— Боги, молю, пожалуйста, пусть это все будет просто ужасной шуткой!
Стоя на коленях, я выл в небо, ощущая дикое, ужасающее опустошение в груди. Все, что я построил, все, что обрел, все, на что надеялся, сгинуло в одну бесконечно долгую секунду.
Но я буду помнить это вечно.
Ее оторванные в районе локтей руки, до боли сжимающие мои пальцы, не дадут мне забыть.
Обжигающий жар крови, брызнувшей мне на лицо, не даст мне забыть.
Кошмарная картина, отпечатавшаяся на сетчатке моих глаз, не даст мне забыть.
И все-таки какое-то время я еще продолжал надеяться. Продолжал просить небеса, умолять, чтобы это оказалось очередной несмешной шуткой.
Я надеялся зря. Я понимал это.
Понимал, что даже самый ужасный ночной кошмар не способен причинить и десятой доли той боли, что я испытывал сейчас.
Но что мне было делать?
Смириться с тем, что ее родителей, принявших меня с такой теплотой и заботой, словно родного сына, больше нет?
Что ее самой, той, кого я полюбил без памяти, кем никогда не уставал любоваться и с кем хотел прожить жизнь до старости, больше нет?
И что нет и уже не будет нашего еще не рожденного ребенка, о котором мы пришли рассказать будущим бабушке с дедушкой?
Как я мог просто подумать о таком?!
Господи, пожалуйста! Всеми силами, всех богов заклинаю! Заберите меня, заберите это тело, отправьте в ад, в геенну, на вечные муки, но верните их!
.
.
.
Пожалуйста… пусть это будет просто шуткой… жуткой, отвратительной, самой мерзкой на свете шуткой, которую сыграли со мной небеса…
.
.
.
Пожалуйста…
— Гр-р-р!..
Я поднял пустой, невидящий взгляд на этот звук.
Волк? Нет, эта тварь была много больше волка. По сравнению с тем монстром, что, просто проходя мимо, одним шагом раздавил все, что мне было дорого, она была крохотной. Но явно могла без труда прикончить меня, просто раз сомкнув челюсти на моей шее.
Ну, вперед. Чего ждешь и просто скалишься? Не похоже, что я вкусный?
Давай. Сделай этот укус. Прикончи меня. Какой смысл продолжать жить, продолжая умолять Бога о несбыточном? Лучше уж сдохнуть и изо всех сил надеяться, что за гранью все-таки что-то есть и я смогу встретиться там с ними.
— Гр-р-р! — дикая псина размером с теленка сделала пару шагов в мою сторону, продолжая рычать.
Она почему-то осторожничала, может быть не привыкла, что ее жертвы так просто сдавались ей и теперь искала подвоха. Не переживай, подвохов нет.
Зачем мне оставаться в мире без них хоть одну лишнюю минуту?
Зачем…
Я осмотрелся. Скалы. В далеке какие-то деревья, странные, слишком толстые, будто баобабы. Все серо-красно-желтое от песка.
До сих пор я не понимал этого, но… это ведь не могла быть наша деревня. Даже с учетом того, что прогулка того титана полностью изменила ландшафт. Это сто процентов была Центральная Пустыня, хотя я, разумеется, раньше тут никогда не был.
Тогда неужели нам всем разом не повезло попасть под Жатву, которая случайно забирает одного из нескольких миллионов?
Иного объяснения я не видел. Но ведь семьи, тем более молодые, исключаются из Жатвы. Я опустил взгляд на свое запястье, с содроганием перевел его на запястье ее руки, все еще сжимавшей мою.
Метки были на месте. Жатва не могла нас коснуться. Если только… нас четверых не отправили сюда по чьей-то злой воле, а не по случайному распределению.
Хотите сказать, что кто-то был виноват в этом? Что кто-то самовольно решил, что отправить в Центральную Пустыню за раз всю небольшую семью будет… смешно?
Пальцы сжались на ее ладонях, сминая их и лишая жутковатой естественности. Это больше не была ее часть, это были просто два мясных обрубка.
Прости, но я должен думать именно так, иначе у меня не будет ни на что сил.
— Гр-р-р! — тварь, наконец, решилась на бросок.
Вот только я уже передумал умирать.
Вскочив на ноги, я бросил в волка один из мясных обрубков, который он поймал на лету и также на лету проглотил. Впрочем, секунда для маневра у меня все-таки появилась, я крутанулся через бок, параллельно пытаясь понять, что в этом месте, где был только песок и скалы, можно было использовать в качестве оружия.
Да. Я не умру. Тот, кто сделал это с нами, не дождется такой радости.
Я выживу. Выживу и найду его. А потом сделаю с его телом то же самое, что он сделал с моей душой.
Очередным кувырком я ушел от броска волка, но тут же понял, что еще раз то же самое повторить мне не удастся. Тварь была не просто огромна и быстра, но и умна, и после промаха стала более внимательной и аккуратной.
И я так и не нашел ничего, что сошло бы за оружие. Впрочем, что это я? Камень — чем не оружие?
Подхватив с земли крупный булыжник со следами крови и, наверное, мозгов, я рванул на волка, не дожидаясь его броска. Тварь не отстала, прыгнув прямо на меня, намереваясь, видимо, вцепиться своими челюстями мне в шею.
Если бы не произошло того, что произошло, я бы, наверное, трясся от страха сейчас и не был бы способен не то, что камень поднять, но в принципе устойчиво стоять на ногах.
Но после увиденного что-то во мне сломалось. Страха не было, ни единой капли. Лишь понимание возможной смерти.
Однако это не пугало, лишь… разочаровывало. Если я умру, я не смогу достичь цели. После того, как я уже хотел просто покончить с этим, но в один момент передумал и выбрал жизнь, это было бы слишком несмешной шуткой.
— Лови! — крикнул я, бросая волку второй мясной обрубок так, чтобы ему, чтобы схватить его, пришлось бы опустить голову и перехватывая камень двумя руками.
Первый кусок ему, похоже, пришелся по вкусу, потому что при виде второго он, позабыв на секунду обо мне, действительно мотнул башкой вниз, ловя окровавленную кисть.
В следующий миг тяжелый камень обрушился ему на макушку со всей имевшейся в моем теле силой. Я даже ощутил, как лопаются и рвутся мышцы в руках и плечах, хотя боль почему-то отказывалась появляться.
Раздался смачный, вкусный хруст, будто от раскусывания панциря огромной креветки и волчара обмяг, падая мне на колени и валя с ног.
Обессиленный, потратив все резервы организма на один этот рывок, я откинулся на спину и раскинул в стороны наконец-то начавшие саднить руки.
Я выжил. Правда, для этого пришлось пожертвовать очень уж многим. С трудом приподнявшис и сев, я с содроганием заметил знакомый блеск в пасти твари, чью голову слегка развернуло от удара.
Протянув руку, я вытащил из щели между зубами волка ее обручальное кольцо.
— Ха… ха-ха… АХА-ХА! — из горла сам собой начал рваться сухой, надтреснутый, рвущий горло смех.
Это ведь было так смешно! Из глаз текли слезы, дыхание перехватывало, в боку кололо, но я не мог остановиться. Все продолжал и продолжал хохотать, катая в пальцах слегка потускневший золотой кругляшок.
— Гр-р-р! — донеслось откуда-то сбоку.
Повернув голову, я увидел еще двух таких же волков, медленно, с опаской поглядывая на мертвого сородича, двигавшихся в мою сторону.
— Вам повезло, — поприветствовал я их, — две туши по цене одной!
— Гр-р-р?!
— Что? — улыбнулся я, — несмешная шутка?
— ГР-Р-Р!!!
Ну, похоже, на этом моя попытка мести и закончится. Как же, сука, смешно…
Вот если бы эта боль и эта слабость были всего лишь шуткой…
Внезапно слабость исчезла, боль отступила и, более того, я ощутил небывалую силу в теле, какой никогда не испытывал. Источник этой силы был мне неведом, но в данный момент мне было плевать.
Схватив труп волчары, весивший, наверное, под сотню килограмм, за один из длинных и очень острых клыков, я размахнулся им, будто дубиной, и швырнул в прыгнувшего на меня еще живого волка.
Из-за резкого движения клык откололся, оставшись у меня в руке, прорезав мясо до кости. Но на этот раз боль не запоздала, она не появилась вовсе.
Вскочив на ноги, я бросился на того волка, что еще стоял в стороне, не решаясь атаковать. Он ощерился, подобрался, готовясь встретить атаку противника и, когда я был в паре метров, прыгнул.
Но я уже тормозил движение вперед, вместо этого, упершись ногой в удачно подвернувшийся камень, рванул вбок, к первой из двух тварей. Она, сбитая брошенным трупом, только-только успела снова встать на ноги и отряхнуться.
Клык сородича вошел волку ровно в глаз, после чего я надавил большим пальцем на корень зуба, вгоняя его еще глубже. Убить тварь не получилось, но, настолько сильно травмированная, она потеряла всякую волю к сражению, заскулила и устремилась прочь.
В следующую секунду челюсти обманутого мной волка впились мне в плечо, а сам он повис на спине, будто огромный шерстистый рюкзак.
Не будь той неведомой силы, что наполняла тело, я бы тут же рухнул под почти центнером веса и уже вряд ли бы встал. И я действительно начал заваливаться вперед от его импульсом, но теперь мне хватило сил, чтобы не просто упасть, а кувыркнуться через голову, чтобы впечатать волка хребтом в камень. Сам я при этом упал как-то поверх него.
От удара его зубы еще глубже впились в плоть. Я почувствовал прошедшуюся по всему телу волну отвратительного скрежета от поцарапанных ребер, однако боли так и не было.
Вместо этого я ощутил, что волк, несмотря на явно очень неприятную встречу с каменной землей, не только не собирается меня отпускать, но и, наоборот, вонзает свои клыки еще глубже, и параллельно царапает когтями спину и плечи в попытке снова перевернуться и встать, не выпуская при этом меня из пасти.
Вскинув левую руку, правая, в плечо которой вонзились клыки, уже едва шевелилась, я вцепился волку в морду, вогнав пальцы глубоко в мясистый и теплый от моей крови нос.
Тварь истошно взвыла и начала мотать головой, еще больше расширяя мои раны, но своего я добился: мне удалось заставить ее разжать челюсти и отпустить меня.
Отброшенный волком, я рухнул на краю кратера, появившегося от шага титана, уничтожившего мою жизнь, перевалился через него и покатился вниз, в след его огромной ступни.
Несколько раз ударившись спиной, грудью и головой о камни, я остановился лишь спустя метров пятнадцать, достигнув дна кратера. Волк, судя по рычанию, встал на краю и с яростью глядел на меня, однако спускаться не спешил. Из его носа капали алые капли.
Это дало мне несколько секунд передышки и позволило оценить обстановку. В следе титана было удивительно темно, хотя солнце стояло высоко в небе и кратер не был настолько глубоким.
Внезапно я почувствовал леденящий холод на своем затылке. Резко развернувшись я, однако, не увидел ничего и никого, способного сыграть со мной в «Угадай, кто».
А холод на затылке тем временем никуда не делся и, наоборот, начал расползаться по всей голове, почти сразу вызвав катастрофическую мигрень, с которой не сумела справиться даже таинственная сила, давшая мне второе дыхание.
Со стоном и кряхтением я поднялся на ноги и поспешил вдоль следа к отпечатку пятки, не такому глубокому, как мысок, и с более покатыми стенками. Волк, глядевший на меня с края кратера, поспелил следом, но где-то на середине следа на его пути возникло скопление скал, обогнуть которые быстро можно было только через внутреннюю часть следа, а этого он явно делать не собирался.
Яростно рыкнув, он бросился в обход, а я тем временем, под аккомпанемент усиливающейся головной боли и расползающегося уже на шею и виски холода, добрался до пятки следа и начал карабкаться вверх.
Вдруг мое внимание привлек бросившийся в глаза блик от чего-то на дне пятки, прорвавшийся даже сквозь полупрак, царивший в отпечатке. Потратив секунду на рассуждения, я понял, что выходить один на один против волка, который после броска на спину и травмированного носа наверняка будет максимально зол и максимально осторожен, лучше с хоть каким-то оружием. По крайней мере блеснуло определенно что-то металлическое.
Чертыхнувшись, я развернулся и побежал вниз по склону, ощущая, как холод начинает сковывать лоб и щеки. Почему-то появилось чувство, что, когда заледенеет вся голова, случится что-то крайне неприятное, возможно я даже умру, даже не поняв, что меня убило.
Так что я не терял зря ни секунды. Подскочив ко дну пятки, я увидел не до конца расплющенный труп. Похоже, в этом месте земля сильно просела и от шага титана провалилась вместе со стоящим на ней человеком, а не была спрессована невероятной тяжестью колосса.
Лицо превратилось в кровавую маску, но рубаха и штаны были почти такие же, как на мне, то есть скорее всего он был из примерно такой же деревни, как и я. А блеснул мне слегка погнутый сельскохозяйственный серп, который бедолага сжимал в раздавленных пальцах даже после смерти.
— Извини, но мне нужнее, — пробормотал я, выдергивая серп из его руки, после чего снова поспешил вверх по склону.
На ходу я сорвал с себя изорванную рубаху, завязал рукава, чтобы получилось подобие мешка. Когда я подбирался к краю кратера, единственными частями лица, что я еще ощущал, оставались глаза и нос.
Но, стоило мне перешагнуть невидимую границу и оказаться вновь под палящим светом солнца, как весь холод как рукой сняло. Правда, мигрень осталась.
Волчара не заставил себя ждать. Выскочив из-за изгиба скал, он на полной скорости, держась в низкой стойке, готовый к любым атакам, устремился на меня.
Сплюнув холодную слюну, я, насколько позволяло травмированное плечо, поднял псевдо-мешок из рубахи перед собой. Волк, ясно не считая кусок ткани достойным противником, бросился прямо на него, широко раскрывая пасть.
Резкий рывок вперед, буквально на шаг, чтобы воздух надул рубаху-мешок, и вот я уже набрасываю ее на голову волка, так что он становится еще больше похож на бычка, отправленного на заклание.
Впрочем, надолго это не могло помочь. Так что, не снижая темпа, я выхватил из-за пояса серп, куда спрятал его, чтобы освободить руки, оцарапав при этом спину, и, размахнувшись посильнее, вогнал тонкую полосу стали прямо в мозг твари.
Волк, как и самый первый, тяжело осел у моих ног. Дыша с хрипом и свистом, я опустился рядом, облокотившись спиной о его еще теплый бок.
Как бы мне хотелось, чтобы моя рана оказалась всего лишь шуткой…
Нет. Не сработало. Хотя я был уверен, что второе дыхание во мне открылось не само по себе, а его открыла некая неведомая сила, откликнувшаяся на мои мысли, во второй раз, не понимая, что это такое и как этим управлять, я мог не рассчитывать на успех.
Посидев минуту, я выдернул из черепа волка серп, обломившийся на конце, и встал. Усталость и боль начали возвращаться. Похоже, эта таинственная сила была подобна адреналину и в спокойной обстановке не работала.
Что же, ладно, теперь стоило найти укрытие и попытаться хоть как-то обработать раны. Умереть от какой-нибудь гангрены из-за заражения после всего, что я перенес, было бы не слишком смешно.
Так… в каком направлении может быть безопасное место?..
— Гр-р-р!
Я обернулся на звук.
Вот это уже точно не смешно. На этот раз волков было четверо. В следующий раз ждать восемь и так по нарастающей? Надеюсь, что нет.
Плечо саднило, мышцы, работавшие на пределе возможного, нещадно горели, а мигрень добивала, лишая воли к жизни. Но страх так и не шел. Не потому что я знал, что справлюсь, скорее наоборот. Четыре волка скорее всего загонят меня в могилу.
Просто, потеряв все, что имел, я перестал страшиться смерти, в каком-то смысле даже ожидая ее, теша себя надеждой встретить их на другой стороне. А если не бояться смерти, то уже ничего в этом мире не было страшно.
Перемотав рубаху вокруг предплечья правой, травмированной руки, и поудобнее перехватив серп, я шагнул навстречу волкам.
###
Я сидел, прислонившись спиной к скале. Ноги отнялись, я их не чувствовал, правая рука в принципе отсутствовала, в боку зияла рваная рана, которую я уже даже не пытался прижимать. Впрочем, даже если бы захотел, я бы не смог это сделать. Сил не осталось ровным счетом никаких.
Вокруг меня были разбросаны тела четырех последних пришедших за мной волков. То, что я смог убить их всех, было настоящим чудом, случившимся благодаря тому, что таинственная сила, отменившая мои усталость и боль, появлялась еще дважды.
Хотя нет. Она не отменяла их. Испытав ее воздействие на себе уже трижды, я смог понять это максимально отчетливо. Она будто говорила: «Тебе больно? Ну ты чего, это ведь не по-настоящему. Это просто шутка!» — и боль проходила, словно поверив в свою несерьезность.
Это было так странно, что я до сих пор не верил, что нечто подобное происходило со мной. Но вместе с тем я понимал четкие ограничения таинственной силы. Это «сведение к шутке» было не постоянным.
И теперь, когда все закончилось, и таинственная сила иссякла, на меня навалились все те боль и усталость, что я игнорировал до сих пор. Больно и трудно было просто моргать — вот насколько истощенным я себя чувствовал.
Что я там говорил? Месть тому, кто забросил нас в Центральную Пустыню? Тому, кто обладал властью и могуществом, по сравнению с которыми даже тот титан, что походя раздавил мою семью как букашек — это такая же букашка, просто чуть побольше?
Какая нелепая шутка.
Сознание мутнело, в глаза натекала тьма. Перед мысленным взором промелькивали картинки прошлого.
Перерождение в этом мире, в глухой деревеньке в семье каких-то забулдыг. Я не испытывал к своим вторым биологическим родителям ни грамма сыновних почтительности и тепла, ведь они попытались продать меня проходящему через деревню каравану ради пары бутылей.
Меня спас староста, отняв у этих нелюдей и приютив у себя. Через пару лет они умерли от белой горячки. А еще через восемь умер и староста, банально возраст.
Новый глава деревни меня не особо любил, и скорее всего я был бы выброшен на улицу, если бы не ее родители. Они, хорошо дружившие с прошлым старостой, приняли меня после его смерти и стали моими родителями. А их дочь в итоге стала моей невестой, а потом и женой.
На этом моя история заканчивалась. Я не стремился к величию или каким-то невероятным достижениям, не собирался никак использовать тот факт, что в детском теле скрыт взрослый разум. Я просто хотел мирной жизни, и я ее почти получил.
Если бы кому-то не захотелось развлечься.
Получалось, что вся эта жизнь, все двадцать лет данного мне второго шанса, просто испарились, исчезнув под пятой титана.
Кажется, вся моя жизнь — это сплошная шутка…
А меня теперь ждала бессмысленная, беззвестная, бесполезная смерть. Смерть тела, смерть разума, смерть сердца и любви, смерть мечтаний, надежд и чаяний.
Смерть…
Был ли я готов смириться? В первую минуту после их гибели я думал, что да. Думал, что, раз их нет, то и мне нет смысла тут оставаться.
Но с каждой пролитой каплей крови, с каждым убитым волком, во мне крепла жажда жизни. Не ради нее самой, нет. Ради исполнения задуманной мести.
Однако стоило быть реалистом. Мне было не выжить. Даже если меня не найдут другие твари, я погибну от кровопотери уже через несколько минут.
А ведь это было бы так невероятно. Также, как я обращал в ничто боль и усталость, отменить оторванную руку, сломанный позвоночник, пролитую кровь. Отменить смерть.
Все три раза, что меня осеняла таинственная сила, это происходило как-то само собой и я не мог повторить это осознанно. Но, возможно, после того, что произошло, вселенная услышит-таки мои молитвы?
Очень вряд ли, конечно. Но кто мешает попробовать?
Сознание угасало. Последний его огонек едва теплился, я уже с трудом осознавал самого себя, едва понимал, кто я и что происходит вокруг. Возможно, стоило смириться и просто позволить этому огоньку погаснуть. Мирно раствориться в Ничто.
Но вместо этого я заставил его вспыхнуть в последний раз, чтобы подумать одну-единственную последнюю мысль.
Быть может, смерть — это всего лишь шутка?