« Проклятая труба…» - тоскливо думал Виктор Малышев, недавний выпускник вуза, а ныне строительный мастер, стоя на берегу широкого канала с крутыми откосами.
Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулся однообразный пустынный массив, к освоению которого приступили несколько лет назад. При этом, как писали газеты, было допущено отступление от комплексного метода. В степь пришла вода, здесь заложили совхозы, но затем что-то застопорилось. Почти вся вода терялась впустую, новоселы уезжали обратно, совхозы хирели. Степь по-прежнему лежала такой же унылой и безродной, как до освоения. И это в год принятия Продовольственной Программы.
И все же плацдарм существовал. И недавно люди начали с него новое наступление.
Бригада монтажников, где Виктор был мастером ( мастером по должности, но, увы, пока не по квалификации), вела линию связи в самый центр массива. Как раз за каналом надлежало построить распределительный узел, откуда столбам предстояло веером разбежаться к начавшим медленно оживать хозяйствам.
Вчера установили последний столб перед каналом затем перегнали технику на новую стройплощадку через мост, что был в трех километрах вверх на течению. Хотели было прицепить к трактору и жилой вагончик, да передумали. Как – никак лагерь был обжит, устроены навесы, кухонька, умывальник, все такое прочее. Зачем же налаживать все это заново? Тем более, что перейти на ту сторону не проблема: будто по заказу рядом с трассой через канал была переброшена труба –не слишком широкая, но и не тонкая.
Монтажники не раз наблюдали, как жители двух соседних совхозов легко и непринужденно переходили канал по трубе, а позднее и сами благополучно освоили этот своеобразный мост, совершая вылазки в совхозные магазины.
Виктору тоже приходилось бывать в совхозах, но всякий раз подворачивалась машина, так что по трубе он еще не ходил.
Сегодня утром бригада в полном составе двинулась на ту сторону , чтобы, как говорится, заложить первый камень.
Виктор, спохватившись, что не захватил нужные чертежи, вернулся в вагончик и потому к трубе подошел последним.
Труба была покрыта толстым, заметно расплющенным поверху слоем смолы который образовал дорожку как раз по ширине ступни.
Ступив на трубу, Виктор сделал два – три шага и …замер. Труба чувствительно раскачивалась. Канал показался ему вдруг необычно широким, расстояние до воды – головокружительным. Он понял, что не сделает больше ни шагу.
- Мастер! Давай чертеж! – крикнул с того берега бригадир Загидулин.
Рабочие, занимающиеся до того калибровкой арматуры, как по команде подняли головы и посмотрела на Виктора.
Наверняка никому из них не пришло в голову, что Виктор испугался. Просто задумался человек и стоит. Они ждали. А он, представив ухмылки и насмешки, когда истина откроется, ощутив еще более большую скованность. Страх перед трубой и стыд перед скорым разоблачением полностью парализовало волю. Еще секунда и …
- Мастер, куда стойки сгружать?
Он стремительно обернулся. На самосвале привезли конструкции для будущего узла, и шофер по привычке подъехал к лагерю.
- Я покажу.
Кое-как переступая, он добрался до спасительного берега и бросился к машине.
Потом он наблюдал за рабочими – не догадались ли о его страхе? Кажется, нет…
Но он знал, что это передышка – временная. Через несколько часов надо будет переходить трубу – возвращаться к вагончикам на обед.
Он разметил котлован, буровая установка высверлила круглые ямы в глинистой почве, монтажники принялись устанавливать железобетонные стойки, полностью сосредоточившись на работе. Воспользовавшись этим, Виктор подошел к трубе.
Надо же, чтобы она оказалась именно здесь!
А впрочем, разве дело в трубе? Его страх перед трубой – лишь еще одно доказательство того, что он, Виктор Малышев – слабовольный и ничтожный человек, не способный сладить даже с пустяковой трудностью, не говоря уже о том, чтобы серьезно противостоять негодяю, этому воплощению зла, каким был в глазах Виктора прораб Сауткин. Не будь трубы, нашелся бы другой повод почувствовать еще раз собственную никчемность.
Возможно, начало трудовой биографии Виктора Малышева сложилась бы иначе, если бы не его непосредственный начальник-прораб Сауткин – остроскулый, резкий человек с жестким глазами и сардоническим изгибом тонких губ.
Отношения определились в первый же день.
Узнав, что Виктор, назначенный мастером на его участок, не имеет ни малейшего практического опыта, Сауткин насмешливо произнес ( Виктор при этом смущенно улыбался, как бы давая понять, что и ему неловко за свою неопытность):
- Ты. Парень, слабак, и толку от тебя не будет. Ни сейчас, ни потом. По глазам вижу. Можешь мне поверить. Я повидал в жизни уйму народа и уж кое-как научился разбираться в людях. Запомни главное: мне глубоко плевать, что ты там воображаешь о себе. Здесь ты будешь делать то, что я тебе прикажу. – И, выждав паузу, пренебрежительно поинтересовался: - Как зовут- то? Виктором, говоришь? – Отступив на шаг, еще раз оценивающе смерил новичка колючим глазами. Усмехнулся: - Ну, какой же ты, Виктор? Витюшка ты!
Затем повернулся и ушел, оставив ошеломленного Виктора, так и не нашедшего достойного ответа. Позже Виктор узнал, что Сауткин таким странным способом пробует новичков «на зуб», и худо приходится тем, кто не сумел дать должного отпора. Также он узнал, что у Сауткина в управлении кличка «Полковник Уэрта», главного врагаблагородного героя Алена Делона из фильма «Зорро». Внешне, и морально, Сауткин был копией полковника.
За последующие полгодаСауткин превратил жизнь Виктора в кошмар, каждую встречу в – в пытку. Виктор пробовал огрызаться, но чудовищная самоуверенность прораба казалось несокрушимой. Все попытки Виктора хоть как-то отстоять свое достоинство кончалось поражением. С каждым днем он все определеннее чувствовал себя беззащитным кроликом, которого с неведомой целью гипнотизировал удав- Сауткин.
Виктор был настолько подавлен, что даже бригадир Загидулин, человек молчаливый и скрытный, сказал ему однажды, наедине:
- Надо бы тебе, мастер, позубастее немного. Хороший ты парень, да мягковатый. Сожрет тебя наш полковник, и не подавится…
Виктор пробовал позубастее, но снова был морально разбит.
И все же он не сдавался. Принялся закалять волю и тело. Заставлял себя делать, чего не хочется. По утрам и вечером выжимал за вагончиком кусок рельса, обливался холодной водой, подтягивался, бегал, но все было бесполезно. Он даже представить себе не мог, что в один прекрасный день схватится с Сауткиным на равных, посмеет в открытую перечить тому.
Он внутренне закипал при виде Сауткина, но… улыбался прорабу и, сломя голову, спешить выполнить его очередное указание. Он едва не вытягивался в струнку, заслышав поблизости « Витюшка!», хоть от такого общения ему хотелось лезть на стенку. Он возненавидел собственное имя…
Работа Виктору нравилась, с бригадой он постепенно нашел общий язык, но о перспективе думал с тоской. Три года, до 1986 года, с Сауткиным выдержать невозможно. Невозможно.
… Несколько дней назад Сауткин приехал на трассу на машине с прицепом и велел погрузить десять столбов из числа тех, что лежат рядом с вагончиком. Затем отозвал Виктора в сторону.
- Вот что, Витюшка! Составь завтра акт на списание. Укажи, что лесоматериалы израсходованы в качестве дров для приготовления пищи. Понял?
Виктор кивнул, не находя в распоряжении прораба ничего предосудительного. И в самом деле, когда с базы не завозили вовремя газовые баллоны, похлебку варили на костре, сжигая мелкие обрезки бревен и ящики из-под арматуры.
Но ему пришлось крепко призадуматься, когда тем же вечером к нему подошел к нему бригадир Загидулин и как бы невзначай проговорил:
- Слышал случайно ваш разговор с полковником Уэртой. Ты, мастер, не вздумай ему писать этот акт. Лес-то он продаст налево. Попадется рано или поздно, а виноватыми окажутся другие. И ты в том числе. И ничего не докажешь. Еще посадят – не пиши.
- Вы знаете, что он ворует – и молчите? – изумился Виктор.
- Э, мастер – вздохнул Загидулин. – Он – хитрюга, все равно выйдет сухим из воды. А потом житья не даст…
- И вы решили предоставить эту возможность. А потом житья не даст…
Загидулин нахмурился:
- В общем, я тебя предупредил. Смотри…
Ночью Виктор долго не мог уснуть. Вспомнилось, что кое-кто говорил, будто эту трассу уже начинали однажды строить, но не хватило столбов. А может, дело не в том, что не хватило?
Может, были столбы, но Сауткин украл и продал? И вышел сухим из воды… А совхозы остались без телефона. Может, среди освоителей этой целины были и другие Сауткины? И потому не хватило материалов на дом культуры, кинотеатры, баню, не хватило цемента, чтобы забетонировать русло каналов, и потому вода не добралась до дальних полей…Его ненависть к Сауткину достигла предела, он понимал, что обязан противостоять прорабу- ведь надо же когда-то дать ему бой! – но по-прежнему не находил сил ля этого и во всем винил одного себя.
Акт он не написал, а когда изволил приехать полковник Уэрта, жалко улыбнувшись ему, выдумал какую-то причину, обещав написать завтра. Торопившись по своим делам Сауткин укатил, осыпав Виктора градом оскорблений.
Виктор снова ничего не написал. Он пытался настроиться на смелый разговор с Сауткиным и, кажется, сумел взвинтить себя, но внезапный страх перед трубой вновь напомнил ему о собственном слабоволии, и вся решимость Виктора угасла.
Вот и все – труба! Труба дело. Вылететь в трубу. Эти фразы на разные лады вертелись у него в голове. Виктор знал, что если напишет акт, то никогда уже не сможет уважать себя. Несмотря на насмешки Сауткина, он все же верил в глубине души, что настанет день, когда он посрамит этого типа. Но если он напишет акт – всему конец. Труба…
Сауткин приехал как раз перед обедом. Прошелся по площадке, поорал, пригрозил. В этот момент дежурный по кухне громко возвестил, что суп готов. Рабочие гуськом потянулись к трубе.
Полковник Уэрта и Малышев остались вдвоем. Виктор в страхе переминал с ноги на ногу.
- Чего пляшешь? – сощурился Сауткин.- От радости, что ли? Или служебного рвения? Долго возитесь со стойками. Ты требуй от людей. Требуй!
- Я требую…
- Вот-вот. А теперь давай актю
- Акт…
- Ты что? – прораб соизволил грозно нахмурится. – Я шуток не люблю. Неужели не написал.
- Написал…- выдавил из себя Виктор.
- Давай.
- Он там, - Виктор инстинктивно махнул в сторону вагончика.
- Так иди и принеси! Хотя… Пошли вместе, заодно пообедаю, -- Сауткин уверенно двинулся к трубе.
Вот и все, обреченно подумал Виктор. Мало того, что сейчас откроется, что акта нет, вдобавок прораб Сауткин и вся бригада узнают, что он, мастер Виктор Малышев, настолько труслив, что не способен даже на такой пустяк, как переход по трубе. А еще вознамерился бороться с Сауткиным!
Прораб ступил на трубу.
Виктор пришел в отчаяние, он был готов, закрыв глаза, броситься в мутные воды канала.
И вдруг полковник Уэрта чуть покачнулся и …медленно сел на трубу, обхватив его руками и ногами.
Виктор ничего не понимал.
-А,черт! – виляя тощим задом, грозный прораб отполз на берег. – Неси свою бумажку сам. Я подожду здесь. Вашего варева я не хлебал что-ли!
« Он испугался!» - пронеслось у Виктора. Значит, этот человек тоже умеет бояться? Значит, он вовсе не из железа?! Его можно победить
- Ну же! – злобненько привизгнул Сауткин.
Виктор вдруг подумал, что, страшась трубы, они оба испытывают одинаковые чувства, как бы делаются единомышленниками. Ну, нет! Уж лучше свалиться на глазах у всех в воду, лучше утонуть… Будь что будет! Он шагнул на трубу.
Труба сильно раскачивалась. Виктор не смотрел по сторонам. Только под ноги, все внимание только на то, чтобы сделать шаг, а за ним – следующий. Но чем больше шагов он делал, тем стремительнее его наполняла уверенность, что он дойдет до конца.
Стало удивительно легко. Значит, можно! Значит, он способен на поступок? Какое это, оказывается, ликующее чувство, когда понимаешь, что победил себя. Только не успокоиться! Нужно довести дело до конца, именно сегодня, сейчас.
Он ступил на берег и прошел к колченогому самодельному столу, за которыми дружно стучала ложками бригада.
- Витюшка! – заорал Сауткин. – Шевелись же, так твою и разэтак!
- Какой все- таки грубый у нас прораб, -спокойно проговорил Виктор. – Характер характером, но нельзя же так.
Наступила тишина. Все словно забыли о еде. В глазах Виктор читал удивление, но ясно видел и одобрение.
- Я решил составить акт о незаконном вывозе Сауткиным лесоматериалов с трассы, -сказал он, остановив взгляд на Загидулине.- Вы подпишите?
- Если вы подпишите, отчего же не подписать, -медленно ответил тот, впервые назвав Виктора на «вы».
- Витюшка! – бесновался за каналом его высокоблагородие полковник Уэрта.
-Ну и прекрасно! А пока я перейду на ту сторону и потребую , чтобы он уважал достоинство подчиненных.
Он встал, сжал кулаки и пружинистым шагом направился к трубе.
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал!!!