Тварь сорвала маску за мгновение. Да, разряд ей не понравился. Поэтому сейчас в ответ я получил несколько быстрых ударов. Потерял часть защиты и экран. Почувствовал кожей когти, прошедшие в миллиметре от лица. В один миг. Бугристые крюки вырвали вязкие ткани и твёрдые слои шлема с характерным треском. Прилегающая часть брони смялась от удара. Повредилась аппаратная часть костюма. Последнее, что я получил от его части сети.
Ожидаемо, такая рваная рана на живых латах не сулила ничего хорошего и не спешила затягиваться. Я принялся отступать от орущего зверя, уязвимый, растерянный, сбитый с толку. Без части шлема. Едва успел зажмуриться от ярких голубых лучей местной звезды, как в тот же миг затылок, шею и спину что-то сдавило. Я весь пошатнулся. Лапы вжали внутрь внешние панели? Оставшиеся элементы погасили удар? Точно судить без маски, без данных от костюма и с закрытыми глазами я не брался. Разум потерялся внутри слепой и повреждённой брони. Тело раскачивались и пятилось. Мысли спутались и крутились. Словно ветер завертел в вихре местные листья и мелких существ, напоминавших наших насекомых.
Время замедлилось после активных инъекций и поддержки сети умного доспехах. Я её еле слышал, но она уже пыталась мне помочь. Костюм восстанавливался, как мог. Главное, информация снова собиралась. За секунды я перебрал все мышцы, все целые элементы, пересчитал варианты развития событий и сравнил вероятности. Для анализа постарался чётко понять и продумать происходящие. В панике показалось, что зверь проигнорировал электрический разряд костюма и сохранил все конечности. Скорее всего, нужен был удар посильнее, но без маски уже не получалось запустить второй. А без сильной атаки шансов на успех оставалось совсем мало. Последствия ошибки могли стать фатальными.
В секунды слепого отступления мой разум на мгновение сковал ужас. Тело сжалось, обнаружив внутри инстинкты-пружины. Восприятие других чувств сделалось более отчётливым, вырывая меня из состояния ступора вместе с поступившими в тело медикаментами. Жар от твари исходил волнами и доставал до моего лица. Страх ещё перехватывал дыхание и сгибал тело зигзагом, отдаваясь в каждом ударе сердца, в висках и в ушах. Безумными барабанами сердцебиение прогоняло кровь.
Секунды растягивались. Дыхание успокаивалось медленно. Разум защищался. Организм восстанавливался благодаря введённому костюмом коктейлю из препаратов. Я приходил в себя, но недостаточно быстро. Отступая наугад, пошатнулся слишком сильно и с хлопком оказался на земле. Как получивший щелчок жук, оглушённый и беспомощный в хитиновой броне. Осаливалось только поболтать лапками для полного сходства.
Ослеплённый и растерянный, я моргал и отползал назад. Старался убраться побыстрее и не попасть под раздачу. Пятился, сопровождаемый дрожью от ударов по земле, рядом с ногами. Откашливался от смрада орущей в лицо пасти. Пока капли слюны, или чего-то схожего, летели на кожу лица, по обонянию ударил запах запёкшейся плоти. Чувства обострились, но только упёршись спиной в корпус корабля я смог полноценно открыть на миг уже привыкшие глаза. Успел открыть, чтобы тут же зажмуриться снова, заслоняя лицо левой рукой.
Моя сеть уже связалась с сетью корабля, когда существо добралось до него и настигло меня. Намного позже пришло понимание, что неприятную тяжесть нервной системы, заторможенность и ощущение давления вызвал перенос нагрузки на нейронный интерфейс. Я не успел принять все необходимые данные, не успел воспользоваться всем оставшимся вооружением, не проверил настройки до последнего выстрела. Поэтому сейчас пришлось обходиться урезанным и тяжёлым ручным управлением.
Сказалась усталость и вся внезапная нервотрёпка. Позже я понял, что у жилистой и лысой псевдо-обезьяны с такими человеческими чертами в тот момент значительно вырос хвост. У громадины было какое-то подобие придатка с самого начала. Покрытое шерстью и малозаметное на фоне клыков, мускулистых рук и ног, затерявшееся из-за громоподобного ора. В самом моменте всё происходило быстро и неожиданно. Времени на наблюдения ждать не стоило.
Уже в процессе я начал догадываться, что существо, за которым шла охота, менялось. Адаптировало тело, готовилось защищать свои владения, боролось до полного уничтожения угрозы. На глазах увеличивались мышечные ткани, разрастались прочные наросты. Видимо, огромный запас информации в геноме позволял не только эффективно накапливать энергию, но и взрывным образом менять собственный организм. Может и просчитывать какие-то ситуации оно умело, точно не скажу. Активность мозга можно было считать, но не расшифровать за минуты. Иначе бы охота прошла бы без проблем. Охота вообще не предполагала безопасный учёт всех рисков и последствий. Она и случилась из-за особо ценного материала.
До нападения, после предварительного исследования, я спустился на корабле на самую границу зоны обитания зверя. Хотя, «исследование» — слишком громкое слово. Честно говоря, я на скорую руку собрал данные с орбиты. Не исключал необходимость постоянной готовности, пристальной слежки или быстрого отступления. Но на нападение в ста метрах от ещё остывающей ревущей громадины корабля не рассчитывал, это уж точно. Системы выдавали мизерные шансы подобного расклада событий. Нападение не являлось типичным поведением известных ранее существ. Не входило в рамки их моделей мышления. Всегда есть неучтённые случаи, не случавшиеся ранее, приводившие к смерти всех возможных свидетелей или обработанные не совсем верно.
Малые вероятности нужно умножить на огромные последствия. Я зря не придал значения такому варианту, но и предусмотреть всё не мог. Существо подавило страх и ринулось в атаку, даже не принюхиваясь к непрошенному гостю. Собирая информацию по ходу действа, оно бросилось в нападение с вершины своей пищевой цепочки. Все косвенные меры не сработали из-за спешности проведения работ. Потому что я мечтал всё закончить и вернуться побыстрее, как только перешагну последнее препятствие на пути.
Теперь же по моим следам наступало взбешённое подобие обезьяны, пережившее удар током. Сильный удар, надо сказать. Мощный разряд костюма не оставлял шанса животным размером с земного слона. А толстокожая тварь раскачивалась и носилась, словно насекомое на лапках, а не мохнатая махина. Бодро, расторопно.
Может удар пришёлся в хитиновые наросты, может под кожей скрывалась какая-то защита. Не знаю. Опалённые участки я разглядел позже, после запуска двигателей. А в тот момент события не оставляли много времени. Мысли, пробежавшие за миг, сместили внимание на заботу о защите костюма и тела. Удар слева охватил бок на уровне поясницы, часть спины и живота. Что-то твёрдое подняло меня в воздух, сжав с трёх точек, словно кулачки дрели. Тело невольно покачнулось и полетело от сильного импульса броска. Через секунду я собрал спиной часть обшивки корабля с жутким треском. От удара и скомканного приземления завертелся. Шлёпнулся так, что желудок скрутился и постарался вывернуться наизнанку. Я даже не пожалел, что не ел обычную еду последние сутки. Всё внутри оказалось на грани срыва.
Проходили считанные секунды. Но они снова растягивались от шока и медикаментозной обработки. Костюм поглощал повреждения и обрабатывал тело обезболивающими. Вгонял ударные дозы наборов для регенерации и львиные дозы общего питания в кровь. Даже с ними всё равно чувствовались сильные отголоски боли и усталости. Тело слушалось хуже, откликаясь не сразу. Заторможенное, словно обшитое ватой, оно поддерживалось экзоскелетом костюма. И всё равно быстро угасало. Сеть удерживала сознание, но мысли всё же терялись перед большой опасностью. В замешательстве и усталости только стук сердца прояснял положение, оставляя какие-то шансы, отсчитывая время.
Когда паника начала проходить, мысли ещё немного прояснились. Я принялся отползать от звука ударов бегущего существа. Судя по вибрации земли, оно приближалось достаточно быстро. Чтобы успеть развернуться с оружием, я подключил к обороне корабля. Объединил и запустил все мощности нейросетей против настигающего меня зверя. Страх перенести агрессию и часть разума на единственный доступный транспорт с дикой планеты испарился — мертвецу корабль ни к чему. Я только и успел проверить амуницию, как услышал позади рёв твари. Монстр попал под выбросы системы маневровых двигателей и двигателей системы приземления. Крик, полный боли и злости, даже заглушил рёв систем. Последовавшие удары позади казались хаотичными, потому собственная паника отступала совсем быстро. Появилась возможность на мгновение обернуться и перевести дыхание.
Я прекратил попытки отползти подальше и повернулся вполоборота. Тварь, раза в полтора выше и больше меня вместе с костюмом, каталась кубарем по земле. Она потеряла цель и наугад молотила обгорелыми руками и ногами вокруг. Доставалось и обшивке корабля, особенно от ударов обугленных наростов на теле, похожих на проступающие части чешуи. Невидящие повреждённые глаза и гортанные крики значительно уменьшали общее сходство с человекообразными обезьянами. Сочувствие отторгали непривычные изгибы в сочленениях и хвост с тремя зубцами на конце, жилистый и мускулистый, как и израненные конечности. Сейчас существо напоминало смесь обезьяны с членистоногим, формой туловища походя на паука или скорпиона с хвостом. Или мне просто так показалось.
Жалости места не нашлось. Что странно, потому что сомнения мне привычны. Или так было раньше, с прежним мной, не знаю. Сейчас действия сами находились. Будто под рукой всегда оказывались привычные инструменты, каждый на своём месте. Времени для переживаний не оставалось.
Левой рукой я отцепил от поясницы восьмилапого дрона-камикадзе. Бросил на невысокую примятую траву и посмотрел, как биомеханизм резво засеменил к зверю. Той же рукой в миг поддержал правую, прицелился и выпустил снаряд. Задал целью голову существа, чуть выше глаз, и выдохнул. Там, по моему предположению, должен был оказаться мозг монстра. Так, как мне казалось, всё плохое должно было закончиться.
Снаряд подправил траекторию и поразил цель за секунду до самоуничтожения паука со взрывчаткой, точно под самым брюхом существа. Тандем ударов последовал друг за другом и прекратил метания твари. А ещё выстрел оторвал часть головы. Шлем уже успел восстановиться и смягчил звуки падения трупа на землю. Конечности подёрнулись и сложились, словно у убитого паука. Я закрыл глаза, опустил руки и выдохнул с огромным облегчением. Ощущение времени и сознательные мысли покинули моё местоположение, стараясь не зацепиться за очередное убийство. Отсутствие жалости я не мотивировал алчностью. И низкий уровень разумности по внешнему анализу не снимал вопрос обоснованности убийства, не снимал требования честности перед собой. Да, за милосердие не платят. Нет, никому не хочется выполнять грязную работу. Лицемерно не только получать деньги, но и оплачивать и покупать результаты.
Флора и фауна вокруг замерла, не издавая ни звука, не проявляя себя ни движением, ни лишними запахами. Пока я начинал забирать образцы, мысли сами констатировали факты. Время в одиночестве научило признаваться себе в правде. Стало легче избавляться от иллюзий. Кому мне оставалось врать?
Если быть честным, я чаще смотрел на себя в последние перелёты. Экран на корабле в выключенном состоянии оставался зеркалом. Из него в минуты бодрствования в меня вглядывался наёмный рабочий средней руки. Один из многих. По конкурсу прошедший на особенно рискованную работу, слишком дорогую и новую для качественных машин. Знающий, что только ради оптимизации расходов наймит рискует жизнью. Только поэтому с умной сетью в пути я, обученный и отправленный искать, убивать и собирать. Конечно, ради выживания дома, далёкого и привычного: от скрипучей двери до общих бионических сетей, от пыльных рассветов и закатов до ночей, наполненных шумом. От монстров корпораций до небольших тихих полисов. От плотной тесной жизни до пропасти на пути к социальным верхам.
По договору я уничтожаю и соскабливаю с подошв части чужих планет ради собственной. Но за кого я в действительности делаю грязную работу? Ради чьего спасения учёные восстанавливают биосферу? Я догадывался и ничего не мог сделать, как и остальные.
Виной тому был мой нищий мир, в котором проблемы с финансами, с нормальной едой, с приемлемым воздухом и водой не касались только уровня моих работодателей. Ценности в нём существовали выборочно. Новые виды для расширения и регенерации для верхов собирали из других миров. Такие охотники, как я. Большой риск — осознанный выбор, но не работа мечты. Даже не близко. Стоило осмотреться, чтобы напомнить себе о цене и последствиях.
Мысли возвращались к происходящему вокруг неохотно. Мне всегда было особенно неприятно смотреть на чужую смерть, битву угасающего разума с предстоящей темнотой, на потрёпанную тушку в крови. Своя тёплая и солёная, с привкусом железа. Чужой навидался разной, даже не буду вспоминать. Наследил много где, а теперь и здесь этого добра хватало.
Мой костюм отмечал последние отголоски активности в теле, пока сбор материала не закончился. В самом конце в нервной системе обречённая борьба за жизнь продолжалась какую-то пару минут. Но мне и их с лихвой хватило. Усталости накопилось на все церемонии поиска информации и на весь обратный путь. Поэтому я поторопился поскорее покончить с констатацией смерти. После, с парой восьмилапых роботов, принялся снимать генетический код убитого, ещё несколько раз, на всякий случай.
Не все замеры оставались простыми, попадались и мерзейшие инструкции. Требовалось забрать не только жизнь, но и множество анализов. С ещё тёплого умирающего животного соскребались биоматериалы тела и всей микрофлоры, внутри и снаружи гиганта. Поэтому мы, я и роботы-помощники, возились в остывающей смердящей туше дольше обычного. Местные мелкие существа, похожие на насекомых, заполонили пространство вокруг, напоминая мне о характере собственного копошения. И я утешался хоть таким участием в спасении собственного мира. В нетерпении завершал сбор данных, не отвлекаясь. Торопился успеть, пока кто-нибудь из собратьев или пока какой-нибудь другой хищник планеты не успел прибыть к пахнущей плоти и к опустевшим угодьям ради плотного обеда.
Под нарастающий гомон насекомых я быстро настроил автоматическую часть забора материала и внешних проб. Пару раз включил динамики костюма и запустил химическую обработку, отпугивая мелькающих над головой крупных навязчивых членистоногих. Или других тварей, похожих на них, точно не знаю. Почти сразу запустил с корабля зонды в воздух, ещё без указания всех необходимых инструкций.
Общая сеть из мозга корабля и личной системы ещё не выдала результаты диагностики. В нетерпении я повернулся, бегло осмотрел аппарат и понял, что повреждения критичные. Махина лежала до перевода в положение взлёта, покрытая тёмными чешуйками обшивки. Они же скрывали двигатели, датчики и механизмы, вроде захватов или опор для запуска. Они же собирали энергию, служили бронёй и обеспечивали минимальную маскировку. Всё бионическое покрытие служило внешним органом корабля. А сейчас часть пластин лежала на земле, оторванная, разломанная и разбросанная вокруг. Осколки рассыпались по траве, чужеродные и лишние, как и кровь среди зелени. Ну, или местный аналог, вытекший наружу.
Восстановление чешуи, сбор и обратный крепёж или переработку осколков сеть определила малоэффективными вариантами. После консервации данных с последнего джекпота, остывающего позади, мне предстояла долгая дорога домой. На таком пути обычно можно повстречать и помощь, и ресурсы, и случайных попутчиков. Только кинь сигнал наверху, когда запущенный здесь он же едва выйдет из атмосферы. На планете из-за повышенного радиационного фона, из-за гравитации выше средней, благодаря значительным рискам богатой биологической активности, нельзя было долго оставаться и рассчитывать на помощь. Сбор осколков без полной очистки считался особо опасным. Нельзя было полагаться на чудо на поверхности. А наверху можно было отправить сигнал, осмотреться и встретить хоть кого-нибудь. Если всё сложится. Поэтому с решением я определился быстро.
Сбрасывая с ноги то ли ящерицу, то ли крупное насекомое, я ещё раз проверил броню. Здесь похожие с виду животные могли представлять неизвестное царство и необычным образом взламывать латы или сети. Поэтому я обрадовался отчёту и выводу, что личная защита оказалась относительно целой. Доспех тут же выдал результаты сети, и я выдохнул, перекинув на него часть нагрузки с мышц.
Шансов для успешного и полного ремонта обшивки корабля на месте не представлялось. Прогноз по множеству моделей говорил о возможных критичных повреждениях содержимого, всего живого и записанного на неживые носители. И о минимальных последствиях при максимально быстром допустимом заборе материалов здесь и при сборе полезных минералов с вероятных астероидов в космосе, по пути домой. Не говоря уже о возможности найти помощь наверху, особенно у порталов. Для возвращения мне требовалось везение. И отсутствие разноса заразы по борту на текущий момент. Целостность, контроль над ситуацией и хорошие мысли сошлись на компромиссе: оставалось надеяться и работать.
Я сжал кулаки и постарался дышать ровнее. Все системы уже подчинились нейросетям, запустились и работали по плану. Настырную маленькую чертовщину, вновь стучащую хвостом-жалом по броне на уровне икроножных мышц, я оглушил током и приказал забрать на борт. Это животное прощалось с шелестом травы и с голубыми лучами солнца, пополняя мою маленькую коллекцию настырных приставучих существ. В космосе у него будет отличная компания для прослушивания тишины и блаженства под искусственной имитацией местного освещения. Если, конечно, не потребуется постоянный уход в глубокий сон. И если корабль удастся восстановить. Если не наберётся слишком много критичных «если».
Сеть корабля решила меня поддержать. Сообщение о выполненной программе сбора проступило на экране. Моя часть работы по накоплению биоинформации с дюжины планет и спутников подошла к концу. Как и всегда, ощущение большого свершения не пришло. Я не особенно обрадовался и только вглядывался в деревья вдалеке. Пережитое смазывало нематериальные цели. Ветви гнул довольно сильный ветер, над листвой пролетали местные птицы. Или, опять же, что-то похожее.
Здесь всё встречалось и становилось не тем, чем кажется. Неизвестный мир смотрел на меня множеством невидимых глаз. Вглядывался, пока в него всматривался первый и, вполне возможно, последний человек, посетивший планету. Спустившийся с оружием, а не с мирной целью. Захвативший с собой часть данных, выделенных для анализа зондами-разведчиками задолго до пилотируемой части проекта. Унёсший жизни и не принёсший ничего взамен.
Мои глаза видели красоту миров. Видели жизнь, которой я искал аналогии, но о которой никто и не догадывался прежде. И только потому, что работа рук, идущих в одном комплекте с хоть каким-то мозгом, оказалась дешевле и эффективнее автоматизированных систем для сбора материала. Путешествие человека оказалось дешевле миссии роботов. Потому десятки таких же купленных жизней оказались раскиданы по галактике, словно точки звёзд среди темноты. Ради спасения собственного дома в угоду экономическому укладу собственного мира.
Мои глаза видели чудеса. Но исподволь, ради надуманных и вынужденных глупостей. От таких мыслей мне снова и снова становилось не по себе. Я и в десятый раз не мог уложить их в голове, отчего становилось неуютно и неспокойно. Словно алчному неблагодарному гостю, обманувшему доверие. И в этот раз, встряхнув головой, я осмотрелся и вывел последние данные на экран. Поспешил внутрь корабля, на обработку костюма и подготовку ко взлёту. Собирался, уже не оборачиваясь на полный, чистый и непонятый мир, на частично разобранный труп зверя. Меня ждал долгий полёт в пустоте через ближайший автоматический портал. Полёт на повреждённом корабле, после хорошей трёпки, с изрядно помятым самомнение. К пыли, к заработку и к сложностям. Но к семье и к дому, полёт в пустоте ради близких. В обстановке, из которой нужно было искать выход.
Я не мог смириться с поражением.