Глава 1
Настоятельно рекомендуем обратить внимание на черную канаусовую юбку, отделанную 13-сантиметровой полосой из гренадина с двойными складками, которые сверху и снизу украшены 7-сантиметровым канаусовым плиссе. Верхнее платье покроя «принцесса», сшитое из гренадина, дополнит вечерний образ, придав ему строгость и изящество. Вместе с тем, как гренадин, так и каунас обладают исключительной лёгкость и гладкостью, что делает их удачным выбором для шитья летних прогулочных нарядов.
«Модный свет»
- Вечера доброго, господа, - Шувалов-старший прибыл так быстро, что у меня сложилось впечатление, будто он только и ждал приглашения, если вовсе не в ближайших кустах притаился, кофий попивая. – Рад видеть всех в добром здравии.
И букет заготовил. Небольшой, изящный. А к нему не менее изящную коробочку конфет, лентой перевитую. И то, и другое было вручено Татьяне. Лучше б пирожков привёз, честное слово. Татьяна подарок приняла, но с таким выражением лица, будто делает сим высочайшее одолжение.
Не, точно.
Надо будет сказать, чтоб в следующий раз лучше пироги вёз. Или колбасу. Сыр опять же можно. Я тогда его от всей души поблагодарю, без всяких этих игр и расшаркиваний.
- Признаться, я так и не понял, что произошло, - тонко намекнул Шувалов, что не помешали бы пояснения.
- Да вот, упал неудачно, - Мишка потёр макушку. Шишка уже спала, волосы подсохли, но вид у него всё равно был слегка нездоровый – Я вам покойника привёз.
- Какая радость, - Шувалов это произнёс так, что не оставалось и тени сомнений, будто он действительно счастлив.
Хотя кто их, некромантов, знает. Может, и вправду им покойник в радость. Или это вежливость показывает? Ручку Татьяне облобызал. С Карпом Евстратовичем раскланялся. Мишке руку пожал, ко мне потянулся по голове потрепать, но вовремя осознал, что я этому буду не рад.
И вообще не фиг переигрывать.
- Пирожки, - сказал я, глядя в глаза. - Везите. В следующий раз. А не эти конфеты с тюльпаноми.
- Это альстромерии, – Шувалов явно смеялся, хотя и не в слух.
- Всё одно несъедобные. А вот пирожки были бы съедобные.
- Савелий!
- Что? У меня, между прочим, растущий организм. И поэтому постоянно голодный.
Нет, у Тени имелся надёжный и проверенный рецепт борьбы с голодом, но это будет чересчур.
- Кстати да, - согласился Метелька и себя по животу хлопнул. – Я бы тоже чего сожрал…
- Понимаю. И в чём-то разделяю… и если молодые люди не нужны, то я могу распорядиться, чтобы их отвезли к нам.
Татьяна задумалась.
- Всяко лучше, чем здесь на ночь оставаться.
Искуситель.
Та ещё змеюка, если так посмотреть.
- Потом, - оборвал я разговор, свернувший не туда. А то и вправду решат, что дальше без нас обойдутся. И ведь обойдутся. Мне же гадай, что они там услышат от покойницы.
- Итак… - Шувалов к отказу отнёсся совершенно спокойно. – Могу я узнать подробности?
- Можете, - Карп Евстратович встал и одёрнул пиджачишко. Уж не знаю, откуда его выдернули, но теперь он походил на крепко побитого жизнью приказчика, то ли проворовавшегося, то ли проигравшегося, но тоже в конец. Некогда хороший костюм сидел криво, блестели засаленные рукава, а на лацкане пиджака проглядывало затёртое пятно. И пёстрый шейный платок скрывал некоторую неровность окраса рубашки. При этом вид и осанка выдавали человека не самого простого. – Пока необходима ваша консультация, а в дальнейшем, возможно, потребуется, чтобы вы провели ритуал… и призвали душу.
- Душу? – уточнил Шувалов, кстати, довольно спокойно. – И разрешение Синода…
- Без разрешения Синода.
- Даже так?
- Михаил?
- Она в багажнике. Извините, я… я думал, так безопасней. А потом как-то вот… голова болела, и соображал плохо, не перенёс…
Я хотел сказать, что покойнице давно уже безразлично, где и как её везут, но глянув на лицо Карпа Евстратовича промолчал.
Ей – да.
Ему – нет.
- Я сейчас… - Мишка встал.
- Сиди, - распорядился Карп Евстратович. – Я сам. А пока, Савелий, возможно, вы сможете объяснить суть. Вкратце.
Вкратце.
Знать бы, как оно, чтобы вкратце и без лишних подробностей.
- Тут даже не поймёшь, с чего начать…
- Начните с трупа, - посоветовал Шувалов иным, серьёзным тоном. – Как показывает практика, если дело касается его, то важен в первую очередь он.
- Она. Это… крестница Карпа Евстратовича. Она исчезла вместе с отцом и братом, а потом мы её нашли в тайной… в одном скрытом от глаз месте. И планировали пригласить вас именно туда.
- А место это, полагаю, имеет связь с кромешным миром?
- Именно. И погибли они все в кромешном мире. Но не сразу.
- Как?
И это вряд ли праздное любопытство.
- От голода. Жажды. Или мир вытянул силы. Тут точно не скажу, что их в конце концов убило.
- То есть, умирали медленно?
- А это… - Татьяна осеклась под взглядом Шувалова, в котором не было насмешки. Напротив, смотрел он виновато даже.
- Это и в самом деле важно, - сказал он тихо и мягко. - Иногда человек умирает и не успевает понять, что умер. Тогда душа, как правило, легко отделяется от тела. И уходит дальше. Тогда звать её можно долго, но она не отзовётся. А вот когда смерть долгая, мучительная и неестественная, если ещё и по чьей-нибудь вине, это… это привязывает. Многие души не хотят уходить. Одних держит ненависть к мучителю, желание отомстить ему. Других – жажда справедливости или необходимость рассказать. Передать что-то родным, близким. Незаконченные дела опять же… причин много. Но они должны быть. Иначе ничего не получится.
- Я…
- Тань, тебе не обязательно слушать. И вообще быть здесь.
- Обязательно. Он ведь это сделал, - Татьяна резко поднялась.
- Тоже не факт.
- Савелий…
- Если оттуда пришёл ещё кто-то, то что мешало ему прийти раньше? До… и тогда…
- Утешаешь?
- Отчасти.
- Не стоит, - она покачала головой. – Это, конечно, не то знание, которое доставит мне радость. Но я уже один раз позволила себе быть слепой.
Шувалов не вмешивался в разговор. Но готов поклясться, что не пропустил ни слова. Что понял? Какие-то выводы для себя он сделает, но тут уж никак иначе.
Я вздохнул и продолжил.
- Точно не скажу, как и что было. Их похитили. Спрятали в кромешном мире, где и держали. Дни? Недели? Может, и месяцы. Скорее всего детей использовали, чтобы их отец выполнил работу. А потом просто-напросто оставили. Бросили за решёткой. Я не осматривал тела. Всё равно ничего в этом не понимаю, но… просто сама вот ситуация… позы, в которых они лежали. Это походило на то, как если бы они умерли не сразу. Но…
Мучительно? Ещё как. И дело не в жажде или голоде, дело в отчаянии. В надежде, которая была, но тоже умирала вместе с ними. В безысходности. Во всём и сразу.
- Я понял, - Шувалов кивнул. – Тогда высок шанс, что душа откликнется. Но…
Мишка открыл дверь, пропустив Карпа Евстратовича внутрь.
- Лучше в операционную, - за ним появился Николя. – Это всё-таки палата.
- А здесь и операционная есть? – я удивился.
- Есть. Но пока не совсем готова к работе. Однако там и свет лучше. И изоляция хорошая. С учётом, что работать предполагалось с не совсем стандартными болезнями.
Операционная располагалась в подвале под флигелем. И была действительно больше палаты. В ней ещё пахло краской, побелкой и какой-то на диво едкой химией.
- Там и морг имеется, - Николя указал на коридор. – Там, в самом конце. А я, если позволите. Демидов просил его принять. И разговор, чувствую, будет непростой… поэтому…
- Иди, - Карп Евстратович кивнул.
Он так и не выпустил свою ношу.
Мишка завернул девушку в одеяло, и этот свёрток жандарм бережно уложил на блестящий металлический стол.
Кроме столов здесь были какие-то шкафы, пара хитрых ламп, от которых исходил резкий свет, и груда ящиков у дальней стены.
- Позвольте мне, - Шувалов оттеснил Карпа Евстратовича. – Уверяю вас, я буду аккуратен. К сожалению, обряд я не проведу…
- Синод?
- Нет, - он покачал головой. – Точнее не только… с Синодом у нас отношения крайне сложные, поэтому и вы рискуете. Особенно в нынешние непростые политически времена. Но дело не совсем в них. Мне нужны будут кое-какие ингредиенты. И подготовить место. Конечно, идеально было бы вернуться туда, где они погибли… а остальные тела?
- Их унесли, - мрачно произнёс Мишка, явно ощущая свою за это вину.
- Плохо, но… да, лучше вернуться туда, где они погибли.
- А сейчас?
- Сейчас я просто попытаюсь понять, имеет ли это вообще смысл. Нащупать нить. Связь с душой. Вы отойдите, пожалуйста. И я бы попросил поставить щит.
- Как далеко? И какой плотности? – уточнил Карп Евстратович.
- Так, чтобы оградить меня и её вот… на всякий случай. А плотность… давайте максимально возможную.
Шувалов снял пиджак.
Затем жилет.
Сбросил с рук серебряные браслеты, которые положил на ближайший ящик. Туда же отправилось обручальное кольцо, булавка для галстука…
- Сав, а чего он делает? – шёпотом поинтересовался Метелька.
- Не знаю…
- А бабка баила, что покойники страсть до чего серебра не любят. А потому, ежели есть подозрение, что в дом мертвяк вернулся, ну, заместо живого человека, надо его серебряной иголкою тыкнуть. Или вот распятием. Распятием даже верней!
- Здесь скорее дело в проводимости металлов и некоторых исключительно физических их свойствах, о которых вам с радостью поведает ваш друг-артефактор. Весьма одарённый юноша… при построении многовекторных фигур огромное значение имеет стабильность силовых потоков. И малейшее отклонение их чревато неприятностями. Вас этому не учили?
- Пока нет. Мы только начали.
И то вон две недели прошло, а тут уже покойники и динамит. Где тут в силовые потоки вникать.
- Значит, позже коснётесь. Тема крайне любопытная, отчасти спорная, поскольку далеко не все согласны, что посторонние предметы оказывают такое уж сильное влияние. Но конкретно я предпочитаю не допускать и теоретической возможности влияния на вектора…
- Но вы ж того… не собирались её… того… - Метелька вытягивал шею, не решаясь подойти ближе.
- Молодой человек, - Шувалов глянул сверху вниз и строго. – Настоятельно рекомендую вам яснее выражать свои мысли, поскольку другой одарённый может понять вас превратно. И нет, что бы ни говорили о некромантах, в обычной жизни мы предпочитаем общаться с живыми людьми.
Он встряхнул руки.
- И это не обряд. Я лишь попробую оценить, будет ли отклик на мою силу. Если связь с душой сохранилась… эта как проба даже не настройки инструмента, но лишь проверка, имеются ли у него струны, на которых можно сыграть мелодию.
Шувалов развернул одеяло и сделал бережно, точно опасаясь, что неловкое движение причинит вред той, что пряталась внутри кокона. Метелька сделал шаг, но Карп Евстратович перехватил его за плечо.
- Назад. Не мешай.
- Я… так…
- Не надо. Татьяна Ивановна… Михаил Иванович, вы бы тоже отошли
Правильно. Нечего специалисту под руку лезть. И вообще, ничего толком мы не увидим, а если и увидим, вряд ли поймём. Если уж доверили, то надо верить и дальше.
- Я поставлю два щита, - предупредил жандарм. – Второй – прямолинейный, на сопряжении.
Кивок был ответом. И тотчас лиловый плотный купол заслонил от нас Шувалова. А потом и стена появилась, пусть и прозрачная, но всё равно мешающая.
Стоять было… ну не особо интересно, скажем так. Уж не знаю, случайно оно вышло или же Карп Евстратович специально постарался, но купол вышел плотным, непрозрачным. И понять, чего же там за ним происходит, не получалось при всём желании.
Правда в какой-то момент я уловил движение силы. И тени внутри заворочались. Возмущённо застрекотала Птаха, выбравшись сестрице на плечо. Но тут же успокоилась. А спустя мгновенье и Шувалов появился у границы щита, рукой махнул, мол, можно снимать.
Карп Евстратович и снял.
И разом в нос ударил такой вот ядрёный запах лилий. Он был густым, плотным, обволакивающим. От него засвербело в носу, и глаза заслезились. И я, чихнув, отступил, прикрывая лицо рукой.
- Савелий?
- Лилиями воняет… - просипел я, пытаясь продышаться. – Извините.
- Лилиями? – Татьяна принюхалась. – Скорее уж церковным ладаном…
- Это всегда индивидуально, - Шувалов остановился на границе, по которой пролегал купол. И даже отступил на шаг. – Наша сила часто ассоциируется у других со смертью. А та в свою очередь часто связана с некими сугубо личными воспоминаниями и элементами из них.
- Дым, - произнёс Метелька. – Печка тогда дымила, я топить пытался, а она… и холодно очень. И ещё тулуп, овчинный, укрыть пытался, а он сырой, мокрый и вонял…
Он обнял себя.
Выдохнул.
И сказал:
- Тяжко, если так-то, некромантом быть. Кто ж захочет о смерти вспоминать?
- Ваша правда, молодой человек, - Шувалов сказал это совершенно серьёзно. – И потому я предпочитаю работать вдали от прочих, да и потом… но мне показалось, что вы хотели бы узнать результаты. А потому отнесётесь с пониманием к некоторым моим особенностям.
Я теперь и видел эту вот силу. Чёрная? Нет, напротив, скорее уж цвета старого снега, собравшего на корке своей и пыль, и грязь, и копоть. Она была неоднородна и в то же время густа. Сила стекалась к Шувалову, но медленно, нехотя, освобождая пространство комнаты. И треклятый запах лилий то почти исчезал, то снова прорывался, тянулся ко мне.
- Во-первых, с высокой долей вероятности могу сказать, что ритуал получится. Душа не только не ушла. Душа желает говорить и… скажем так, её желание столь отчётливо, что у меня получилось поделиться с нею силой. Всё-таки в подобных случаях тела не рекомендуется перемещать.
Он выдохнул и втянул в себя ручейки силы.
Закрыл глаза.
А ведь сегодняшнее представление далось Шувалову нелегко. Вон, пот блестит на висках. И сосуды вздулись. И пальцы чуть подрагивают, едва заметно, но всё же.
Значит, правильно, что его позвали. Димка не справился бы. Скорее всего.
- Но теперь душа знает, что её выслушают. И задержится.
- Как надолго?
- За месяц точно ручаюсь. Дальше… она умерла не просто в другом месте, но в другом мире. Это… как понимаю, наложило свой отпечаток. Однако она не утратила и связи с тем местом. И с другими душами.
- То есть…
- Возможно, тела и не понадобятся, - Шувалов вытащил из кармана платок. – Вернее их можно попытаться заменить, используя барышню и… и вам нужно отыскать личные вещи. Не просто личные, но значимые для тех, кого вы хотите дозваться. Нижнее бельё или старые туфли не подойдут, а вот любимая книга или, скажем, медальон, даже нательный крестик… что-то, к чему погибший был привязан при жизни.
Карп Евстратович задумался.
- Ещё, как вариант, можно использовать то, что когда-то являлось частью тела.
- Это как? – уточнил жандарм.
- Прядь волос, даже детская. Родители часто срезают и хранят. Или молочные зубы. Даже обрезанные ногти. По сути это ведь тоже тело. Платок с остатками крови, если вот был разбит нос и его этим платком утирали. Но не пропотевшая рубашка. Пот – это немного иное.
- И тогда…
- Полной гарантии я дать не могу, но… во-первых, они действительно умирали долго. И место пропиталось их болью, обидой и отчаянием. А они в свою очередь подобны цепям, которые держат души на месте. Так что эта встреча будет очень тяжёлой для вас. Если вы ещё не передумали становиться якорем.
- Нет, - сухо ответил Карп Евтратович.
- И здоровья она у вас отнимет изрядно.
- Я понимаю.
- Не понимаете, - Шувалов сделал глубокий вдох. – Это не объяснить словами… вы когда-нибудь болели? Тяжко, так, чтобы на самой грани? Чтобы ощущать, как из вас вытекает жизнь? И не имея ни малейшей возможности остановить этот поток?
- Я… - жандарм набычился. – Как-нибудь.
- Вы готовы рискнуть, - Шувалов глядел без снисходительности. – И решимость ваша мне понятна. Однако я потребую, чтобы Николай Степанович осмотрел вас. Их будет трое, Карп Евстратович. Три мертвеца на одного живого. И тут даже я не могу обещать, что они отнесутся к вам бережно. Для них ваша сила – это возможность вновь прикоснуться к жизни. И поверьте, искушение у них будет огромным. Синод не даром запрещает подобные обряды. Так что… вы рискуете стать четвёртым.
Карп Евстратович ничего не ответил, но я понял: не отступится.
Не передумает.
И Шувалов тоже это понял.
- Хорошо… возможно, на той стороне всё пройдёт легче. Там их место, и там у меня куда больше сил, как и возможностей. Я постараюсь вас уберечь, но…
- Вам расписку написать, что я в здравом уме и понимаю, что делаю?
- И кому мне её потом показывать? – Шувалов вернулся к столу. – Вашим родным? Или Синодскому трибуналу?
Сказано было с ехидством.
- Так вы будете проводить ритуал или нет?! – рявкнул Карп Евстратович.
- Буду, - Шувалов бережно завернул тело. – Буду… некроманты, чтоб вы знали, не поднимают мертвецов. Нет. Напротив. Наша сила дана, чтобы даровать им покой. Только цена у него может быть немалой. И потому я проведу ритуал, но на своих условиях.
Карп Евстратович выдохнул, как почудилось, с облегчением.
- Во-первых, ваше здоровье. Вы займётесь им. И без всяких откладываний, оговорок, что много иных дела и прочего. Во-вторых, я бы хотел, чтобы с нами, куда бы мы там ни собрались, отправился или Николай Степанович, или любой иной целитель.
Разумно.
На ту сторону, конечно, тащить его не след, но если вдруг чего пойдёт не так, то целитель пригодится.
- Ну и в-третьих… вы все слушаете меня. Если я говорю, стоять в уголке и не двигаться, то так и делаете. Если говорю уходить, вы уходите, - это было сказано уже мне. И смотрел Шувалов в глаза, не мигая. Ничего, взглядами меня не пробить. И он понял.
Не только он.
- Савелию не обязательно…
- Боюсь, Татьяна Ивановна, именно ему и обязательно. У него свои возможности, верно?
И улыбка у него ехидная.
Вот точно зараза же…
От автора