык, свернувшийся кольцами, и кривые клыки. Зверь застыл, низко пригибаясь к земле, его лапы с чудовищно длинными когтями были согнуты так, что он опирался костяшками о гладкую поверхность пьедестала. Чудовищно длинный и вытянутый, как хлыст, хвост хищно загибался.
Этот оборотень - самый первый проклятый. В его времена дар был гораздо уродливей, отчего такие волки были воистину чудовищны, жестоки и, конечно, беспощадны. В нынешней ситуации именно такая способность была бы им необходима, но проклятье становится слабее с каждым поколением. Шаманы подсчитали, что оборотни полностью исчезнут лишь через пять тысяч двести сорок три полной луны. С момента рождения первого прошло уже более тысячи лун.
Самый старый волк вышел вперёд. Он уже не мог вернуться в свою человеческую форму. Седая шерсть, отливающая бронзой на лунном свете, старые и пожелтевшие клыки, полностью слепые глаза и сточенные когти - всё в его образе говорило о долголетии и мудрости.
- Я уже стар, моя память не помнит имена моих детей и внуков, я больше не увижу никого в этом племени, но история про Идола в моей крови, а кровь всё ещё внутри меня. - начал он, присаживаясь рядом со статуей. - Это было много, много лун назад...
- Я болен? - тут же спросил молодой волк, когда шаман заглянул к нему в пещеру. - Пожалуйста, ответьте!
Старый волк угрюмо покачал головой, не находя нужных слов.
- Никто, даже старожилы, не видели такого раннее. Это что-то...хуже.
Молодой териан уныло повесил голову. На днях он превратился в огромное волкоподобное чудовище с горбатой спиной, длинными когтями, тонкими клыками и хлыстообразным хвостом. Но юноша не сказал кое-чего шаману.
В тот же вечер он убил соплеменника.
Этого никто не знает, - да и логично, ведь иначе бы он сидел в яме - но Люциус всё равно боялся.
Не в силах вытерпеть тишины, он вылез из дома и направился вглубь леса. Волки проходили мимо, лишь иногда оглядываясь на него. Видимо, чувствовали ауру убийцы. Юноша даже не обратил внимания, что его обходят, косясь и тихо рыча. Наконец волк вышел за пределы поселения.
В глубине лес был густым. Его листья были насыщенного зелёного цвета, они буквально дышали жизнью. Трава была сочной, высокой, папоротники разрослись не на шутку, скрывая добрую половину леса. Птицы пели высоко в небе, летая с ветки на ветки и сопровождая гостя.
Всё бы ничего, но его прикосновения, даже случайные, заставляли вянуть растения. Те темнели, скручивались и умирали. Люциус с грустью смотрел на это.
Даже растениям он несёт смерть.
Он побежал вперёд, не оглядываясь. Он уйдёт. Да, он покинет племя и, во избежания распространения болезни, сгниёт где-нибудь глубоко в лесу, один, без подруги и без щенят.
Ноги сами привели его к заброшенной хижине. Очень вовремя - превращение опять начиналось. Он рухнул прямо на пороге, вползая внутрь. Доски скрипели, грозясь обвалиться. Люциус схватился за живот, сдавленно рыча. Лицо вытягивалось, дёсны адски болели, пока миллион острых и узких клыков прорывались наружу, разрывая нежную кожу рта. Руки удлинялись, когти с треском увеличивались.
Он заревел, когда почувствовал, как искривляются его ноги, становясь чужими. Что-то в районе спины внезапно выстрелило из него, удлиняясь. Это был хвост. Превращение закончилось.
Тяжело переводя дыхание, он поднялся с пола. Оглядел нового себя и ужаснулся. Ему это совершенно не нравилось.
«А ведь ты теперь сильнее» внезапно прозвучало в голове. Нет, это точно чужая мысль, он сам бы никогда так не подумал. Да и к чему эта сила? Врагов вроде и нет, а...
«А ты уверен, что тебя любят все?»
Люциус припомнил свой побег. Да, точно, те, что рычали, явно не хотели общаться с ним, но это же не значит, что они теперь враги.
Юноша попытался занять мысли чем-нибудь другим. Например, нужно перевоплотиться обратно, стать человеком. Спустя час он с ужасом понял, что не может сделать этого.
Теперь он точно изгой.
Шли месяцы. Он жил в этой хижине, не ремонтируя её. Крыша есть - и ладно, а то, что она протекает, это уже вопрос десятый. К тому же, его густая шерсть согревала его не хуже подстилки из сухих листьев. Оборотень лежал посреди своего жилища, как вдруг что-то внутри шевельнулось. Он почувствовал тягу, словно невидимка тянул его за поводок. Люциус не мог не повиноваться этому зову. Выскочив из окна, он помчался туда, куда тянула верёвка. А привела она волка на поляну, посредине которой скорчилась маленькая фигурка.
Неужто тоже волк?
«Он может пригодиться тебе» мелькнула мысль. За длинный срок самовольного изгнания Люциус уже привык, что шёпот в голове говорил такое. Хотя, по правде сказать, эта реплика - самое невинное, что этот голос произносил.
Зверь молча подошёл к другому. Тот тут же вскинул голову и, икая от рыданий, бросился ему в лапы.
- Умоляю, О Великий Оборотень! - начал волк. - Прошу, примите меня в свою стаю! Я тоже болен, тоже опасен, я...
- Это не болезнь. - Люциус не узнавал своего голоса. Давно он такой низкий и рычащий? - Это дар. То, что пока не могут принять другие. Я принимаю. Иди за мной.
Теперь их было двое проклятых. Канис - так звали новенького - был самым подающим надежды учеником шамана. А потом бах - и вот он уже в личине уродливого чудовища разрывает на части своих соплеменников.
- Я не хотел, правда... - потерянно прошептал он. - Я не знаю, что произошло. Просто...пуф...а потом я очнулся, посмотрел вокруг, увидел горы изодранных трупов и просто сбежал.
Люциус не жалел его - бесполезно. Вместо этого он учил принимать то, что теперь они будут вдвоём. Сам волк пока не хотел прислушиваться к тёмному голосу того, что было в его голове.
Не мог.
Спустя пару лет их стая стала больше. Проклятые либо сами, по зову, находили его обитель, либо сам Люциус искал их, ведомый невидимым поводком. Оборотней было около ста. Вождём стал первый заражённый. Имя он уже забыл, оставил прозвище.
Бог.
Теперь он гордо стоял над близнецами, которых тоже изгнали.
- Пожалуйста, Боже, возьмите под свою опеку! - шептал первый.
- Мы были лучшими охотниками деревни, клянёмся!
«Они могли бы стать и прекрасными убийцами». Теперь он соглашался с внутренним голосом - тот был прав.
Вечером Бог собирал вокруг себя стаю. Среди них всех он был самый высокий, самый уродливый, самый чудовищный и беспощадный. Потому и был их вождём. А они слепо шли за ним.
- Ваша способность - это проклятье, грех. Вы никому такие не нужны. Изгои, пробоина в волчьем мире. Вас нужно уничтожить, сжечь. Вы чума. Но я сам тоже ошибка. Мы все - никому не нужные отбросы общества. Но я...Я принимаю вас. Ваш грех для меня - благодетель, ваш яд - сладкий мёд. Лишь я один готов помочь вам, я и только я! Кроме меня вы никому не нужны! Таких убивают на полянах, вспарывают молча животы и рассекают головы. Идите за мной - и головы будете крошить вы, а не вам.
Больные верили ему. Он их Бог, спаситель, Идол. Он дал им защиту, сделал их сильнее, дал им шанс почувствовать себя нормальными. Они даже не понимали, что таинственный шёпот у каждого из них - это его голос. Но они слепо подчинялись. А он манипулировал ими, играя на их же глупости.
Прошло много, много лет. Идол стал ещё уродливее, ещё страшнее и от того его стали уважать и почитать сильнее.
Теперь он не приходил ни к кому, ожидая проклятых у своего трона.
Те ползали на коленях, не смея поднять головы без его разрешения. Вождь медленно сполз с трона, словно змей, и остановился перед ними, возвышаясь. Низко нагнул голову, так, чтобы слышали только они и, касаясь клыками их загривков, прорычал:
- Вы больше никому не нужны. Вы - никто в старом мире. Я подарю вам возможность стать тем, кто заставляет своих врагов дрожать от вида вашего памятника. - он отстранился, заглядывая в их глаза. Протянул лапу с жуткими когтями. - Примите помощь Бога - и вы заставите мир пожалеть о том, что он изгнал вас.
Никто не отказывался. Всем хотелось заявить о себе, потому стая Идола росла. И состояла она из профессиональных убийц. Появлялись щенки - и их учили боевому искусству. Выживал сильнейший, тот, кто мог дать отпор жертве, а дальше - и врагам. В племени действовали те же законы, та же иерархия, но с одним отличием.
Ты должен доказать, что ты чего-то стоишь.
А Бог стал самой почитаемой фигурой. Обычные волки с ужасом шептали его имя, обнимая хвосты в жутком страхе перед ним. Ходили легенды о его силе, о том, что одним ударом когтей он может свалить дерево, а клыки могут прокусить любую кость.
«Позволь моему голосу вплестись в твоё сознание. Позволь мне стать твоей звездой - и ты станешь всем. Я - всё, что тебе нужно. Твой Бог. Твой Идол»
«Я принимаю тебя таким, какой ты есть. И лишь я способен на это»
Никто не мог понять, что это ложь. Бог использовал их в своих целях, расширяя своё влияние. Голоса в голове не позволяли появляться мыслям, которые могли бы пошатнуть влияние Идола. На него молились, его почитали, его вспоминали и думали только о нём. Культ поклонения его личности стал фанатизмом.
Но у жертв не было другого выхода. В родном племени их не принимали, многие родственники проклятых погибли от соплеменников, а за кругом защиты Бога было забвение. Каждый хотел жить.
Примерно в то же время и началась война с кентаврами. Вождь решил расширяться в сторону бескрайних степей, в которых властвовали полукони.
И снова лились сладкие, как яд, речи Бога.
- Земли кентавров для нас - это глоток свежего воздуха, а их обитатели наш обеденный стол. Вы сможете жрать, пить и всё это без боязни, что кто-то увидит и убьёт вас.
Он знал, на что давить, а голодные, свирепые и злые оборотни были готовы на всё, чтобы набивать животы.
Но нельзя сказать, чтобы Идол был жестоким. Он был мудрым, ревностно оберегал своё племя, кормил и позволял чувствовать себя...нормальным. Потому и шли за ним, упоминали в своих молитвах, строили храмы в его честь - он был жесток, но дал им то, что не дали родные.
Так и началась война за возможность выжить.
- Идол помог нам и помогает до сих пор. Мы стали сильным племенем, каждый с даром - дитя Божье. Вы должны гордиться своей способностью, ведь сам Идол оказывает вам свою услугу.
День почитания закончился обильным пиром. Каждый подходил к деревянной статуе Бога, молился, благодарил за жизнь и уходил домой - считали, что ночью он оживает и оглядывает свои владения. Ник в эту ночь первый раз в жизни нарушил негласное правило. Он отправился прямо к статуе. Когда он вышел на поляну, то чуть не поседел. Пьедестал пустой, а в середине...
Стоял Он.
Оборотень медленно обернулся и, не мигая, уставился на Ника. Смотрел долго, словно оценивая.
- Идол... - только и смог прошептать тот, падая на колени. Призрачные когти мягко коснулись макушки, позволяя говорить. - Боже, я...я хочу быть как ты! Именно ты мой кумир, мой...мой Идол. - прошептал он, как зависимый, прижимаясь щекой к лапе оборотня.
- Не слушай никого. Верь в свои силы. Уничтожай тех, кто мешает. И помни - тебя не поймёт никто, кроме меня. Я - всё, что тебе нужно, твой единственный Идол. - прошептал огромный зверь. Его глаза загорелись хищным азартом, за которым следовала жестокая расправа над врагами. - Убивай. Убивай всех. Ты прекрасно знаешь нашу единственно верную истину - убей или будь убитым. - прорычал призрак, растворяясь в темноте ночи.
От автора