Стоял жаркий июльский день, когда в дверь нашей московской квартиры неожиданно позвонили. Да еще и постучали следом. Как к себе домой — с явной уверенностью, что в силу каких-то причин им здесь обрадуются.
Интересно, кто бы это? Вроде ни с кем не договаривались увидеться, никого в гости не ждали. Вчерашним воскресным вечером мы вернулись домой с дачи тети Риты. Сегодня утром Дима ушел на службу. А мы с Риткой устроили себе хозяйственный день. С утра убирались, мыли окна и полы, протирали поверхности. А сейчас, после обеда, Ритка с удовольствием уселась за свое любимое пианино, а я пошла на кухню готовить к ужину.
Под звуки классической музыки из гостиной я и пошла к дверям. С удовольствием осмотрела себя в зеркале в прихожей. Поправила прическу. Волосы благодаря моему новому парикмахеру и импортному шампуню смотрятся гораздо лучше. Давно уже не те жидкие и редкие, которым я ужаснулась в далекий день своего попадания. Пусть не длинные, зато густые и блестящие, как шелк.
Ой-ой-ой, так это же соседка наверно пришла — Ольга с четвертого этажа! Она как раз обещала занести рецепт какого-то сногсшибательного пирога. Не то рыбного, не то грибного.
И я поторопилась открыть дверь.
И обомлела.
На площадке стоял… улыбающийся Вадим! У его ног громоздились несколько увесистых чемоданов.
— Привет, Альбина! — выглядел он без сомнения потрясающе — бордовая футболка поло, синие джинсы, модные серо-голубые кроссовки. Густая шевелюра темных волнистых волос и фирменная обаятельная улыбка делали его лицо еще более красивым.
— Привет, — вымолвила я, даже не думая скрывать своего изумления.
— Сколько лет, сколько зим, как говорится, — продолжал он улыбаться, как будто не замечал моего строго-вопросительного взгляда.
С чего он вдруг сюда заявился? Аж за десять тысяч километров. По-моему, мы все выяснили, расстались по-доброму, развелись официально. Он прекрасно знает, что я живу с новым мужем, и у нас все хорошо.
— А откуда ты адрес узнал? — по-прежнему неприветливо поинтересовалась я.
— А я деду позвонил, он и сказал, — жизнерадостно сообщил Вадим, — а то нам с Тонькой, кроме тебя, и не к кому обратиться. Представляешь, Тоньке за ударный труд путевку дали в подмосковный санаторий…
Тут он кивнул на женщину, стоявшую рядом. И только тогда я ее заметила. Невысокая, полноватая, с длинными русыми волосами и прозрачно-голубыми глазами, она смотрела на меня смущенно и настороженно. Короткое трикатиновое платье — голубое с большими яркими цветами, — оттеняло загар.
— А в санаторий не приняли, что ли? — я перевела взгляд с нее на бывшего мужа.
— Да нет, что ты, еще как приняли! — начал он объяснять. — Тонька там три недели жила, как положено, в основном корпусе. А я комнатку снимал рядом, в деревне. В общем, отлично время провели. Каждый день на электричке в Москву ездили. Все здесь обошли, все! И на метро покатались, и даже на спектакль ходили в театр… как там он называется…
— В Малый театр мы ходили, — важно подсказала его спутница.
— Точно! И на ВДНХ побывали, и на Красной площади. А на сегодня у нас билеты были, домой ехать. Ну, и приезжаем мы в аэропорт. И тут Тонька в слезы — не хочу, мол, домой, и все! Хочу в Москве остаться! Не хочу отсюда никуда уезжать! Не хочу! Такую истерику мне закатила, хоть стой, хоть падай. Что ты будешь делать? Ну, мы сразу к тебе! — при этих его словах я даже зубами заскрежетала от злости. — Позвонил деду на Енисейскую с переговорного пункта, номер-то я помню. И вот мы здесь, — Вадим счастливо вздохнул, — на тебя вся надежда!
На пару секунд я замешкалась, прикидывая, как бы половчее захлопнуть дверь. Прямо перед их наглыми носами.
Но из-за этих двух секунд я и не заметила, как звуки пианино в глубине квартиры вдруг стихли.
И в прихожей появилась Ритка.
— Папа! — задохнулась она от восторга при виде Вадима. — Папочка! Да что ж ты там стоишь, родненький? Проходи скорее! Ты что, тоже в Москве? Уже вернулся с морей? А мама говорила, ты надолго в рейс ушел!
Вадим, не раздумывая, тут же поднял чемоданы и ловко занес их в нашу квартиру.
— Что, доча, соскучилась? — соизволил он погладить Ритку по головке. И обернулся на дверь: — Тонь, заходи!
Вот не было печали, черти накачали! Я растерянно наблюдала, как девчонка суетится вокруг незваных гостей, а сама готова была завопить словами Катерины из прекрасного советского фильма: «Господи, откуда, ну откуда ты взялся на мою голову?».
Дима сегодня обещал в кои-то веки вернуться со службы пораньше. К тому же, мы целую неделю не виделись из-за отъезда на дачу. И вот — на тебе, — придет человек домой, а тут такой сюрприз в виде моего бывшего мужа. Вместе с его спутницей.
— Проходите, наши дорогие, устраивайтесь, — щебетала Ритка, — у нас места много! Сейчас все чемоданы разместим. В зале будет неудобно, лучше в спальне…
— Рита, в какой спальне? — решила я вмешаться в этот бедлам. — У тебя же там односпальная кровать, а людей, как ты видишь, двое. В зале хотя бы диван раскладывается.
— Ой, да мы хоть где, — всплеснула руками Тонька, — лишь бы крыша над головой!
Конечно, им-то что! Насчет того, что места много, Ритка не совсем права. Да, когда мы приехали в Москву семьей, Дима сдал ту однокомнатную на Вернадского, а взамен получил трехкомнатную в Коньково. Конечно, не просто так получил. Дом возле Битцевского леса был кооперативным, пришлось заплатить немалую сумму. Хорошо, после Афганистана деньги были. И все же вспоминать не хочется, чего нам все это стоило!
Втроем, конечно, было неплохо. У нас с Димой своя спальня, у Ритки своя комната. Зал как зал, со стенкой и пианино, с удобным диваном, сидя на котором так здорово было смотреть по вечерам телевизор, болтать по телефону. А теперь что будет? На диване обоснуются эти двое? И зал будет не залом, а гостиницей? Хорошо хоть, есть еще два мягких кресла. На них-то мы с Димой и будем сидеть вечерами. А Ритка пусть на чем хочет сидит.
Эх, не успела я захлопнуть дверь перед наглыми физиономиями!
Вопрос еще в том, как надолго они планируют здесь оставаться. Хотя что тут сложного. Если учесть, что их цель — обосноваться в Москве, то уж точно надолго! Не думаю, что их путь будет устлан розами и застелен красными дорожками.
— Но тут моря нет, — решила я предупредить искателей удачи, — это там был белый пароход, жирные рейсы и валютные магазины. А здесь кем вы устроитесь?
— Ничего! — с оптимизмом произнес Вадим. — Я шофер первого класса, без труда работу найду. Тонька — врач.
— Фельдшер, — поправила его женщина, — тот же врач, только без высшего образования.
По-моему, их затея остаться в столице не из лучших. Вадим, сколько я помню, так рвался в море, столько учился на матроса, и несказанно был этому рад. А теперь что? Опять гаражи с пьющими коллегами? А Тонька — это у себя в деревне она даже с дипломом фельдшера считалась заправским врачом. Но кем она сможет устроиться здесь?
— Ой, а что вы предпочитаете в первую очередь? — дрожащим от радости голоском обратилась Ритка к гостям. — Принять ванну, поспать или сначала поесть?
— Но обед же еще не готов, — возразила я.
— Я могу помочь с обедом, — вызвалась Тонька.
— И я, — вторила ей Ритка.
— Молодцы какие, — похвалил Вадим, — тогда я пока пойду помоюсь.
После ванны и чтения газет и журналов его, как короля, позвали обедать. Благо, кухня в этой квартире большая, и нам не было нужды накрывать в зале. Все и тут прекрасно поместились.
— Не жалко тебе моря бросать? — поинтересовалась я после того, как гости перешли от первых блюд к салату.
— А чего жалеть? — беспечно ответил Вадим, хрустя свежими огурцами. — Тут все-таки столица, такие возможности. Человеком себя чувствуешь.
Тонька одобрительно кивнула. Не иначе, он ее фразочки повторяет.
— Андрей с Лариской тоже прекрасно себя людьми чувствуют, — заметила я, — съездить в отпуск в любой момент могут. Хоть в столицу, хоть еще куда.
Вспомнила про подругу и поняла, как по ней скучаю. Хотя уже и здесь успела обзавестись знакомствами.
— Не переживай, мы у вас надолго не задержимся, — Тонька, как прозорливая женщина, прекрасно чувствовала мое настроение, — завтра же пойдем работу искать. А как устроимся, так и съедем.
— Как? — вдруг ахнула Ритка. — А я думала, папа с нами останется. Куда он собрался съезжать?
Тонька изумленно заморгала:
— Погоди, так он мой муж теперь! Где я буду, там…
— Что??? — девчонка подпрыгнула со своего стула. — Чей он муж? Мама, — она с ужасом смотрела на меня, приложив руку к груди. — Ты что, развелась с папой? Ты же обещала не разводиться! Ты же говорила, что папа ушел в рейс, но обязательно вернется! Вы что, все врали мне? И даже Дима, выходит, врал?
Она залилась слезами, швырнула полотенце и выбежала вон из кухни. Следом с оглушающим грохотом хлопнула дверь ее комнаты.
Мы втроем перестали есть и сидели нахохлившись.
— Иди успокой ее, — выставила я требование Вадиму, — скажи, что никуда не денешься, навсегда останешься ее отцом. Даже если отдельно поселишься.
— Да кого? — дернул он рукой, будто отмахиваясь от чего-то назойливого. — Иди ты, это же ваше бабское дело детьми заниматься. Я-то что?
Всем своим видом выражая недовольство, я тоже швырнула полотенце и отправилась вслед за дочерью.
Окно ее комнаты выходило на лес, и через открытое окно сюда влетали трели окрестных птиц. Через прутья просторной клетки, стоявшей на тумбочке, смотрела своими глазками-бусинками Хомочка. А сама Ритка лежала ничком на кровати, только плечи вздрагивали от безутешных рыданий.
— Рита, — села я к ней на кровать и погладила по спине. — Рит, ну прости меня. Да, я не решилась тебе сразу сказать правду. Потому что знаю, как ты любишь папу. Я знала, какая будет реакция, вот и промолчала. Я не обманывала, заметь, а просто промолчала. Но ты меня тоже пойми. Я так хочу, чтобы у тебя появился братик! А с папой это, увы, невозможно. Слишком мы прохладно друг к другу относимся.
Ритка повернулась ко мне своим заплаканным личиком:
— Как это прохладно? Не враги же вы друг другу?
— Что ты, конечно, не враги! Мы с папой друзья! И оба тебя любим.
— Врете!
— Нет, ну что ты! Еще как любим! Но нам с папой оставаться вместе — только мучиться. Видишь, он другую тетю любит. А я хочу быть с Димой.
— А какую другую? Он эту Тоньку любит, да? — произнесла она не без ревности.
Тут в комнате появился Вадим.
— Доча, ну ты что это придумала? — он достал носовой платок. — Ты чего плачешь-то? Я тебе обещаю, что всегда буду рядом. Видишь, я даже сюда приехал, чтобы быть к тебе поближе.
Ритка еще больше залилась слезами и встала, бросаясь в объятия отца.
— Я знала, что ты у меня самый лучший! — причитала она. — Только не уезжай, пожалуйста!
— Никуда я не уеду, перестань ты уже нюни разводить! Иди умойся!
Хорошо, хоть у Тоньки хватило сообразительности оставаться на кухне и не влезать в семейные сцены.
Ритка побежала умываться, только на пороге своей комнаты приостановилась и испытующе на меня взглянула:
— Ты обещаешь, что папа будет с нами рядом?
— Обещаю, — торжественно кивнула я.
И тяжело вздохнула.
Получается, теперь моя задача — не ждать, пока Вадим с Тонькой устроятся в Москве, а самой активно контролировать этот процесс. В идеале, конечно, устроить их на работу и постараться, чтобы они получили квартиру недалеко от нас. Чтобы Ритка могла видеться с отцом в любое время, когда захочет.
Но что-то мне подсказывало — задача трудно выполнимая, если не сказать больше. Зато понятная и четкая. Знать конкретно, к чему стремишься — уже половина успеха.
Пока Ритка умывалась, мы с Вадимом вернулись на кухню.
— Ну как, удалось успокоить? — полушепотом спросила Тонька.
— Да, — ответила я, — пришлось пообещать, что папа всегда будет рядом. Так что нам с вами надо не только на работу вас устроить, но и жилье обеспечить где-то поблизости.
— Но ты же нам поможешь? — с надеждой спросил Вадим.
— Чем смогу.
В ванной хлопнула дверь, и вскоре из зала полились звуки классической музыки.
— Ритка играет на пианино, — пояснила я гостям.
— Ух ты, как хорошо у нее получается, — подивилась Тонька.
— Да, она девочка одаренная.
— Я ее понимаю, — прозрачно-голубой взгляд Тоньки погрустнел, — у меня в двенадцать лет отец умер. И детство кончилось. Мать запила, стала с мужиками всякими таскаться. Сколько раз я ее из дурных компаний вытаскивала! Врагу не пожелаешь.
— А мой отец разбился, когда мне два года всего было, — вспомнил Вадим, — он военным летчиком был. Погиб на испытаниях. А когда четырнадцать исполнилось, мать снова вышла замуж, да еще увезла нас в этот город!
Слова «этот город» он произнес с такой досадой!
— Да уж, зря она это сделала, — со вздохом согласилась Тонька, — если бы ты остался, уже бы давно поженились и жили себе припеваючи.
— А мой на войне уцелел, — вспомнила я про нашего деда, — а вообще отец — это редкость. Не у всех он есть. Может, потому Ритка так и ценит. Она мне рассказывала, что у них в классе папы только у двоих человек есть. Остальные давно разошлись.
— А у меня чуть ли не в один год и отец умер, и мать запила, и Вадима в город увезли, — пожаловалась Тонька, — вот и представь, каково мне было.
— Но ты нашла в себе силы хорошо учиться и поступить на фельдшерское? — похвалила я.
— Да, поступила, закончила. Двоих сыновей родила одного за другим.
— Как это? — я едва не подавилась печеньем, которое запивала горячим чаем. — А я думала, ты одна жила, ждала Вадима.
— Одна-то одна, — пояснила женщина, — я же с обоими в разводе была, в двадцать один год как развелась со вторым супругом…
— Подожди, так у тебя что, двое сыновей от разных мужей?
— Ну да, за Башняка я в восемнадцать лет выскочила и Вовку родила. Но слишком уж разные мы были. Башняк — он такой серьезный, степенный. А я -то еще молодая, и потанцевать хотелось, и посмеяться. В общем, не сошлись характерами. Приехала в другую деревню работать, там с Баранчиком познакомилась, от него родила Лешку. Но Баранчик — это же ужас несусветный! И пил, и гулял, и не работал. А я женщина работящая, серьезная. В общем, оба они мне не подошли. Не мое, понимаешь.
— Твое — вот оно сидит, — ткнул Вадим в себя пальцем.
— Да, — подтвердила Тонька с довольной улыбкой, — а все остальные не то. И веселый — мне не нравился, и серьезный не подходил. Своего ждала.
— А как же твои пацаны-то? — не переставала я удивляться. — Одни, что ли, остались?
— Почему одни? У матери моей живут. Так они все время там и жили, с самого рождения. А я то в одной деревне работала, то в другой. Куда меня только не заносило! Фельдшер-то везде нужен, а в деревне особенно. А последнее время в Новодворовке работала. Вадим приехал меня искать в нашу родную деревню, а меня там нету, представляешь? Но мать ему точный адрес дала, и он за мной в Новодворовку примчался.
— А что, неплохая деревня, между прочим, — Вадим тоже включился в воспоминания, — я бы там так и остался. Простор, воля, лошади — благодать! А тут Тоньке объявляют благодарность за ударный труд и дают путевку в подмосковный санаторий. Ну, мы посоветовались и решили вместе ехать. А дальше ты знаешь. Тонька решила в Москве остаться.
— А твой с работы во сколько приходит? — вдруг встрепенулась Тонька. — Мы, надеюсь, не помешаем ему?
— Сегодня обещал пораньше прийти, — ответила я и опять перешла на животрепещущую тему, — знаете, постараюсь помочь вам в Москве устроиться. Но с одним условием. Чтобы Ритка всегда могла с отцом видеться. И чтобы истерик больше мне не закатывала.
— Да ради Бога, пусть видятся, — с жаром заверила Тонька, — я разве против? Ритка отличная девчонка, всегда будем рады ее видеть. Может, еще пацанов моих сюда перевезем со временем. Ну, как сами здесь устроимся. Будут у нее старшие братики. Уж старшие братики никому еще не помешали!