Договор
1
Ночная гроза бушевала над крышами Фсара – столицы владений короля Лидаса. Мокрый вихрь кружил над петляющим по Тройской равнине трактом, прибивая серую пыль к земле. Темные тучи нависли над городом словно плотное покрывало, не пропуская ни лунные лучи, ни свет звезд. Лишь время от времени сверкали молнии, вырывая из мрака очертания башен и крыш. Тугие струи дождя хлестали по немощеным улочкам, оставляя после себя множество луж. Такая погода напрочь отбивает охоту выходить за порог. Так, по крайней мере, считал Курикс, городской привратник. С другой стороны, рассуждал он, раз в такую погоду и леший сидит у себя в дупле (или где они там живут), то сегодня можно не ждать гостей. А значит и открывать ворота никому не придется. Что есть безусловный плюс. Можно удобно устроиться у огня и проводить время в праздности. Правда, нельзя ручаться за то, что в неурочный час не заявятся какие-нибудь шалопаи, считающие, что весь мир им должен и поэтому портящие жизнь окружающим. Например, требованием впустить их в город. Подобных типов Курикс на дух не переносил, а в такую пору особенно.
Привратник поежился, подошел к печурке и пошевелил поленья кочергой. Удовлетворенный результатом, он занялся ужином. Но, едва он успел начать, как раздался грохот, как будто в ворота ударили тараном. От неожиданности Курикс подпрыгнул, после чего замер в нерешительности. Кто сейчас рвался в город: друг или враг? Несет ли он угрозу непосредственно ему, Куриксу? Привратник тяжело вздохнул. В конце концов чтобы ни произошло, никто не освобождал его от служебных обязанностей. А значит именно ему предстоит выяснить, что же это за незваный гость. Опасаясь, что грохот повторится, страж бегом устремился к воротам, на ходу натягивая плащ.
Створки были огромные, сколоченные из дубовых досок. Курикс быстро открыл маленькое окошечко, заглянул и тут же отпрянул в ужасе. Это был лев. Точнее его морда. Большие немигающие глаза уставились на привратника. Пристально. Курикс судорожно сглотнул, чувствуя как сжался его желудок. Вдруг морда сдвинулась куда-то вверх, и в оконце показалось молодое лицо с жесткими чертами лица. Синие проницательные глаза словно бы пронзили привратника насквозь. Губы сложились в некое подобие усмешки.
- Кт-то? – выдавил из себя страж ворот.
Курикс чуть не рухнул. По ту сторону стены стоял Артосский Мясник! И выглядел он, нужно прямо сказать, под стать своей репутации.
- Вы…,гхм, - прокашлялся привратник. – Вы одни?
- Один.
Этого было мало. А вдруг вражий отряд затаился в темноте? Курикс снял с крюка фонарь и поднес его к оконцу. В неровном свете показалась закутанная в львиную шкуру фигура человека. Больше вокруг никого не было.
- Хорошо, я вас впущу. Тут рядом есть калитка, - заторопился привратник. Он быстро зазвенел ключами, нашел нужный и через мгновение дверь уже была открыта. В нее тут же вошел ночной гость, при этом ему пришлось согнуться в три погибели.
«Калитка рассчитана на человека среднего роста» похолодел Курикс. И правда, оказавшись по эту сторону, назвавшийся Киртаном выпрямился, и теперь привратник обнаружил, что упирается своей головой ему в грудь.
- Как мне найти ближайшую таверну?
- По этой улице одиннадцатый дом, - махнул рукой привратник.
- Благодарю, - Киртан широким шагом направился в указанном направлении.
Глядя ему вслед, Курикс пытался собраться с мыслями. Получалось плохо, образ Артосского Мясника не давал сосредоточиться. Что этот незваный гость принесет городу? Обязанностью привратника было следить за теми, кто попадал внутрь стен. Он должен уметь понять, представляет ли чужак угрозу. А тут и думать нечего было! Достаточно посмотреть на шкуру, в которую этот гигант закутался с головы до пят. Это ж каких размеров должен был быть лев, с которого ее содрали!
«И тем не менее он его убил»
Этот тип всем своим видом словно бы говорил: да, я именно таков, каким вы меня представляете. А это может представлять угрозу городу. И тут Курикса осенило. И правда, ведь опасность не только реальна, но и велика. Не одинокому стражу ворот бороться с ней. А вот донести кому надо…
«Тут и награду получить можно. А с этим верзилой пусть разбирается король»
Ободренный такими мыслями, Курикс выкрикнул своего подручного, наказал ему дежурить и бегом бросился в сторону дворца Лидаса.
2
Киртан, высокий воин с бронзовой от загара кожей и взглядом синих глаз, холодным как сталь, легкими и точными шагами неспешно направлялся вглубь полиса Фсар. За его плечами лежали годы странствий, десятки схваток и слава непобедимого бойца. Но сейчас его влекло вперед не чувство долга и не стремление испытать себя. Он прибыл по зову, дошедшему даже до диких степей, где он скитался последнее время: король Лидас из Фсара искал отважных воинов для охоты на чудовище, угрожающее его подданным.
Ночной ливень завершился, теперь о нем напоминали только обильные лужи на дорогах. Выглянувшее солнце озарило крыши ярким светом. Утренний город встретил путника шумом и суетой. Узкие улочки уже кишели торговцами, ремесленниками и бродягами. Киртан, не теряя времени, направился прямиком в «Пьяного грифона», самую известную таверну Фсара, где, согласно словам встреченного горожанина, можно было узнать всё, что творится в городе.
Внутри царил полумрак, пропитанный запахом эля, пота и жареного мяса. За грубо сколоченными столами сидели завсегдатаи — крепкие мужчины с тяжёлыми взглядами и шрамами на лицах. Киртан шагнул к стойке, отмахнувшись от назойливой служанки, и громко произнёс:
— Эй, хозяин! Мне нужен тот, кто сможет представить меня королю Фсара. Я прибыл по его зову для охоты на чудовище.
В таверне повисла тяжёлая тишина. Затем раздался хриплый смех из дальнего угла.
— Ещё один охотник, — проскрипел седобородый старик, поднимая кружку. — В городе их уже как мух на падали, и все кормятся за королевский счет. Нам нужны не обжоры, а настоящие воины.
— А ты, чужак, похоже, ни то ни другое, — подхватил здоровяк с перебитым носом, вставая из-за стола. — Валил бы ты отсюда, пока цел.
Киртан медленно обернулся. Его глаза, холодные и пронзительные, скользнули по лицам собравшихся.
— Я прошёл полмира, чтобы оказаться здесь, — произнёс он ровным голосом. — И не привык, чтобы со мной разговаривали, как с бродягой. В моих краях на такие слова отвечают делом.
— В твоих краях, может, и отвечают, — захохотал здоровяк, — а здесь мы сами решаем, кому и как говорить!
Не успел Киртан ответить, как сзади раздался свист. Кто-то решил ударить его дубиной по затылку. Воин лишь слегка сдвинулся в сторону, и угроза прошла мимо. Киртан развернулся и с размаху врезал кулаком в лицо нападавшего. Тот рухнул, как подкошенный.
— Ну что, кто следующий? — прорычал Киртан.
Таверна взорвалась криками. «Наших бьют!» — заорали завсегдатаи, хватая ножи, кружки и всё, что под руку подвернется. Первый нападавший бросился на Киртана с ножом, но тот легко отбил удар подхваченным со стола блюдом, а затем мощным пинком отправил противника в стену. Следующий, вооружённый табуретом, попытался ударить сверху, но Киртан увернулся, схватил его за пояс и швырнул в толпу.
Кто-то метнул кружку, однако она разбилась о прикрытое львиной шкурой плечо воина, тот даже не поморщился. Двое бросились одновременно: один с кинжалом, другой с цепью. Киртан парировал удар клинка, схватил цепь и рванул на себя, сбивая обоих с ног. Затем, не теряя ни мгновения, обрушил удар кулака на висок одного из них.
Вокруг царил хаос. Столы переворачивались, посуда летела в стороны, крики смешивались с грохотом ударов. Киртан двигался с грацией хищника, каждый его удар был точен, каждый шаг выверен. Он не просто отбивался, он наводил ужас.
Вдруг дверь таверны с грохотом распахнулась. В помещение ворвались пятеро стражников в блестящих доспехах, возглавляемые высоким мужчиной с суровым лицом и тяжёлым взглядом.
— Всем остановиться! — прогремел вожак, выхватывая меч. — Кто начал драку?
Завсегдатаи мгновенно притихли, бросая виноватые взгляды на Киртана. Тот спокойно шагнул вперёд.
— Я, — сказал он без тени страха. — Эти люди оскорбили меня и напали исподтишка. Я лишь защищался.
Стражник прищурился, оценивая воина. Перед ним стоял не просто бродяга — это был человек, видевший битвы и не знавший страха.
— Кто ты? — спросил стражник.
— Меня зовут Киртан из Артоса, сын Амфея.
— Тот самый Киртан?
— Воистину тот самый, уважаемый... — тут воин замешкался, — не знаю твоего имени...
— Капитан Лероус Браунидус, на службе у короля Лидаса из дома Кирка. Зачем ты в Фсаре?
— Я пришёл по зову короля, — ответил Киртан. — Я слышал, что он ищет воинов для охоты на чудовище. Я готов предложить свою силу и опыт.
Стражник задумчиво потёр подбородок.
— Король действительно ищет отважных бойцов. Но он не принимает тех, кто устраивает беспорядки.
— Я не искал драки, — твёрдо произнёс Киртан. — Но и не бегу от неё. Если тебе нужно доказательство моей доблести, то спроси у этих людей.
Лероус окинул взглядом разгромленную таверну, окровавленных завсегдатаев и невозмутимого воина перед собой. Затем кивнул.
— Хорошо. Я проведу тебя во дворец. Король сам решит, достоин ли ты встать в ряды его охотников. — с этими словами стражник развернулся и направился к выходу. Его подчиненные двинулись за ним.
Киртан кивнул в ответ, бросил на стол блюдо, что все еще держал в руке, и последовал за Лероусом. За его спиной в таверне ещё слышались стоны и бормотание, но это уже не имело значения. Впереди его ждала новая схватка и, возможно, слава.
3
Их небольшой отряд добрался до дворца без приключений. Капитана стражи здесь хорошо знали, поэтому они без проблем попали внутрь. Тяжёлые дубовые двери тронного зала распахнулись с протяжным скрипом. Лероус, чья броня звенела при каждом шаге, провёл Киртана по мозаичному полу вдоль колонн, усыпанных узорами из лазурита и малахита. В глубине зала, на возвышении из чёрного оникса, восседал король Лидас — властный, с орлиным профилем и глазами, холодными как льдинки в горных ручьях.
— Мой король, — отчеканил Лероус, склоняя голову, — представляю вам Киртана из Артоса, сына Амфея, воина из дальних земель. Он прибыл по вашему зову, дабы присоединиться к охоте на чудовище.
Лидас медленно махнул рукой, жестом отпуская капитана. Его взгляд, пронзительный и оценивающий, скользнул по фигуре Киртана — по мощным плечам, на которых покоилась львиная шкура, по его лицу с чётко очерченными скулами и волевым подбородком.
— Ты выглядишь так, будто повидал немало, — произнёс король низким, гулким голосом. — Киртан из Артоса? Сын Амфея? Тот самый Киртан?
— Воистину тот самый, о король Фсара, — ответил Киртан, не отводя взгляда. — Если вам нужен герой, он к вашим услугам.
Лидас усмехнулся, едва заметно, но в этой усмешке читалось одобрение.
— Хорошо. Завтра с рассветом ты отправишься с моими охотниками. Награда победителю составит пятьсот золотых монет. Если удары чудищу нанесут несколько героев, то награда будет распределена поровну между ними. А теперь можешь идти. И будь моим гостем сегодня, угощайся от души. Утром тебя ждет славная схватка и пусть боги решат, достоин ли ты славы или могилы.
— Благодарю, о король, — кивнул Киртан и отправился в сторону длинных столов, на которых возвышались целые горы снеди.
На закате в пиршественном зале дворца собрались те, кому предстояло выйти на охоту. Столы ломились от яств: жареные кабаны, горы фруктов, кувшины с густым красным вином. Среди охотников Киртан сразу выделил одного из них. Это был здоровяк с рыжей бородой и глазами, горящими азартом.
— А вот и новенький! — проревел тот, поднимая кубок. — Меня зовут Линькус, по прозвищу Сорвиголова! Завтра я покажу тебе, как надо охотиться на тварей! Мой меч уже вкусил крови дюжины чудовищ!
Киртан лишь усмехнулся.
— Кровь чудовища совсем не похожа на кровь барана, — заметил он. — Посмотрим, что скажет твой меч, когда встретит настоящего врага.
Сорвиголова захохотал, хлопнув себя по колену.
— О, ты мне нравишься, чужак! Если выживешь, то будем пить вместе!
В углу, чуть в стороне от шумной компании, сидел косматый человек в потрёпанном плаще. Его худощавое лицо хранило печать долгих раздумий.
— Его зовут Солун по прозвищу Дворняга, — перехватив взгляд Киртана, сообщил оказавшийся рядом Лероус, — странствующий философ, чьи речи порой смущают даже жрецов.
— Смутить жрецов не так уж и сложно, — ответил воин, отправляя в рот внушительных размеров кусок мяса.
Солун, заметивший внимание к своей особе, поднялся и сделал несколько шагов к ним. Когда он сошел со своего места, то взгляду Киртана открылось поразительное зрелище: опираясь задними лапами на табурет, небольшой зверек размером с собаку положил передние лапы на стол и, погрузив мордочку в миску с мясной похлебкой, старательное лакал. От удивления воин даже отвлекся от угощений и спросил подошедшего философа:
— Это твое животное?
— Сам ты животное! — внезапно раздалось из миски. Зверек тоже оставил еду и, подняв перепачканную мордочку, повернул ее в сторону Киртана, поблескивая черными бусинками глаз.
— Он умеет говорить! — воскликнул воин.
— Это очевидный вывод, — заметил Солун. — Позвольте представиться, Солун из Зеленотупинска, странствующий философ по прозвищу Дворняга. А это песец, более известный как Принц. Или принц, более известный как Песец. Зависит от того, кого спрашивать.
— Он заколдован? — поинтересовался Киртан.
— Это очень трагичная история, — тоненьким голоском ответил песец, после чего вздохнул и снова вернулся к похлебке.
— Я встретил его уже в этом облике, — отметил Солун, — так что ничего не могу рассказать о том, кем он был в прошлом. Так что вам остается только верить ему на слово. Или же не верить, тут уж пусть каждый решает сам.
— Я предпочитаю верить своим глазам, — сообщил Киртан, отправляя в рот очередной кусок мяса.
— Разумно, - отметил философ, — эээ...не в курсе твоего имени, воин...
— Киртан из Артоса, сын Амфея.
— Тот самый Киртан? Из Резни у Скалы Белой Собаки?
— Да.
— У вас немало общего, — влез Лероус. — Например, его изгнали из Артоса, а тебя — из Зеленого Тупика.
— Это спорное утверждение, — заявил Солун.
— Граждане Зеленого Тупика приговорили тебя к изгнанию.
— А я приговорил их оставаться дома.
— Это какие-то твои философские штучки, да? — подозрительно прищурился Лероус. — Пойду-ка я проведаю пироги во-о-он в том конце зала, — с этими словами капитан резво затерялся в толпе пирующих.
— Скажи мне, воин, — философ повернулся к Киртану, — ты веришь, что всякое зло должно быть уничтожено?
— Если оно угрожает жизни людей, то несомненно, — ответил воин. — Но зачем спрашивать об этом?
— Потому что я не уверен, что мы понимаем, с чем имеем дело, — тихо произнёс Солун. — Я спрашивал жреца богини Номы, почему это чудовище угрожает городу. Он отвечал туманно, а когда я стал уточнять, то он сбежал, словно за ним гнались.
— В таком случае, — ответил Киртан, — нам стоит навестить слуг богини и потребовать ответа.
— Я думаю также. Идем?
— Идем, — воин напоследок закинул мясо в рот.
Киртан и Солун направились к храму Номы. Дорога не заняла много времени ведь святилище было расположено на той же площади, что и королевский дворец. У массивных колонн, увитых плющом, они нашли жреца — седобородого старца в зеленых одеяниях с дрожащими руками.
— Уважаемый, — начал Солун, склоняя голову в почтительном жесте, — расскажи нам про чудовище, что угрожает городу? Почему боги дозволили ему терзать земли Фсара?
Жрец поднял глаза, и в них мелькнул страх.
— Не всё дано знать человеку, — пробормотал он. — Зло пришло из тьмы, и тьма поглотит его.
— Но почему именно сейчас? — настаивал Солун. — Почему король решил охотиться, а не молиться? Почему вы не пытались умилостивить богиню?
Жрец побледнел. Его пальцы сжали посох так, что костяшки побелели.
— Довольно! — воскликнул он, отступая. — Не задавай вопросов, на которые нет ответов!
Развернувшись, он скрылся за массивными дверями храма, оставив Солуна и Киртана в недоумении.
— Вопросы, на которые нет ответа, мои любимые, — пробормотал философ. — Жрецы боятся. Но чего?
Киртан пожал плечами.
— Может, они просто не хотят признавать, что их богиня бессильна. А может, чудовище — лишь предлог для чего-то большего. Это все не наше дело. Мы здесь, чтобы сражаться.
Они вернулись во дворец. Пир уже близился к концу. Вино лилось рекой, смех и бахвальство заполняли зал. Сорвиголова хвастался, как первым вонзит меч в сердце чудовища, а двое охотников затеяли спор, кто из них нанесет твари больше ударов.
Киртан сидел в тишине, наблюдая за ними. Его взгляд скользил по лицам, словно гадая, кто из них доживёт до рассвета? Кто вернётся с победой, а кто станет добычей чудовища?
Солун присел рядом.
— Завтра мы вступим в бой, — сказал он тихо. — Но я всё ещё не понимаю, с кем именно.
— Мы сражаемся с тем, что угрожает людям, — ответил Киртан. — Остальное неважно.
Философ вздохнул.
— Иногда мне кажется, что люди сами создают чудовищ своими страхами или тайнами. А иногда, — тут Солун бросил взгляд в сторону трона, — что некоторые люди могут быть опаснее самых смертоносных тварей. Но, быть может, ты прав. Иногда битва означает просто битву.
За окном уже сгущались сумерки. Охотники один за другим покидали зал, отправляясь спать перед ранним подъёмом. Киртан остался последним. Он поднялся, потянулся, чувствуя, как мышцы наливаются силой. Завтра его ожидал новый день. Новый бой. Новая легенда.
4
Священная роща Номы дышала тишиной, нарушаемой лишь шелестом листьев да отдалённым пением птиц. Древние дубы, увитые плющом, словно стражи, окружали жертвенный алтарь, представлявший собой массивную плиту из чёрного камня, отполированную веками обрядов. В центре рощи король Лидас, бледный и напряжённый, наблюдал, как стражники цепями приковывают к алтарю его старшую дочь Алинеду. Девушка молчала, лишь глаза её, полные слёз, метали молнии.
— Такова воля богини, — глухо произнёс Лидас, не глядя на дочь. — Лишь жертва предотвратит гнев богини.
Младшая дочь короля, хрупкая Эления, всхлипнула, прижавшись к капитану Лероусу Браунидусу. Сам капитан, могучий воин с зеленой перевязью, держал руку на рукояти меча, взгляд его скользил по тенистым зарослям, будто ждал, что из чащи вот-вот вырвется сама смерть. Рядом с ним стоял весь в зеленом жрец богини Номы, его лицо скрывал глубокий капюшон, а пальцы нервно перебирали амулеты.
В стороне, у кромки рощи, собрались охотники, те воины, кого король призвал для защиты во время ритуала. Среди них выделялся Киртан: его бронзовая от загара кожа контрастировала с темными волосами, а ярко-синие глаза, холодные как сталь, внимательно следили за происходящим. Рядом с ним, скрестив ноги, сидел Солун, странствующий философ, чьи речи порой смущали даже самых стойких воинов. По соседству на большом валуне разлегся песец, его лапы тихо подрагивали во сне.
— Что с ним? — кивнул на зверя Киртан.
— Переел, — философ был необычно краток.
— Тебя что-то тревожит?
— Думаешь, это сработает? — тихо спросил Солун, глядя на алтарь. — Принести в жертву невинную, чтобы ублажить богиню?
— Боги ли, люди ли придумали этот обряд совсем неважно, — пожал плечами Киртан. — Сейчас главное лишь то, что явится из тьмы. Остальное же, — тут воин грозно глянул в сторону короля, — после.
Охотники, пытаясь скрасить тягостное ожидание, начали перебрасываться шутками. Особенно усердствовал рыжебородый Линькус по прозвищу Сорвиголова. Его громогласный смех разносился по роще, заставляя птиц взлетать с веток.
— Ха! — рявкнул он, хлопнув себя по колену. — Да если эта тварь явится, я ей башку с плеч! Мой меч уже пил кровь дюжины чудищ!
— А ты уверен, что это не были просто кабаны? — усмехнулся один из охотников.
— Кабаны?! — Линькус захохотал ещё громче. — Да я их разделывал одним ударом! А эта змея… О, я покажу ей, что значит встретиться с Сорвиголовой!
Солун покачал головой, глядя на бахвала.
— Смех бывает хорошим оружием, пока не столкнёшься с тем, что не боится его.
Но Линькус уже не слушал. Он вскочил, размахивая мечом, изображая, как будет рубить чудовище.
Вдруг тишину разорвал низкий, шипящий звук, будто тысячи змей разом зашевелились в листве. Деревья задрожали, и из тёмного грота у подножия древнего дуба выползло чудовище. Это была змея, но не обычная. Её тело, покрытое чешуёй цвета запёкшейся крови, извивалось, словно река из живой тьмы. Глаза, горящие янтарным огнём, уставились на алтарь, на прикованную девушку. Пасть раскрылась, обнажая ряды острых, как кинжалы, клыков. Алинеда в ужасе закричала, Лидас отвернулся, Эления спряталась за спиной капитана Лероуса, который выхватил меч. Киртан прищурился, разглядывая чудище, Солун подскочил вверх словно на подушке и быстро скрылся за валуном, с которого с громким писком скатился песец. Охотники обнажили оружие.
— Вот она! — завопил Линькус, бросаясь вперёд. — Сейчас я покажу ей!
Он ринулся навстречу змее, размахивая мечом, его смех превратился в боевой клич. Но чудовище даже не замедлило движения. Одним молниеносным броском оно обвило его тело кольцами, а затем оно рвануло пастью. Крики Линькуса оборвались хрустом костей. Его тело, разорванное на части, упало на траву, а змея, не обращая внимания на кровь, продолжила ползти к алтарю.
Охотники, опомнившись от шока, бросились в атаку. Один из них, вооружённый копьём, попытался ударить в глаз чудовища, но змея резко мотнула головой, и копьё отлетело в сторону, а воин оказался в смертельных кольцах. Его крик оборвался, когда чешуйчатые кольца сдавили грудь, ломая рёбра. Другой охотник, с топором, рубанул по телу змеи, но лезвие лишь скользнуло по чешуе, оставив едва заметную царапину. Змея развернулась, хлестнув хвостом. Этот удар сбил воина с ног, а в следующее мгновение змея клыками впилась в его горло. Третий попытался отступить, но змея, словно играя, обвила его ноги и потянула к себе. Её пасть раскрылась, и через мгновение охотник исчез в ней целиком.
Киртан, наблюдавший за этой бойней, сжал кулаки. Он видел, что обычные удары бесполезны, ведь чешуя змеи прочна, а её скорость превосходит человеческую. Но он знал и другое: у каждого чудовища есть слабое место.
— Солун! — крикнул он, не оборачиваясь. — Держись позади!
Философ, бледный, но собранный, кивнул. Он не был воином, но и не собирался бежать.
Змея, насытившись кровью охотников, вновь устремилась к алтарю, к прикованной девушке. Её пасть раскрылась, готовясь нанести последний удар. Но в этот момент Киртан бросился вперёд. Он обхватил змею руками, пытаясь задушить, однако её чешуя была твёрда как гранит. Чудовище рванулось, и воина отбросило на несколько шагов. Он упал, но тут же вскочил, схватив валявшееся рядом копьё. Удар, еще один, но копьё только скользнуло по чешуе, не оставив даже царапины. Киртан схватил меч одного из павших охотников, однако клинок лишь звякнул о чешую и отскочил. Воин метнул камень, и на этот раз змея даже не вздрогнула.
Солун, пригнувшись за валуном, внимательно наблюдал. Он видел, что оружие бессильно против чудовища, что каждый удар лишь раздражает его. Философ нахмурился, перебирая в уме древние предания.
— Оно неуязвимо для оружия смертных, — прошептал он. — Это не просто змея… это воплощение гнева или проклятия...
Киртан стоял, тяжело дыша. Змея приближалась, её пасть раскрывалась, готовясь нанести последний удар. И тогда воин почувствовал, как внутри него что-то пробуждается. В его крови проснулась божественная мощь предка. Мышцы напряглись от сверхчеловеческого усилия. Выглядывающий из-за валуна Солун вздрогнул, ведь Киртанизменился. Один его глаз настолько глубоко запал внутрь головы, что, как любят говорить в древних сказаниях, «и журавль не смог бы его достать». Другой напротив, выкатился наружу, становясь огромным «как котёл, в котором варят целого телёнка», подумалось Солуну. Мышцы вздулись, жилы выступили, как канаты.Из пор выступила кровь, образуя красные узоры на коже. Волосы встали дыбом, а ноздри раздулись и зашумели, словно стая зверей. Черты лица исказились, словно бы неведомая сила пыталась разорвать его на части. Глаза налились кровью.
С рёвом, от которого содрогнулись деревья, Киртан бросился на змею. Одним прыжком он преодолел разделяющее их расстояние. Ему потребовалось на это лишь малая доля мгновения. Солуну и Лероусу показалось, что Киртан просто исчез и тут же появился около алтаря, врезавшись в змею. Чудовище, которое до сих пор непоколебимо принимало любые удары, не выдержало напора и рухнуло на землю. Киртан обрушился сверху. Теперь его удары были иными, каждый из них пробивал чешую, разрывал плоть. Змея извивалась, шипела, пыталась укусить, но воин был быстрее, сильнее, неудержимее.
— Его кровь пробудилась, однако божественная мощь сродни дикой стихии, ею невозможно управлять, — прошептал Солун, пытаясь вспомнить все древние предания о богах, — наоборот, эта сила лишает своего носителя разума.
— Вы все как хотите, — пискнуло из-за валуна, — а я пожалуй делаю...лапы.
С этими словами песец стремглав помчался к ближайшим кустами и уже через несколько мгновений скрылся в глубине леса. Солун повернулся в сторону королевской свиты, намереваясь предупредить их, но опоздал.
Еще один удар , и вот голова чудища отлетела, ударившись о базальтовую плиту. Чёрная кровь хлынула на камни, шипя и испаряясь. Но битва не закончилась. Ярость Киртана не утихла. Он обернулся к людям — к королю, к страже, к Элении. Его глаза пылали безумием, ноздри исторгли дикий вой.
Солун понял, что если не остановить Киртана, то погибнут все. Философ быстро сорвал несколько гибких веточек, вырвал у себя прядь волос, связал их вместе наподобие маленького человечка. С тихим заклинанием он вдохнул в связку частицу своей воли, и вот перед ним возникла иллюзия, точная копия его самого.
Двойник Солуна шагнул вперёд и громко произнес:
— Эй, ты, как там тебя? Киртан?! Ты вообще кто такой?! А ну вали отсюда поскорее! А то хуже будет!
Киртан замер. Его взгляд метнулся в сторону иллюзии.
— Ты оскорбляешь меня?! — взревел он. — Я покажу тебе, что значит гневить героя!
И он бросился в атаку. Мгновение, и он уже был там, где только что стоял двойник Солуна. Однако его там уже не было. Иллюзия нагло ухмылялась и показывала неприличные жесты у деревьев на краю леса. Грозно рыча, Киртан кинулся к ней. Та побежала, уводя его вглубь рощи. Озверевший воин преследовал её, рубя мечом воздух, крича и требуя остановиться.
Солун наблюдал за всем, затаив дыхание. Он знал, что иллюзия не сможет долго продержаться, однако этого и не требовалось. Ей лишь нужно было удерживать внимание разъярённого полубога до тех пор, пока влитая в него божественная мощь не иссякнет. Философ обернулся к алтарю. Стража, король и Эления стояли, не смея пошевелиться. Алинеда всё ещё была прикована, но теперь в её глазах светилась не только боль, но и надежда.
— Освободите её, — тихо сказал Солун. — Змея повержена. Больше нет нужды в жертве.
Лероус Браунидус, первым опомнившись, приказал стражникам снять цепи. Алинеду освободили и бережно подняли, поддерживая за плечи.
— Полагаю, — опомнился король, — что нам стоит вернуться во дворец.
Его слова словно бы вывели людей из оцепенения. Тут же свита подняла шум, окружив монарха и его дочерей, они все дружно направились прочь.
— Ты идешь? — поинтересовался Лероус.
— Я найду Киртана.
— Стоит ли? Это может быть опасно.
— Стоит.
— Тогда увидимся во дворце, — с этими словами Лероус поспешил догонять свиту короля.
— Иногда силе требуется мудрость, — пробормотал Солун. — А иногда мудрости нужна сила.
Роща снова погрузилась в тишину. Лишь ветер шелестел листвой, словно рассказывая древнюю сагу о воине, философе и змее богини Номы.
5
Киртан гнался за призраком, пока силы не начали иссякать. Ярость постепенно угасала, сменяясь тяжестью в мышцах и туманной пеленой в глазах. Наконец, он споткнулся, упал на колени, а затем рухнул на землю, теряя сознание. Спустя какое-то время Солун подошёл к нему, осторожно коснулся плеча. Киртан дышал ровно, безумие отступило.
Киртан очнулся в священной роще Номы. Голова гудела, словно по ней прошёлся кузнечный молот. Он приподнялся, ощупал шею. На коже запеклась кровь, но раны не было.
— Ты жив, воин, — раздался спокойный голос. Солун, сидя на корточках, разглядывал его с любопытством. — Змея повержена, а ты… снова тот же.
Киртан встал, потянулся. Сила бурлила в нём, будто после долгого сна. Он прошел к ручью и принялся освежаться.
— Резня у Скалы Белой Собаки... произошла по этой причине? — внезапно спросил Солун.
Киртан повернулся, посмотрел на философа, немного помолчал, а потом заговорил:
— Нас застигли врасплох. И среди нападавших тоже были полубоги. Они изменились. Нас бы всех перебили. Мне пришлось призвать все силы. Мои соратники знали, что им нужно успеть сбежать до того, как я закончу уничтожать врагов. Однако... — воин умолк.
— Уйти успели далеко не все, — закончил Солун. — а потом родственники погибших потребовали твоего изгнания.
— Воистину так и было. А тебя за что изгнали?
— Люди не любят критику, особенно если она правдива и им нечего возразить в ответ.
— Так ты значит заноза в заднице?
— Так же, как ты есть сосуд с безумием. Вот мы и познакомились по-настоящему.
Киртан немного помолчал, а потом спросил:
— Сколько...я убил сегодня?
— Кроме змеи? Никого.
— Как так? Я же...изменился.
— Ты не помнишь, что произошло?
— Когда я меняюсь...потом память пуста...это время словно бы стерто...
— Ясно. Я создал астрального двойника, и ты гонялся за ним по лесу пока не обессилел. Я так понимаю, что вырубился ты тут.
— Благодарю, Заноза-в-заднице. За мной долг жизни.
— Я запомню, Сосуд-с-безумием. А сейчас нам нужно идти во дворец. Король ведь обещал награду.
6
Тронный зал гудел, как растревоженный улей. Король Лидас восседал на троне, бледный, но твёрдый. У подножия стоял жрец Номы в чёрном облачении, пальцы судорожно сжимают посох.
— Ты нарушил договор с богиней! — шипел жрец. — Змея была её стражем. Теперь гнев богини Номы падёт на город!
— Я не убивал змею! — рявкнул Лидас. — Это сделал чужеземец. Он будет изгнан за святотатство!
В зал шагнула Алинеда. Её глаза горели.
— Отец, Киртан спас меня! Он достоин награды, а не изгнания. Я готова стать его женой и объявить его наследником престола!
— Радость-то какая, — шепнул Солун идущему рядом Киртану, — ты случаем остепениться не желаешь?
Воин лишь отмахнулся. Эления, стоявшая в тени колонн, скривила губы.
— Безумие! — она кивнула жрецу бога Волтуса, только что вошедшему в зал в голубых одеждах. — Владыка Волтус защитит нас, если мы отвергнем этого варвара.
Солун вышел вперёд.
— Почему в жертву выбрали именно Алинеду? Разве не был жребий?
Лидас вздохнул:
— Каждый год по договору с богиней Номой мы бросаем жребий. Тот, на кого он указывает, становится жертвой.
— А кто бросал жребий? — настаивал Солун.
Выступил вперёд чиновник в расшитой тунике.
— Мой король, я ручаюсь. Всё было честно.
Лероус Браунидус, капитан стражи, шагнул к нему, положив руку на меч.
— Говори правду, или твоя кровь оросит эти плиты.
Чиновник побледнел:
— Мои слова чистая правда!
— Готов поклясться своей жизнью? — Лероус извлек клинок из ножен.
— Клянусь!
— Значит ты сам выбрал свою судьбу! — с этими словами Лероус занес меч над головой чиновника. Тот завопил:
— Меня… подговорила Эления. Она хотела избавиться от сестры.
Эления вскрикнула. Жрец Волтуса шагнул вперёд, раскинув руки.
— Это ложь! Владыка Волтус не потерпит клеветы!
Киртан ударил кулаком по мраморной колонне.
— Довольно! Нет богов, достойных человеческих жертв. Прекратите это безумие!
Зал взорвался криками. Лидас пытался утихомирить спорщиков, но голоса сливались в единый рёв. Солун взбежал по ступеням и, оказавшись рядом с троном, поднял руку. Присутствующие постепенно затихли, с интересом разглядывая наглеца.
— Если вы не можете договориться, — заговорил тот, — пусть решат боги. Мы призовём их сюда, Ному и Волтуса. Пусть они скажут, кто прав.
Тишина упала, как меч.
— Ты безумец, — прошептал жрец богини Номы.
— Или мудрец, — парировал Солун. — Кстати, а ты почему шляешься тут одетым в черное? Разве жрецы Номы не таскают зеленые тряпки?
— Так умер Страж богини! У нас траур!
— Ладно тогда. Итак, кто готов рискнуть и услышать голос богов?
Киртан усмехнулся, сжимая кулак. Алинеда кивнула. Даже Эления замерла, в глазах смешались страх и любопытство.
— Пусть будет так, — произнёс Лидас, вставая. — Сегодня мы узнаем, кому служат боги — нам или нашим страхам.
За окнами дворца небо потемнело, будто в ожидании чуда… или кары.
6
В храме Номы царил полумрак. Узкие щели-окна под сводом пропускали лишь тусклые полосы света, и в их зыбком сиянии мерцали золотые таблицы на стенах. В центре зала возвышалась статуя богини — мраморная, в полный рост, с копьём в руке и венком из колосьев на голове.
Жрец Номы, облачённый в чёрные траурные одежды, двигался вдоль алтаря. Его движения были размеренны, словно он танцевал древний ритуал. В руках он держал серебряный сосуд с благовониями; он возливал их на горячие угли, и дым поднимался к потолку, сплетаясь в причудливые узоры.
— Нома, матерь полей, хранительница границ… — нараспев произносил жрец, касаясь пальцами алтарных рун. — Призри на слуг твоих. Услышь голос крови, взывающей из-под земли…
Он достал нож с клинком из обсидана, провёл остриём по ладони, капля тёмной крови упала на алтарь. Затем взял чашу с вином, вылил её на жертвенный камень.
— Внемли!— воздел руки к статуе. — Страж твой пал. Кровь за кровь, жертва за жертву!
Мрамор статуи затрепетал, словно ткань на ветру. Глаза, высеченные из зелёного нефрита, вспыхнули живым огнём. Воздух наполнился запахом грозы и свежескошенной травы.
— Кто посмел? — голос, казалось, шёл отовсюду сразу, низкий и гулкий, как раскаты далёкого грома.
Король Лидас опустился на одно колено, его дочери прижались друг к другу. Лероус Браунидус сжал рукоять меча, но не поднял его, лишь взгляд не отрывал от ожившей статуи.
— О богиня, — прошептал жрец, склоняясь до пола, — чужеземец Киртан убил твоего Стража. Мы не нарушали договор.
Из-за колонн шагнул Киртан. Его бронзовая от загара кожа казалась почти чёрной в полумраке храма.
— Договор? — его голос прозвучал резко, как удар клинка. — Договор, по которому раз в год вы отдаёте на съедение змее невинного человека? Это не договор с богиней — это сделка с тьмой!
Глаза статуи вспыхнули ярче.
— Ты осмелился судить меня, смертный?
— Я не сужу, — Киртан не отвёл взгляда. — Я говорю правду. Боги не требуют крови невинных. Лишь жрецы и короли жаждут её.
Алинеда, бледная, но твёрдая, выступила вперёд.
— Мать-Нома, он спас меня! Если ты ищешь возмездия, пусть оно падёт на тех, кто бросал жребий нечестно!
Эления, напротив, прижалась к жрецу.
— Отец, не слушай их! Владычица требует жертвы!
Лидас поднял голову.
— Госпожа, о богиня Нома, я верен тебе. Но если ты требуешь крови, пусть это будет кровь виновных, а не невинных!
Статуя продолжала мерцать.
— Ты бросил вызов божественному порядку. Ты заплатишь.
— А ты? — Киртан шагнул ближе. — Если ты не откажешься от человеческих жертв, то я обрушу своды этого храма тебе на голову!
Молния расколола небо за окном. Храм дрогнул. Статуя замерцала, огонь в её глазах разгорался все ярче. В храме Номы царил сумрак, пронизанный дрожащим светом масляных ламп. Мраморные колонны отбрасывали длинные тени; воздух был густым от благовоний. У алтаря, облачённый в чёрные траурные одежды, замер жрец Номы. Король Лидас восседал на резном кресле, обе дочери переместились ближе к нему: Алинеда с гордым взглядом и Эления, прятавшая глаза. За спиной монарха замер капитан Лероус Браунидус, рука на рукояти меча.
Внезапно двери храма с грохотом распахнулись. В зал ворвался жрец Волтуса, щеголяя в лазурных одеяниях, расшитых серебряными фигурами зверей. Его голос раскатился под сводами:
— Владыка Лидас! Бог Волтус шлёт тебе слово: разорви договор с Номой! Её время ушло. Прими покровительство сильнейшего, и твой город будет защищён!
Жрец богини Номы выпрямился, лицо исказилось гневом:
— Ты осмелился явиться сюда, паскудник?!
Но прежде чем завязалась перепалка, в храме повеяло холодом. Пламя ламп дрогнуло, и в воздухе возник едва уловимый гул, словно далёкий раскат грома.
— Эления…— голос, казалось, шёл отовсюду сразу, низкий и леденящий. — Ты знаешь правду. Скажи её или прими проклятье.
Младшая принцесса побледнела. Она метнула взгляд на жреца Волтуса, но тот отступил, словно не желая разделять ношу.
— Я… — её голос дрогнул. — Я подговорила подменить жребий. Хотела, чтобы выбрали Алинеду. Жрец Волтуса обещал, что поможет спасти город…
Лидас вскочил, глаза полыхали:
— Предательство!
— Договор должен быть восстановлен! — взвыл жрец богини Номы, поднимая руки к статуе богини. — Иначе гнев её падёт на всех! Принесите жертву!
В этот миг вперед снова шагнул Киртан. Его бронзовая от загара кожа казалась почти чёрной в полумраке, а взгляд был твёрд, как клинок.
— Хватит! — его голос перекрыл гомон. — Нет богов, достойных крови невинных. Если Нома требует жертв, то она не богиня, а чудовище.
Он шагнул к алтарю, сжимая кулаки.
— Я разрушу этот храм, если понадобится. Но больше никто не умрёт ради ваших обрядов.
Солун, до того молча наблюдавший, выступил вперёд. Его седая борода и простые одежды резко контрастировали с пышностью жрецов.
— Есть иной путь, — спокойно произнёс он. — Давайте пересмотрим договор. Не разорвём его, но изменим условия. Все равно Страж мертв, и больше некому убивать жертв.
Лидас замер, взвешивая слова. Взгляд его скользил по лицам: испуганной Элении, гордой Алинеде, жрецам, кипящим враждой, Киртану, готовому к бою, и Солуну, чей спокойный разум словно остужал воздух.
— Если Нома примет новое условие, то я согласен, — произнёс король. — Но кто скажет ей это?
— Я, — шагнул вперёд Солун. — Пусть боги слышат. Мы предлагаем жертвенные дары богине Номе в обмен на щедрые урожаи для граждан Фсара!
Тишина повисла в храме. Даже пламя ламп замерло. Глаза статуи снова вспыхнули зелёным огнём.
— Сколько жертв предлагает город?
— Горожане готовы принять волю богини, — нараспев произнес Солун, — однако они хотят сами приносить жертвы богине.
— Люди сами будут убивать жертвы?
— Именно так, о богиня!
— Что...— начал было Киртан, но внезапно увидел, как Солун ему подмигнул, и умолк.
— В таком случае я хочу десять жертв ежегодно. А еще именующий себя Киртаном будет лишен любой награды за убийство Моего Стража!
— Король, Киртан, вы согласны? — вопросил Солун.
— Согласен, — прохрипел Лидас.
— Согласен, — воин пристально смотрел на философа.
— В таком случае резюмирую: добрые горожане Фсара ежегодно будут устраивать пышную церемонию в честь богини Номы, отбирать десять жертв, которым будут наносить удары оружием, которое выберет король...и все это в честь богини Номы, в обмен на щедрые урожаи, которые богиня пошлет городу и его округе. Согласна ли ты на это, о богиня?
— Я утверждаю договор!
— Согласен ли на это король?
— Согласен.
Раздался раскат грома. А потом зеленые глаза статуи погасли. Богиня покинула храм. За его стенами солнце пробилось сквозь тучи, озарив улицы города тёплым светом.
— В таком случае нам необходимо готовиться к обряду, — засуетился жрец богини Номы, — опасно заставлять богиню ждать.
— Ни в коем случае, — откликнулся Солун, после чего приблизился к трону и что-то быстро зашептал на ухо монарху. Брови Лидаса поползли вверх. Он немного помолчал, осмысливая услышанное, наконец кивнул своим мыслям и поднялся. Протянув вперед руку, король громким голосом объявил:
— Моей властью повелеваю наносить удары жертвам во время ритуала ...одуванчиками.
Повисла тишина в храме. Ее разорвал громогласный хохот Киртана.
— Как же так...— растерялся жрец богини Номы, — как же мы убьем кого-либо ...одуванчиками?
— Значит не убьете. В договоре сказано, что люди сами определяют оружие и наносят им удары. О смерти жертв там нет ни слова!
— В таком случае, — поднялся король, — раз все вопросы решены...
— Один момент, — прервал его Солун, — нужно еще решить вопрос выплаты вознаграждения в пятьсот золотых монет.
— Ты же слышал богиню, — нахмурился Лидас, — мы не можем награждать Киртана за убийство Стража, да и он отказался от награды.
— Речь идет не о награде Киртана, а о моем личном вознаграждении. Ведь я добился отмены человеческих жертвоприношений, а это дорогого стоит!
— Не слишком ли ты сильно себя ценишь?
— Наоборот, какой-нибудь амбициозный негодяй на моем месте распустил бы слух в городе, что именно мне горожане обязаны избавлением от кровавого жребия, а еще нанял бы себе в качестве ударной силы Киртана, скажем за двести золотых монет, а о его способностях вам превосходно известно, и готово, можно захватывать власть в городе и забираться на ваш трон. Так что я очень скромен в своих желаниях.
— Триста золотых и я в деле, — внезапно подал голос Киртан.
Король ошарашенно переводил взгляд с одного на другого, а потом заговорил:
— Ты получишь свои деньги, но при одном условии.
— Я слушаю короля, — Солун изобразил наиполнейшее внимание.
— Вы оба покинете Мой город сразу же, как получите деньги.
— Я уже осмотрел все достопримечательности, так что для меня проблем нет. Что насчет тебя? - спросил философ Киртана.
— Нет ни малейшего желания здесь задерживаться, — ответил воин.
— Решено, — Лидас возвысил голос. — Позовите казначея!
Пока Солуну отсчитывали его награду, Киртан увидел выходящего жреца бога Волтуса. Быстрыми шагами воин вышел следом и нагнал того уже на площади.
— Стой! — крикнул Киртан.
— В чем дело? — обернулся жрец.
— Эления ведь не сама придумала уморить сестру. Изначально весь этот план был придуман тобой!
— Смелое утверждение.
— Будешь отрицать?
— Зачем? Я под защитой великого бога Волтуса. А девчонка слишком глупа, ее было легко использовать. Фсар должен стать вотчиной великого Волтуса... — тут он заметил, что Киртан подошел вплотную, и сменил тему, — ты чего удумал? Не гневи великого бога Волтуса!
— Мне не впервой гневить богов, что великих, что малых.
— Ты...ты сам же выступал против убийств! Прямо сейчас!
— Хочешь такую же поблажку, что Нома дала городу Фсару?
— Что? А...ты про одуванчики? Хочу!
— Хорошо. Я ударю тебя только один раз, — с этими словами Киртан нагнулся и вытащил из вазы продавщицы один цветок.
— Можешь не стесняться, — жрец откровенно глумился, — я думаю, что переживу не только один удар одуванчиком, но и тысячу один...
Договорить он не успел. Киртан сжал одуванчик в кулак и нанес сокрушающий удар в голову. Жрец рухнул на каменные плиты, вокруг его разбитого черепа растекалось кроваво-красное пятно. Воин вручил продавщице мелкую монету, после чего уверенно направился узкими улочками города в сторону ворот. И вот они уже перед ним, а за ними открывается вид на тракт, убегающий вдаль по Тройской равнине. Дорога, зовущая к новым приключениям, новым...
Сзади раздался знакомый лай. Киртан обернулся и увидел бегущего к нему со всех лап песца, а следом семенил Солун.
— Дружище, — философ деловито возился внутри своей сумы, — нельзя же столь безалаберно относиться к своим деньгам!
— Что? Каким деньгам?
— Я имею в виду твою награду. Все же пятьсот золотых!
— Это твои деньги!
— Совсем нет.
— Тебе их заплатили за договор с богиней...
— ...которого бы не было, не убей ты Стража.
— Хорошо. Награду мы можем поделить. — легко сдался воин.
Солун отсчитал половину и передал Киртану, сообщив:
— Вот теперь мы можем заняться нашим делом.
— Что еще за дело?
— Я собираюсь посетить ряд городов на Тройской равнине, а такое путешествие лучше всего совершать под надежной охраной. И лучше тебя мне охранника не найти.
— С чего ты взял, что я буду наниматься к тебе охранником? Тем более, что ты сам отдал мне крупную сумму...
— Я не собираюсь нанимать тебя. И платить тоже.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Ты же сам сказал, что должен мне, так ведь? Вот, сопроводишь меня, и мы будет в расчете. — Солун уверенным шагом ступил на тракт. — Ну же, Сосуд-с-безумием, вперед.
— Идем, Заноза-в-заднице, — усмехнулся Киртан.
Философ бодро зашагал прочь, неподалеку бежал песец, а следом устремился воин. Ведь впереди было столько интересного: тайны Солуна, самого Киртана и конечно же невероятно таинственная история Принца.