ДОРОГА ВИСЕЛЬНИКОВ
(роман)
Всеволоду Мартыненко – он-то знает, как все стреляет и взрывается
Часть первая.
ДО ДОРОГИ
1.БАСТАРД
И почему это говорят, что пули свистят? Это стрелы свистят, а пули - нет, не слышал я.То есть, может,они и свистят, но как выстрел грохнет, так уши закладывает.
-- Мимо, - лениво сказал Наирне еще до того, как рассеялся пороховой дым.
Мог бы промолчать, старый черт.Я и сам видел, как треснутый горшок, который Наирне назначил сегодня мишенью, даже не шелохнулся. А в стене позади него появилась очередная выбоина. Я уже перестал ихсчитать. А на кухне перестал ивизжать при каждом выстреле, как в первые дни.
Так же лениво Наирне подошел ко мне и забрал у меня аркебузу.
-- Говорил же я - эта штуковина не для твоих рук.Пока. Будешь из пистоли стрелять, глаз упражнять. И руку заодно. Окрепнешь - снова возьмешь аркебузу.
-- Из пистоли каждый дурак сможет! -- ненавижу, когда меня называют слабаком. Конечно, я еще не такой сильный, как взрослые, но, когда мне такое говорят, сразу морду бью. Только не Наирне. Он мой дядька, он воевал вместе с отцом, и сам имеет право меня бить. И бьет иногда. Правда, не так часто. Во время занятий. -- И вообще, этот огненный бой -- для простой солдатни. Шпага -- вот оружие благородного человека!
-- Да? - Наирне усмехнулся. -- Это кто ж тебе такое сказал? Не юный ли Рондинг в книжках своих вычитал?
Бран, сын полковника Рондинга -- мой приятель. Он еще младше меня, ему всего одиннадцать. И он, правда, больше читает, чем учится обращению соружием. Из-за чего над ним многие смеются. И я их за это бью, еслимогу.
-- Нет, не Бран... -- Бранзард и впрямь не говорил ничего подобного. А слова насчет"благородного оружия" я слышал от друзей отца. -- Так воины говорят... Я не вру!
-- Да верю я тебе... я тоже знавал вояк, которые так говорили. И знаешь, кем эти вояки потом стали?
-- Кем?
-- Мертвецами, мальчик. Мертвецами...-- Он со вкусом перезарядил аркебузу. Прицелился. Грохот выстрела прокатился над задним двором Веллвуда. И осколки горшка посыпались на траву. И лишь после этогоНаирне закончил: -- Из чего ты можешь понять, что твой отец никогда так не говорил.
Наирне - южанин, а южане любятвыражаться заковыристо. Даже простолюдины. Сколько ему лет, я не знал, но он много старше отца. Он рассказывал, что воевал с юных лет,а с отцом познакомился во время германского похода, когда наш император посылал войска на помощь ихнему. Это давно было, лет двадцать назад. И так и остался служить Веллвудам. А что? У нас хорошо.
Наирне посмотрел в сторону кухни.
-- Жрать хочется... Ладно. Продолжим после обеда. Посмотрю,как ты бегаешь с полным брюхом. А завтра, если господин Торольд не вернется, будет тебе бой. С благородным оружием.
-- А если вернется?
-- Тогда посмотрим...
Отец велел Наирне учить меня всему,что тот умеет.А умел Наирне много. Кроме стрельбы ифехтования, он учил меня метать ножи,бороться, лазать на стены и прыгать оттуда в ров,ну, и плавать, конечно. Он хоть из портового города, но солдат был, а не моряк, это моряки против того, чтоб учиться плавать -- примета плохая. А чтоон из портового города я знал потому,что он учил меня еще и "несским пляскам". На самом деле это не пляски, а такое умение драться, каким владеют на Юге, в приморских городах, особливо в Нессе. И хоть это искусство точно не дворянское, это и сам Наирне признавал,отец не возражал.
Сейчас отец уехал, но мы ждали его сегодня-завтра. А пока замок Веллвуд жил своей жизнью. Это большой замок, хорошо укрепленный. Сейчас времена спокойные, разбойников усмирили, а последняя война,когда Веллвуд осаждали, была еще при Рупрехте Веллвуде. А отец укрепления подновил, это я уже помню, и полковник Рондинг это одобрил.
Мало ли что времена спокойные,сказал он, кто знает,как еще все обернется.
Умывшись у колодца, я отправился на кухню. В отсутствие отца я обедал со старшими слугами, которые вроде бы и не совсем слуги. Это Рейнмар, управитель, и Наирне, и отец Гильдас, наш капеллан. У него раньше я тоже учился -- грамоте, и счету, и молитвы читать, само собой. А года три назад отец, когда был в Тримейне, нанял лиценциата Ираклиуса, и тот уже преподавал мне историю и космографию. Только опрошлом годе, когда в наших краях гуляла какая-то лихоманка с кашлем, и Давина всех поила своим травяным отваром,лиценциат этот отвар пить отказался.Сказал, что сие есть дремучий предрассудок и не подобает просвещенному мужу принимать снадобья неграмотной деревенской бабы. И умер. А мы все пили этот отвар и остались живы.Нового учителя отец пока не нанимал,и пока что я сам читал книги, которые остались от лиценциата.
Давина тоже сидела за эти мстолом. Раньше она была служанкой моей матери и моей нянькой. А теперь просто жила здесь. Пользовала, если кто заболеет. Хотя к ней не все обращались.Потому как считали ведьмой. Правда, ведьме вроде бы положено быть старой, тощей и скрюченной. Давина старая, но большая и толстая. И очень спокойная. Когда Эрп, конюх, грозился ее убить за то, что она навела на него порчу, Давина только посмеялась и сказала : "Попробуй. А еще лучше -- господину пожалуйся." И Эрп заткнулся. Всем известно, что отец взял Давину под свою защиту. Он-то ничего не боится, и наплевать ему, ведьма она или нет. А я не знаю. Ни разу не видел, чтоб она колдовала, или на шабаш летала. И с чего бы мне ее бояться? А Наирне всегда говорил: "Если ведьма, что ж такого, главное, что она за тебя, а не против". А отцу Гильдасу все равно. Старый он уже, служил через пень-колоду, а по больше части спал.
Вот так и вышло, что за столом приходилось сидеть с одним старичьем.
Рейнмар, правда, не совсем старый, но он самый скучный из всех. Наирне - тот не только боец славный,несмотря на своигоды, он еще и рассказывать складно может -- про Южное пограничье, про войну,и все такое. А Рейнмар знай себе зудит про всякую тоску -- про сенокос, про скотину, про то, где что протекло или рухнуло, или крыс травить надо -- даже когда отца нет в Веллвуде, и Рейнмару не надо показывать, какой он хозяйственный.
Вот Давина - она не болтлива, не то, что другие старухи. Молчуньей ее тоже не назовешь, но говорит она, только когда к не йобращаются. И никого, кроме господина замка, над собой не признает. Ни Рейнмара, ни отца Гильдаса, ни начальника стражи. Ей что, она старуха, а не воин, и никто из стражи ей приказывать не может.
Ясное дело, ведьма она или нет,никаким своим колдовским-знахарским штукам Давина меня не учит. Это все не для мужчин. И Давина сказывала,что все, чему могла,она уже научила Огиву, которая теперьзнахарствует в округе. Даже хижину свою Давина Огиве оставила, когда перебралась жить в замок - так я слышал.
И вот все пр Давину и прочих, с кем приходилось коротать время в отсутствие отца, когда я не был занят учебой.
Ну, не совсем. Можно было пойти в деревню, и среди дворни были у меня приятели. Но в последнее время, когда мы схватывались с Ловелом, сыном кузнеца, или Калебом,подручным Эрпа, я их всегда побивал,а о деревенских мальчишках и речи нет. И самое обидное -- не было в том моей заслуги. Наирне разъяснил -- это не от того, что я такой сильный,а потому, что никого из них не обучали бою так, как меня. Не натаскивали, как он выражался. А из благородного сословия я дружил только с Бранзардом, а он младше и слабее, не особо с ним подерешься. А взрослого, обученного воина мне, по словам Наирне, пока нипочем не побить. И приходилось емуверить. Наирне, какой он ни есть старый хрыч, мне ни разу побить не удавалось.Ни на шестах, ни на шпагах -- меча мне пока не доверяли, -- ни в "несской пляске". А отца -- тем более.
Отец упражнялся со мной в фехтовании,когда у него было время. И брал меня с собой в поездки - и по владениям Веллвуда, и в Тернберг.Но в этот раз не взял. И я ждал его возвращения, хотя жаловаться мне былоне на что. Просто ждал, и все.
Он появился, когда солнце уже перешло на вторую половину дня. Наирне после обеда заявил, что приличные люди в это время спят,а Рейнмар только пробормотал, что вот, мол, годы берут свое. Но я знал, что наЮге и впрямь принято спать днем, и у них об это время такая жарища, что из дому не высунешься.Мне Бран рассказывал,у него родня в Карнионе. Так что до того времени, как Наирне обещал меня погонять, оставалась передышка.Следовало бы, по-хорошему, почитать "Космографию", наследство покойного лиценциата, но уж больно не хотелось. Нет уж. Придет пора, поезжу по миру, сам все увижу.
Можно было взять на конюшне Лентяя - рыжего мерина, которого мне отдали два года назад,и проехаться по окрестностям. Или пойти в оружейную. Ясно же, что те шпаги, на коих мы упражнялись,для подлинного боя не годятся,и скоро мне позволят выбрать настоящее оружие. Конечно, меч для меня пока тяжел. Но теперь на мечах бьются все меньше - с этим и Наирне не стал бы спорить. Шпага для поединка, полуторный меч или сабля - для сражения. Вот как. Я еще не знал, какое оружие выберу, когда придет пора. Наверное, эсток, как у отца. Мы же не магометане, чтоб саблями махать. Хотя Наирне говорил, что в Германии и соседних с ней странах тоже сабли в ходу.
Но я не пошел в оружейную. Наирне сказал, что у меня слабые руки? Добро ему, буду их укреплять.
Я давно уже задумал это сделать,да все время мешал кто-нибудь.То возы с припасами придут,то Рейнмар смужиками бранится, то Дан стражников вздумает муштровать не где-нибудь, а возле западной башни. А сегодня, может, из-за того, что жарко, и разморило всех, прмо как на том Юге, место было свободно. И что важно - из Главной башни никто не увидит.
Там, в Западной башне, чего только не хранится. И фураж, и порох, и амуниция. И на втором ярусе под окном торчит балка, чтоб грузы поднимать - тюки там, бочки. Я и подумал - если балка эта такое выдерживает, то от моей тяжести всяко не треснет.
Хуже было, если б оттуда сняли канат. Тогда пришлось бы искать веревку, кто-нибудь наверняка бы и увидел и настучал Рейнмару, а тот бы приплелся и начал выпытывать-выспрашивать,зачем мне веревканужна, да почему... Но прочный соланский канат, колючий и пыльный, завлекательно свисал с балки. И я полез по нему наверх. Это оказалось не так уж трудно - Наирне заставлял меня проделывать нечто подобное не раз и не два. И лишь когда я преодолел половину пути, мне пришло в голову, что балка с веревкой очень похожи на виселицу. Я чуть неругнулся хуже последнего из стражников. Вот же глупости лезут в башку. Ну кто же по виселичной веревке лазает,не бывает такого. Отогнав от себя нехорошее видение: висельник,вместо того, чтоб спокойно болтаться в петле, ползетпо веревке к перекладине, - я с удвоенным усердием продолжал подъем. А , добравшись добалки, и не подумал слезать. Вовсе не оттого,что боялся ободрать ладони. Нет уж, укреплять руки так укреплять.Я подтянулся, уцепилсяза балку и, перебираю руками, двинулся понаправлению к окну.Канат пришлось выпустить, и ноги у меня болтались в воздухе не хуже,чем у того висельника.
Поначалу это показалось легко. То есть не совсем легко, но проще, чем лезть по веревке. Балка - она же толстая. И устойчивая. Но потом я понял, что руки у меня не такие сильные, как хотелось бы. А балкапочему-то оказалась длиннее, чем я думал. Однако, ничего не поделаешь, надо было продвигаться вперед. И пока я добирался до окна, услышал ( увидеть не мог), как заскрежетали створки ворот,залаяли псы, загремели по мосту копыта верховых коней. Наверняка вернулся отец. А я тут болтаюсь.
К счастью, он сейчас тоже не мог меня видеть, а увидел бы... Ну, прибить не прибил, а высечь бы для острастки приказал.
Нужно было скорее заканчивать с этим дурацким упражнением. И чего меня дернуло сюда лезть, кому я что доказывал...
И тут меня ожидала очередная неприятность.
Окно, через которое я собирался проникнуть в башню,было прикрыто ставней.
И что теперь делать?Ползти назад задом наперед? Или звать,чтоб отперли окно?
Если б отца не было в замке, я бы, может, и позвал. Даже обязательно. Но сейчас... чем так опозориться, я былучше прыгнул вниз и разбился.
Нашел чем порадовать отца, сказал я себе. Лучше думай, что делать, а потом сделай по уму. Нужно спуститься. Можно только по канату? Так и вернись к тому канату, но не руках.
Стиснув зубы, я изо всех сил обхватил треклятую балку правой рукой, перевернулся и снова уцепился двумя руками, но уже сбоку. Из последних сил подтянулся, перебросил через балку ногу, и уселся на ней верхом, как наконе. Так было лучше, гораздо лучше, чем висеть.
Поначалу я хотел встать и пройти по балке, но быстро смекнул, что сорвусь, как пить дать. Сил у меня оказалось поменьше, чем я полагал,как ни обидно было это признавать. Так что пришлось доползать до каната, елозя на заднице. Зато по канату я съехал - любо-дорого,в считанные мгновения, Наирне бы не придрался.
Земля едва не ушла из-под ног, как только я на ней очутился. Пот заливал лицо, и я вытер его рукавом - с трудом, ибо руки мои тряслись.
И лишь слегка охолонув, я обнаружил, что рядом стоит Тина,младшая кухарка. Так, небось, и простояла все время, пока я мотылялся наверху - с вытаращенными глазами и открытым ртом. Хорошо хоть не завизжала,дура.
-- Расскажешь кому - убью! - сказал я по возможности сурово и побежал на главный двор.
С этими бабами иначе нельзя. Вечно они шепчутся у меня за спиной: "Это мол, бес, а не мальчишка, и не просто так он на свет появился", а то и причитать начинают, пока Давина их не припугнет. Ну их совсем.
Отец уже спешился и шел к главному крыльцу. Будь он один,то, есть, если бы с нимне было никого, кроме оруженосцев и латников, я бы бросился к нему. Но вместе с ним приехал один из тех господ, что бывали в Веллвуде и прежде, на охотах и просто так. Я вспомнил его имя и титул - граф Гарнет. Напыщенный такой господинчик, ни в какое сравнение с отцом он не шел. Отец был высокий, красивый, сильный, а этот - тьфу, глянуть не на что, только строит из себя великого воина.
Но, поскольку он был здесь, я не подбежал, чтобы приветствовать отца. Изгваздался я, ползая туда-сюда, и рядом с прибывшими был сущее чучело. Но и стоять столбом не подобало. Я поклонился так, как надлежалоприветствовать отца и сеньера. Он увидел меня, и помахал рукой. Граф Гарнет тоже повернул голову в мою сторону, с некоторым недоумением - с кем это хозяин здоровается? Вряд ли он когда изволил меня замечать.А выглядел я, как уже сказано, не лучше дворовых.
Что ж, нужно было соблюдать учтивость. Меня ведь не только драться учили, и молитвы зубрить. Я поклонился и ему, но уже по другому - как гостю.
И тут этот надменный господинчик, расфуфыренный по последней тримейнской моде, в бархате и шелках, в берете со страусиными перьями и при шпаге в золоченых ножнах - не то,чтобы поклонился в ответ, но счел возможным наклонить голову,а для таких , как он,это верх вежливости.
Еще бы. Нет в нашей провинции человека, который не чтил бы, не уважал или не боялся моего отца.
А я - его единственный сын.
Незаконный.
----------
Род Веллвудов владел этой землей и этим замком с незапамятных времен, еще когда не было империи, а в Тримейне сидели короли.И это был богатый и влиятельный род,хотя и нетитулованный. Притом, что количество владений, находившихся под рукой Веллвудов, позволяло им претендовать на титул не ниже графского. Но Веллвуды этим пренебрегали. В империи Эрд-и-Карниона чем моложе знать, тем громче у нее титулы и замысловатее гербы - так сказал мне Бранзард, а он читал об этом в книгах и слышал от своего отца, и я ему верю.
То, что мой отец, Торольд Веллвуд, был первым человеком в провинции Тернберг, сомнению не подлежало. Но на чем строилось его влияние, я не шибко задумывался. Он умел подчинять себе людей.Его почитали.Боялись. А почему боялись, я не знал.Ко мне он всегда был добр, а если секли меня иногда, так то за дело. И вообще я не видел, чтоб он был жесток. Может, он прежде сделал что-то такое, чтоб его боялись? Я не думал об этом, я его любил. Тем более, что он никому не отдал меня на воспитание, как было принято, и рос я при нем.
Я плохо помнил свою мать. Она умерла,когда мне было шесть лет. Помнил, что она была красивая и добрая.Говорили, что здесь она была госпожой во всем, кроме имени. Она была не из знатных, а из горожан,из семьи судейских, и только поэтому не стала хозяйкой Веллвуда.
Конечно, я узнал об этом не от отца.Главным образом - от Давины. Она была единственная, кто открыто говорил со мной о матери. Дворня, если и болтала, при мне примолкала. Из страха перед отцом и Давиной. А яне подслушивал. Не подобает дворянину слушать кухонные сплетни.
Так или иначе, я с рождения жил в замке Веллвуд, и дальше Тернберга никуда не выезжал. Я не знал, какую судьбу предназначил мне отец.Может, он собирался отправить меня в университет. Он ведь и сам учился в Тримейне. Я слышал, что университет - это для мещанских детей, но если отец не счел ниже своего достоинства там бывать, то и мне нечего из себя строить невесть что.
А может, он решил отправить меня служить? Это было бы лучше. Не то, чтоб я когда-нибудь осмелился нарушить волю отца, но мне больше хотелось быть военным, чем занудой в профессорской мантии. И потом, отец не только учился,он и воевал.Правда, сейчас войны в Эрде-и-Карнионе нет, но кто знает, что будет через год, через два? И не обязательно воевать в империи.Мир большой, и где-нибудь война обязательно есть.
А возможно, вскорости она будет и у нас.
Что-то зачастили в Веллвуд важные гости, вроде графа Гарнета. И не похоже, чтоб приезжали они ради развлечений. И отец стал чаще уезжать из замка. Старый император умер аккурат после Рождества, и на престолвступил принц Георг-Эдвин. А когда меняется власть, в государстве всегда происходит смута. Так говорится в книгах, которые достались мне от лиценциата Ираклиуса.
Но кругом вроде бы все обстояло как прежде. Мужики без страха выходили в поле, купцы ездили по дорогам. И отец, отбывая из Веллвуда, брал с собой не больше людей, чем обычно.
А на другой день после того, как граф Гарнет от нас уехал, отец сказал,что собирается навестить полковника Рондинга. И возьмет меня с собой.
Я обрадовался. Не то, чтоб мне было так скучно в Веллвуде. Но побывать в городе всегда интересно, да и в крепости есть на что посмотреть. И с Бранзардом я был бы рад повидаться. Хоть он и слабак.
Наирне не ехал с нами. И при всем моем к нему уважении, я радовался и тому, что несколько дней отдохну от его уроков. Даи он, наверное, чувствовал то же.
От нас до Тернберга два дня пути. Это если не гнать коней. А если гнать - и за день доберешься. Но нам особая спешка была ни к чему.
Мы уезжали на рассвете.И я удивился,когда, уже поднявшись в седло, увидел во дворе Давину. Странно. Старухи любят поспать подольше, а Давину к тому же никто не стал бы будить без особой надобности. И все же она поднялась ни свет ни заря и вышла проводить нас. Ни слез,ни причитаний разводить не стала.К чему бы? - уезжали мы не надолго и недалеко, да и вообще за ней такого не водилось. Просто стояла и смотрела.
На меня.
А потом я обернулся и увидел, что отец это заметил. Давина тоже повернула голову и взгляды их пересеклись.
На какой-то миг мне стало не по себе. Я и прежде видел, что они иногда вот так молча обмениваются взглядами,как будто понимают друг друга без слов... как будто им известно что-то, неведомое другим.
Я не понимал, что это такое, и что может быть общего у такого человека, как мой отец и старой знахарки,деревенской ведьмы, пусть она и живет в замке.
Но затем мы тронулись с места, и я как-то сразу успокоился. Ну, давно здесь живет Давина, привыкла, тревожится за нас, и отец про это знает... Вот и все.
Прежде, чем ворота закрылись за нами, я забыл о ней.
--------