— Ну что, радость моя, до выходных.
Улыбка играла на губах, но не излучала особой радости - была искажена от осознания бедственного положения. Он обнял её, словно заранее забирая её боль,а потом ушёл. Лишь слышно, как скрипнула дверь подъезда, замыкая магнитный замок.
Вздохнув, она вставила ключ в замочную скважину. Не поддается, значит, они уже дома. Она нажала кнопку звонка. Раздался металлический лязг, приоткрылась дверь. Едва она зашла, увидела сразу всех в небольшом коридоре. Они стояли наполовину собранные: кто в обуви, кто в куртке. К ней повернулись три пары глаз, и каждые смотрели по-разному.
Самые первые глаза, ещё детские, были рады её увидеть. В них загорелась радость встречи после нескольких часов разлуки. Она с горечью отметила про себя, что таких горящих глаз в её возрасте уже лишилась, но раскрыла руки для объятий.
Вторая пара глаз смотрела так, словно видела перед собой чужого человека. Смотрела насквозь, за неё. Эти глаза видеть уже не хотелось: день ото дня в них можно было увидеть лишь одну, весьма расплывчатую, картину - смесь презрения и обвинений. Она перевела взгляд на него.
Его глаза выражали безразличие, скрывающее тихую ярость. Их-то она и боялась больше всего - они не разбирались в проблеме, но спешили её быстрее решить. И сейчас, не успела она вставить слова, он произнёс:
— Молодец, очень сегодня помогла своим отсутствием. Хороший праздник сделала, отлично День Матери отпраздновали, всё твоими стараниями. Никак тебе дома с семьёй не сидится.
Глубокий вдох перекрывает нарастающий ком. Выровняв беспокойное дыхание, нашла в себе силы выдавить тихие слова.
— И вам привет, — она наклонилась вниз, стараясь звучать непринужденно. — Куда идёте?
— В магазин поедем, — моргнула девочка, поправляя съехавшую шапку.
— Ладно, хорошо съездить, а я пойду, — она протиснулась между всеми, попутно закинув куртку на крючок.
Захлопнулась дверь, погас свет, и она позволила себе выдохнуть. У неё было около получаса прийти в себя, а потом снова играть безразличие.
Она решила сперва принять душ, а затем настраиваться на новую учебную неделю. Зайдя в ванную, она скинула вещи на пол. На холодный чугун полилась теплая вода. Она подставила лицо под струи, стараясь смыть пережитые эмоции. По правде говоря, не только сегодняшние, а копившиеся годами.
Едва вода коснулась её тела, волной её накрыли её собственные мысли. Идеальная. Такой они хотят её видеть, и разочаровываются, когда замечают небольшие огрехи.
Не убралась. Вся квартира была вычищена до вашего прихода.
Ужасно приготовила. Вы задержались на работе и всё остыло, только и всего.
Ничего не хочешь делать. Я делаю, когда вас дома нет.
Ты нас не любишь, ты всё время с ним. Он видит во мне живого человека, допускающего ошибки. Он принимает меня такой, какая я есть, а не пытается выкроить из меня гениального робота без возможности устать.
Шум воды со временем перекрывает все мысли, останавливая её внутренний спор с упрёками, которые она услышит через полчаса. Она опустила взгляд вниз. С недавно окрашенных волос медленно стекала краска, оставляя рыжий, словно ржавый, след на ванне. Она усмехнулась собственным мыслям. А точно ли ржавый здесь цвет краски, а не её жизнь? Да и можно ли это назвать жизнью?
Не имея возможности на свободное время, в обязательном порядке убирать за всеми, всем помогать и улыбаться - потянет разве что на существование, но никак не на жизнь. Вместе с краской утекали в слив и её впустую прошедшие минуты.
Она утешала себя лишь тем, что ей есть, чего ждать. Сейчас её жизнь живет на другой улице, её мир раскрывается лишь по выходным, а краски возвращаются в жизнь лишь в определенные часы. На сегодня её жизнь покинула эти стены, и увидит она её в конце недели.
Телефон разрывался от сообщений - одногруппницы просили помочь по учёбе. Но как она может помочь кому-то, если себя спасти отсюда не в состоянии? Единственный выход - пережить это время. Просто просуществовать, дотянуть, выдержать. Она уже слишком много просуществовала, чтобы сдаться сейчас, как бы этого не хотелось. Совершеннолетие даст ей свободу. Остался ещё год. Чёртов последний год.
Она вышла из ванны и на ватных ногах дошла до постели. Упала, не в силах больше что-либо делать. Сознание покинуло её до завтрашнего утра. Её подъём начнётся очень рано и в полном молчании осуждающих глаз.