Девочка мелко-мелко перебирала носочками, и тяжелый черный шар нехотя поддавался ее баловству. Шар медленно перекатывался на обочине дороги, загребая на бока июльское солнце, поднимая вокруг пыль и пряча чужие следы.
На задворках старого балагана громко ругались по-итальянски. Мерно стучали молотками, сколачивая новые скамейки. Старый ворон хрипло выкрикивал проклятия и предсказания. Отчаянно звенел цыганский бубен, и кто-то выплескивал воду после стирки, гремели тазы.
Девочка звонко смеялась чему-то своему, легкому и воздушному, как парус из батистовой сорочки, которой у нее никогда не было и не будет.
Ее темные волосы коротко стригли, чтобы натягивать длинный колпак с черным помпоном. Она не скучала по лентам, не плела кос, царапала сломанной шпилькой чужие имена на тонкой коже, чтобы выучить новые буквы.
Вихрастая голова качалась на тонкой шейке, мелькали голые коленки, локти, щиколотки и запястья… Солнечная пыль щекотала грязные пятки. Девочка радовалась и смущалась, заставляла чугунный шар танцевать.
Она спешила жить под веселую птичью песенку, которую украла на ярмарке в прошлое воскресенье. Наверное, скрипач продал дьяволу душу, чтобы так играть.
Сороки воровали монетки у него из шапки, а он только хохотал. Безумец махал смычком и не мог остановиться. Песенка, как дикий вьюнок, оплела весь город еще до того, как солнце закатилось в прореху между крепостной стеной и небесами.
Девочка тоже смеялась, вспоминая, как сороки воровали монетки. Она запрокидывала личико вверх и тут же, потупившись, смущенно прятала взгляд в июльской пыли. Она вскидывала руки, подставляя ладошки солнцу, выгибалась всем телом, и тогда казалась, что одна хрупкая девочка держит все бескрайнее небо.
Старый чугунный шар поддавался ее баловству, становился теплее и проворнее. Он держал девочку, которая держит небо, — и это было лучшее, что могло с ним случиться.
В тот июльский вечер все нечаянно забыли, что тяжелый чугунный шар был рожден, чтобы стать пушечным ядром, нести смерть и разрушения, завоевывать чужие города.
Когда-то цирковой силач подобрал его на дороге, по которой недавно прошел королевский обоз. Он оставил ядро себе, чтобы жонглировать на вечерних представлениях.
Но пока девочка танцует на шаре, мир вокруг замирает, и силач терпеливо ждет, опаздывая на репетицию.
Где-то в чужом городе загорелый мальчишка царапает ржавым гвоздиком чужое имя на тонкой коже, чтобы выучить новые буквы, чтобы настали новые времена.