Сказать, что Николай не нравился девушкам, было нельзя: высокий, стройный, перворазрядник по легкой атлетике, с квартирой, с машиной, с достатком. К тому же воспитанный, непьющий, нежадный — про таких говорят «отличная партия»!
Но в этой безупречности крылась главная проблема. Коля был идеален, как глянцевая картинка, и, кажется, сам этого боялся. Он искал в женщинах нечто неуловимое — ту самую «искру», «химию», о которой читал в романах. А на свиданиях ловил себя на том, что мысленно составляет чек-лист: «интеллигентная», «со вкусом», «со схожими интересами». После двух-трех встреч в его глазах появлялась отстраненная вежливость, и он исчезал под предлогом сверхурочной работы. Друзья, давно семейные, считали его неисправимым романтиком, а по-простому — блажным. «Коль, да очухайся ты! Где ты таких идеальных найдешь?» — хлопали его по плечу. Но Николай лишь отшучивался. Он почти смирился с мыслью, что его «единорог» не существует, и это одиночество было его личным, тщательно скрываемым выбором.
Приближался Новый год, и мужики, посовещавшись, подарили Николаю путевку в подмосковный санаторий «Сосны».
— Езжай, Колян, — хлопая друга по плечу, уговаривал самый старший из компании, Федор. — Отдохни, мозги проветри. Смена обстановки, природа, то да сё... Глядишь, и встретишь кого-нибудь без своего занудного чек-листа.
Николай скептически ухмыльнулся, но отказываться не стал. Мысль о том, чтобы провести новогодние каникулы в одиночестве в пустой квартире, угнетала его еще сильнее, чем перспектива бессмысленных свиданий.
Санаторий встретил его запахом хвои и ледяным декабрьским воздухом. Все было предсказуемо и спокойно. А на третий день, зайдя в почти пустую санаторскую библиотеку за книгой, он увидел Её. Она сидела у окна, и зимнее солнце, пробиваясь сквозь морозные узоры, играло в ее белокурых волнах. В руках у нее был томик Цветаевой.
«Это стереотип, конечно, блондинка с книгой... но черт возьми, как же это работает», — пронеслось в голове у Коли.
Они разговорились. Ее звали Виолетта. Голос — тихий, мелодичный. Она говорила о поэзии Серебряного века так, будто лично знала Ахматову, и смеялась так, что у Николая замирало сердце. Она была воплощением всего, что он так долго искал. Более того, она была раскованной в общении, но не легкодоступной, одновременно загадочной и открытой. А главное — смотрела на него так, будто он единственный мужчина на планете.
Незадолго до отъезда он признался ей в любви и пригласил в свой номер "на романтический ужин". Виолетта намёк поняла, но вопреки его ожиданиям, задумчиво сказала, глядя на звезды:
— Я всегда ждала именно такого, как ты, Николай. Чтобы все было по-честному, признаюсь. Я... я никогда ни с кем не была. Может быть, я старомодна, но хочу, чтобы это случилось после свадьбы с моим избранником. Ты меня понимаешь?
Коля понимал. Более того, это окончательно убедило его: он нашел не просто девушку, а родственную душу, чистую и непорочную.
Когда он вернулся из санатория, друзья увидели, что он изменился до неузнаваемости. Коля словно помолодел и воспрял духом. Глаза горели, гардероб сменился на более элегантный, от идеально выбритого лица исходил тонкий аромат дорогого парфюма. Стало ясно: кто-то у него появился, и на этот раз — всерьез.
— Коль, ну скажи, кто она? — допытывались друзья, собравшись у него на кухне с пивом. — Красивая? Как зовут? Где познакомились?
— Зовут Виолетта. Конечно, красивая! — улыбался Коля, и его улыбка была немного отрешенной, будто он видит не стены собственной кухни, а что-то прекрасное и далекое. — И не просто красивая, а необыкновенная. Натуральная блондинка, глаза — как небо. А главное — я у нее первый, представляете? У нас потому и не было ничего, ну, вы понимаете... Говорит, пусть все по-честному будет, после свадьбы...
Мужики дивились, головами качали, многозначительно переглядывались. История звучала слишком уж сказочно, складно до того, что не верилось.
— Когда познакомишь? Фотка хоть есть? Дай посмотреть!
Но Николай только отшучивался и уклончиво отвечал, что, мол, погодите, боюсь сглазить. Однако вскоре он огорошил всех новостью: в ближайшую пятницу они с Виолеттой идут подавать заявление в ЗАГС.
— Быстро вы! Откуда она? С родителями познакомился? — наперебой спрашивали друзья.
Лицо Коли на мгновение омрачилось. — Родители у нее далеко, где-то на Севере, в маленьком поселке. Приедут перед свадьбой и познакомимся. И вообще, хватит вопросов! Все будет, все узнаете.
Эта поспешность и нервозность бросались в глаза. В них сквозило что-то настораживающее.
Был у Николая лучший друг Иван — общались с детского сада. Никаких секретов друг от друга сроду не имели, поэтому лихорадочная активность Коли и его непонятная скрытность Ивану сразу не понравились. Он заметил странные мелочи: Коля стал избегать встреч в их привычном баре, ссылаясь на дела, а в разговоре его взгляд часто становился стеклянным, будто он мысленно находится где-то далеко.
«Ну не тот Колька человек, чтобы вот так голову от женщины потерять! — размышлял Иван, нервно теребя ключи в кармане. — Словно зомбированный какой-то. Что-то здесь не сходится...»
Решив действовать, Иван осторожно выяснил у Коли примерное время визита в ЗАГС. В назначенный день он устроился с чашкой кофе в кафе напротив. Сердце его бешено колотилось. Он ждал появления длинноногой блондинки из рассказов друга.
Прошло немногим более часа, когда он заметил Николая, стремительно идущего по тротуару с роскошным букетом белых роз. Иван приподнялся, чтобы лучше рассмотреть его спутницу. И в этот момент его мир перевернулся.
Навстречу Коле из-за угла ЗАГСа, с неприметной лавочки, поднялась женщина. И это была не сказочная фея, а худая, сутулая женщина в старомодном пальто, с темными, сальными волосами, небрежно стянутыми в хвост. Ее лицо сероватого оттенка было испещрено морщинами, под глазами висели синюшные мешки, а длинный острый нос напоминал клюв. На вид ей было далеко за сорок, если не за пятьдесят.
Иван чуть не опрокинул на себя столик. Он в ужасе всматривался в это лицо, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы свести с ума его друга. Но нет. Коля же, словно ослепший, сиял. Он вручил женщине букет, нежно поцеловал ее в щеку и предупредительно взял под ручку, глядя на нее с обожанием.
В тот же вечер у Федора дома собрался весь костяк компании. Иван, бледный и потрясенный, подробно пересказал увиденное.
— Давайте ему просто скажем, как есть! — горячился Федор. — Голову морочит, аферистка! Ты бы ее сфотографировал, Вань!
— Федь, а почему ты решил, что он на фото увидит то же, что и я? — устало перебил его Иван. — Он смотрит на нее другими глазами. Он увидит ту самую блондинку. Решит, что мы сводим с ним счеты, и все. Отвернется от нас навсегда.
— Ваня прав, — вмешалась жена Федора, рассудительная Марина. — Тут что-то нечисто. Явно не просто афера. Это похоже на... как бы это сказать... на морок. Надо звать специалиста.
Не откладывая дело в долгий ящик, Марина связалась со своей матерью, которая славилась обширными связями в самых неожиданных сферах. Та сразу же вспомнила о своей соседке по даче, Нине Ефимовне, женщине с репутацией потомственной ведуньи.
В субботу, вооружившись недавней фотографией Николая, женщины отправились на дачу. Нина Ефимовна, худая, с цепким взглядом, выслушала их молча, затем взяла фото и долго водила над ним пальцем, словно ощупывая невидимые нити.
— Слышали выражение «заморочить голову»? — наконец произнесла она. — Вот вам и диагноз. Правильно, что ничего не сказали. Он бы вам не поверил, а только отдалился. — Она помолчала, вглядываясь в лицо на снимке. — Дело хуже, чем вы думаете. Ему не просто приворот сделали. Ему порчу на смерть подселили.
Женщины перепуганно переглянулись.
— Как это? — прошептала Марина.
— Все просто. Поженятся. А через короткое время — несчастный случай. Муж погибает, новая жена наследует все. И не придерешься. — Нина Ефимовна отложила фото и вздохнула. — Работа тяжелая... Через пару дней ему станет очень плохо. Попадет в больницу, в реанимацию. Туда никого не пустят. Это нужно, чтобы оборвать их связь. Цепь разомкнуть. Ведьма эта некоторое время к нему подобраться не сможет, а ей это нужно, чтобы морок поддерживать. Ну и отстанет. Что порча на нее перейдет, не гарантирую — сильная она, зараза! Но ответочка точно прилетит! За такое и жизнью можно поплатиться... Только следите, чтобы от нее ни вещей, ни продуктов ему не передавали!
Когда Марина все это пересказывала мужу и его друзьям, те только переглядывались и качали головами: угораздило же отправить Колю в поездку! Будь они неладны, эти "Сосны"!
Прогноз ведуньи оказался пугающе точным. Через два дня Николаю стало плохо прямо на работе — резкая боль в сердце, потеря сознания. «Скорая» увезла его в реанимацию. Иван, как ближайший друг, привез в больницу необходимые вещи. Выходя из здания, он столкнулся в дверях с Виолеттой. Увидев его, она не стала притворяться. Ее лицо исказила такая чистая, немотивированная ненависть, что Ивану стало физически страшно. Он почувствовал ледяной холод и отчетливо заметил, что зрачки у женщины были слишком узкими, словно у хищной птицы.
Неделя в реанимации показалась вечностью. Но когда Николая перевели в обычную палату, друзья ахнули. Прежний, ясный взгляд вернулся. Он шутил с врачами, благодарил друзей за заботу. Иван, затаив дыхание, осторожно спросил о Виолетте и свадьбе.
Коля удивленно поднял брови, а потом рассмеялся:
— Вань, ты о чем? Какую свадьбу? Я что, в бреду что-то говорил? Что за Виолетта из санатория? Имя-то какое необычное! Не, не было такой — я бы запомнил...
Эпилог
Прошло полгода. Умерла старенькая бабушка Ивана. Друзья пришли поддержать его в день похорон. После церемонии они с Николаем медленно шли к выходу с кладбища, пробираясь по узким дорожкам между старыми памятниками.
Вдруг Иван остановился, будто споткнувшись о собственные мысли. Его взгляд упал на недавно установленный гранитный памятник. На нем была фотография. Худая, некрасивая женщина с острым носом и сальными волосами. И имя — Виолетта. Ивана будто током ударило. Он посмотрел на даты: смерть наступила через полтора месяца после того, как Коля попал в больницу.
— Кто это? — Николай, заметив замешательство друга, подошел ближе. Он всмотрелся в фотографию, и на его лице отразилось неподдельное отвращение. — Фу, какая неприятная женщина. Ты ее знаешь?
Иван посмотрел на здоровое, румяное лицо друга, на его ясные глаза. Он вспомнил взгляд Виолетты у больницы и пророчество ведуньи, о котором рассказала Марина: «Порча на смерть».
— Да так... старая знакомая, — с трудом выдавил Иван, отводя взгляд от памятника. — Пойдем, Коль, народ в автобусе заждался. На поминки надо.
И друзья, думая каждый о своем, молча пошли к выходу, оставляя позади тишину кладбища. Вслед им хищно смотрела с черно-белой фотографии на памятнике женщина с редким именем Виолетта.