"Дед Роман"
I. Шаги под землёй
— Ты слышал? — Артём остановился посреди подземного перехода, прислушиваясь к приглушённому топоту где-то в темноте.
— Что? — буркнул Лёха, светя вперёд тусклым фонариком. — Крысы. Или тележка. Тут ведь иногда ездит что-то...
Артём не двинулся с места.
— Там… шаги. Тяжёлые. Как будто... сапоги. Знаешь, такие — военные.
Лёха усмехнулся. Но в его голосе проскользнуло напряжение:
— Ну, если это снова дед Роман, то хана нам. Он не любит, когда по ночам лазают где попало. Помнишь, как он на Вальку наорал?
— Он же давно умер.
— Ну... — Лёха почесал затылок. — Вот именно. А шаги мы с тобой слышим.
II. Дом без окон
Дом деда Романа стоял у подножия насыпи, мрачный и молчаливый. После его смерти никто туда не заходил. Не потому что запретили. А потому что… не хотели. Как будто сам воздух там стал плотнее, глуше.
Скрип ворот звучал так, будто кто-то изнутри только что приоткрыл их.
Артём стоял, глядя на фасад.
— Я ведь чуть не стал его как бы внуком… — пробормотал он.
Лёха замер.
— Что?
— Меня чуть не женили на его внучке. Наташка. Сейчас на 54-й зоне работает. Майорша, отрядница.
— Ну ты и псих. Он же людей стрелял.
— Ну так не предатель же, не полицай. Не бендера амнистированный. Настоящий. Из органов. Исполнитель. Чего бояться, мало ли у кого какая работа...
— Да кто он теперь? Просто старик. Мёртвый старик.
— Не совсем. — Артём вытащил из рюкзака потрёпанный альбом, прошитый суровой ниткой. — Нашёл это в шкафу.
План перестройки тюремной сигнализации, 1952 год. Тогда ещё совсекретный. Чертежи, схемы, экспликации... Между страниц завалялось фото. Девять на двенадцать. Сержантские погоны. Как для личного дела.
Последние страницы грубо вырваны. Ну да, советский дефицит туалетной бумаги.
Лёха перелистнул страницы. Рука его чуть дрожала. На одном листе было написано что-то карандашом:
"Исполнение переносится в северный коридор. Не забыть: трое — не один."
Подпись: Р.
— Это не шутка?
— Нет. Это предупреждение.
III. Подвал
Они спустились в «расстрельный подвал» глубокой ночью.
Свет от фонарей расплывался в сырой темноте. Тишина стояла такая, что слышно было, как за стеной, в дренажных каналах линии метро, шуршит вода. Днём здесь слышен грохот поездов.
На стенах — потемневшие от времени пятна, будто силуэты.
А потом раздался звук. Щёлчок. Металл. И голос, глухой, как сквозь маску.
— Наряд, подать троих. Исполнение — по плану.
Лёха выронил фонарь. Луч упал на железную дверь. Она приоткрылась сама. За ней — фигура в зелёной форме. С красными погонами.
И лицом деда Романа, только без глаз. С черными провалами на их месте.
IV. Наследие
Майор внутренней службы Наталья Романова приехала в город по вызову. Формально — по делу о несанкционированном проникновении в закрытый подземный объект. Неформально — по зову крови.
— Где это было? — спросила она, не поднимая взгляда, когда Артём рассказал ей о находке.
Он протянул ей альбом. Она взяла его и медленно перелистала. Остановилась на фотографии.
— Он был молодым, — сказала она, как будто оправдывая. — Они все были.
— Всегда есть выбор, — ответил Артём. — Просто некоторые делают его слишком легко.
— Не морочь голову, демократишка несчастный, работа есть работа, — Наташка закрыла альбом и посмотрела на него. — Ты не должен был туда лезть. Не потому, что это опасно. Потому что это… не твоё.
— А чьё? Его? — Он указал вниз, в сторону подвала. — Он всё ещё там. И ты это знаешь.
Она не ответила.
V. Комната без звука
Артём спустился один. Снова.
Он шёл по коридору, всё глубже. Воздух становился гуще. Шаги отдавались гулким эхом, словно стены помнили каждый шаг, каждый выстрел, каждую мольбу о пощаде.
В самой глубине он нашёл комнату. Маленькую, без окон, без звуков из-под земли и с поверхности.
Там стоял стол.
И табурет.
И на стене — чёрная полоса с кружком выбитой штукатурки, от которого когда-то стекла эта кровь.
На столе лежал другой альбом, прошитый суровой ниткой:
ФИО.
Даты.
Статьи.
И короткое: «исполнено»
«исполнено»
«исполнено»
На последней странице — имя:
Артём Сазонов. Его день рождения. Статей УК нет.
И рядом: ожидается
Он выронил альбом.
Позади клацнуло железо, как будто кто-то взвёл затвор надёжного ТТ.
Он обернулся. Фигура в полумраке, тот же силуэт из склада, та же форма.
Но теперь лицо было живым. Старым, мертвым. Но живым. Как?
— Ты видел то, чего не должен был видеть, — сказал дед Роман. Его голос был ровным. Как у человека, повторявшего эту фразу сотни раз.
Артём не мог двинуться.
— Вы… вы мертвы…
— Это тюрьма. Отсюда никто не уходит. Даже я. Либо человек остаётся тюрьме, либо тюрьма остаётся в человеке. Я освобождал людей от неё. Попробуй теперь ты.
VI. Последняя страница
Через два дня подвал опечатали.
Наталья составила отчет, генерал отдал приказ:
— Замуровать. Полностью. Пусть это уйдёт в землю, как всё, что должно было остаться под ней.
Артёма больше не видели. Его не искали. Формально — переведён, уволен. Неофициально — исчез.
В старом шкафу на складе нашли старый прошитый альбом со схемами сигнализации и грубо вырванными последними страницами.
Фотография. Чёрно-белая, девять на двенадцать, как для личного дела.
Молодой мужчина смотрит прямо в камеру. Глаза — как у кролика перед удавом, но не красные, а черной глубины.
Надпись на обороте:
А. Сазонов, стажёр
"Годен", подписано сержант Р.
***
От автора.
Я знал с детства ветерана органов по имени Роман. Отчества не знаю, все называли его просто "дед Роман". Люди его побаивались, на мой взгляд, безосновательно, приличный вежливый человек. Активный, добивался от властей улучшений по району.
Меня знакомили с его внучкой Наташей, чуть ли не сватали, она сейчас майор на пенсии.
Я держал свой склад в бывшем расстрельном подвале, части подземного перехода.
Старый альбом схем из проекта перестройки тюремной сигнализации лежит на чердаке, подарили когда-то.
Фигурку из хлеба на обложке - тоже. Ее съели какие-то жучки.
Остальное фантазия. И я не Артём.