Украинская БМП, словно механический зверь, крошила снарядами стены заброшенного коровника. Каждая очередь из автоматической пушки отрывала куски кирпича и бетона, превращая убежище в пыль. Анатолий Забродин, прижавшись к стене, выпустил последний патрон из автомата, пустое клацанье затвора эхом разнеслось в грохоте. Он зажмурился, сжав зубы, готовясь к смерти, которая казалась такой неизбежной.
Внезапно раздался оглушительный взрыв. Воздух завибрировал, а земля под ногами содрогнулась. БМП, секунду назад изрыгавшая пламя, превратилась в пылающий костёр, объятый клубами чёрного дыма. Наступила жуткая тишина, нарушаемая лишь треском пожирающего металл пламени.
Анатолий, оглушённый, оглядываясь в недоумении, медленно приподнялся. В дыму показался силуэт. Крепкий человек в голубом берете, словно призрак из ниоткуда, стоял рядом с горящей машиной, выбрасывая в сторону использованный тубус РПО-А "Шмель".
— Не ссы, прорвёмся, — хрипло сказал человек и протянул руку. — Алексей.
Анатолий протянул свою, чувствуя, как крепкая хватка Алексея тянет его вверх.
— Анатолий. Спасибо… Я уже думал — всё, конец…
— Не меня благодари, — перебил Алексей, его взгляд был серьёзен. — А батюшку Лаврентия. Монах он. Из монастыря Калагур. Он меня и отправил. Сказал: "Иди, сыне, спаси хорошего человека."
Анатолий вскинул брови, пытаясь осмыслить услышанное. Монах? Спасти "хорошего человека"? В этом аду?
— Батюшка? — пробормотал он в недоумении.
— Ага, — кивнул Алексей. — А это — мои… воспитанники. — Он махнул рукой в сторону. Из-за коровника показались трое подростков лет пятнадцати, худые, но с поразительно серьёзными лицами, вооружённые короткими автоматами АКС-74У. — Суворовцы, — пояснил Алексей. — Их родители погибли при обороне Рыбницы. Город захватила украинская БТГ.
Анатолий потрясённо уставился на них. Рыбница? Захвачена?
— Как… как это?
Алексей кивнул на горящую БМП. — ВСУ пытались захватить склады в селе Колбасна, но наши там держались до конца, а потом всё взорвали. Ничего не оставили. Тогда они и пошли дальше на запад, и захватили Рыбницу. Мне вот как раз повезло, я троих этих хлопцев из Тирасполя домой привёз. А тут такое… Узнал, что их родители погибли...
Он помолчал, вспоминая.
— Попробовал я их укрыть в монастыре. Он там, в лесу, километров в тридцати к северу от города. Вот там и встретил батюшку Лаврентия. Он… он нас прямо перед воротами встретил, представляешь? Всех по имени назвал, хотя мы его первый раз в жизни видели. Накормил, устроил на ночлег, выделил нам домик на территории. И начал учить. Не просто выживать, а духовной жизни. Мы там все дни проводим в трудах и молитве. Я ребят ещё военной подготовке и рукопашному бою учу. А каждую ночь… каждую ночь мы крестный ход вокруг монастыря делаем.
— Зачем? — спросил Анатолий.
— Батюшка говорит, это защита от проникновения зла. Говорит, что зло распространяется по Земле, что люди его сами выпустили. — Алексей покачал головой. — Ещё говорит, что впереди страшная война, где неважно будет, кто откуда, — зло будет забирать всех, и надо готовиться духом, иначе все погибнут.
Анатолий слушал с широко раскрытыми глазами, дивясь такому чуду. Пророк, монахи, неведомое зло…
— А ты… ты понял, о чём он?
— Не до конца, — признался Алексей. — Но мы усиленно готовимся. И телом, и духом. Через разные практики древних святых подвижников, да и совершенствуемся в воинском искусстве. А потом, в какой-то момент, батюшка просто сказал: "Идите, сыны. Есть там хороший человек, спасите его". И объяснил подробно куда идти. По дороге мы встретили патруль ВСУ на пикапе, разоружили их и забрали пикап. А потом вот подоспели, как раз вовремя.
Анатолий кивнул, внутри него что-то изменилось. Этот мир становился всё более безумным, но в нём ещё оставались островки света и надежды...
Внезапно раздались новые выстрелы, достаточно близкие, чтобы напомнить об опасности.
— Надо уходить, сейчас же, — резко сказал Алексей, его лицо стало сосредоточенным. — Они, должно быть, вызвали подкрепление.
Он помог Анатолию подняться, и вместе с суворовцами они поспешили к трофейному пикапу. Алексей завёл мотор, и рванул с места, оставляя позади горящую БМП и мрачные тени преследователей.
Они мчались на юг по полуразрушенным дорогам. Анатолий, всё ещё тяжело дыша, пытался осознать всё, что произошло. Вдруг впереди, на обочине, он заметил знакомую фигуру.
— Стой! — крикнул Анатолий, ударяя Алексея по плечу. — Это он! Виктор! Эй, Витёк!
Алексей резко затормозил. Виктор Старинов, грязный, но живой, шёл прихрамывая. Увидев пикап, он бросился в кювет, но узнав голос Анатолия, подбежал к машине.
— Толя! Живой! — голос Виктора сорвался.
Анатолий, едва сдерживая эмоции, выбрался из пикапа и крепко обнял друга.
— Ты как? Я думал, ты…
— Прорвался, — выдохнул Виктор, похлопывая его по спине. — С трудом. И этих… не видел. Но они придут. Это не просто война, Анатолий.
Представившись, Алексей предложил:
— Раз вы вместе, и вам в Дубоссары… Мы, кажется, туда же. И у нас есть транспорт.
Не раздумывая, они все погрузились в пикап. По пути в Дубоссары, пока пикап нёс их вперёд, Виктор, ещё не до конца оправившийся от пережитого, рассказывал Алексею о том, что они пережили на юге. Он говорил о заражённых, о жутких "пастухах", которые, казалось, управляли ими, и о "Пророке", который непостижимо превращал людей в безумцев, словно явившись из самого кошмара. Рассказ Виктора был полон ужаса и какой-то неземной жути, что заставило Алексея и суворовцев ещё больше укрепиться в необходимости духовной подготовки.
— Эти твари… они просто рвут плоть, а потом становятся… другими. У них глаза меняются. И они не одни. Там есть те, кто ими руководит, словно стадом овец. Мы их назвали "пастухами". А потом… люди видели его. "Пророка". От него такая сила… такая тьма, Алексей. Просто мороз по коже.
Алексей слушал, его лицо было мрачным. Информация о "Пророке", о "пастухах", о том, что зараза не просто хаотична, а имеет некое подобие организации, была тревожной.
Наконец, пикап прибыл в Гояны. Увидев их, Сергей Евтушенко, известный как "Кагор", сначала замер от удивления, а потом его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Кум! — воскликнул он, бросаясь к Алексею. — Ты жив! Я думал, ты…
Они крепко обнялись. Радость встречи была искренней.
— Поговорим, — сказал Сергей, уводя Алексея в один из домов. — Тут такое…