Настя не могла сказать, что посадка — телепорт или как это вообще можно назвать — была мягкой, но на ногах она удержалась. Руки какое-то время ещё цепко хватались за топор, но всё же она его выронила.
Глухой удар о каменный пол заставил её вздрогнуть. И Настя поспешила поднять топор и снова прижать к себе.
На всякий случай.
Вот теперь она наконец смогла выдохнуть и оглядеться. В первый момент ей всё показалось чрезмерным. Слишком тепло. Слишком шумно. Слишком закрыто.
После вершины горы, где их продували все ветра, это закрытое пространство едва не вызвало у Насти приступ клаустрофобии. Или это сказался запоздалый отходняк после того, как её несколько раз едва не убили только за последний час, а ведь позади была игра на горе, где Настя потеряла счёт дням и своим потерям.
«Оглядывайся!» — снова вспомнила она и задрала подбородок, не позволяя слезам литься по щекам. Наверное, она бы разрешила себе пореветь, если бы была одна. Но её окружали змеелюды, для которых её появление стало настоящим фурором.
Настя едва успела оглядеться и выдохнуть, а заодно и убедиться, что место оказалось незнакомое, похожее на маленький, но очень современный аэропорт, как к ней подскочили люди. Взяли под руки и усадили в кресло. Топор забрали, но знаками показали, что сейчас вернут, и Настя успокоилась. Они ещё что-то говорили по-английски, но до того торопливо, что она понимала едва ли через слово, и лишь кивала, пытаясь избавиться от размокших перчаток и куртки.
А потом нашли переводчика.
— Впервые за почти двести лет девушка! — радостно сообщила ей ящерка с сильным акцентом, но зато по-русски. На вид она казалась чуть старше самой Насти. Волосы ее были выкрашены в ярко-изумрудный цвет, а в губе и в носу блестел пирсинг. — Не знают, что делать, но не переживай, разберутся!
Настя кивнула. Пусть разбираются. У неё самой сил не осталось ни на какие разборки. Болел и чесался уже вроде бы заживший укус Марка, болели растрескавшиеся губы, жгло пальцы, которые стремительно светлели, и Настя перестала бояться, что отморозила их насмерть. А перед глазами стояли Кирилл и Хозяйка. И лежащий ничком окровавленный Марк, по которому она прошлась как по неживому. Настя просто не понимала, что же всё-таки случилось у самой вершины.
В голове ощущалось так, словно кто-то швырнул туда целое ведро алмазной мозаики. Оно теперь блестело там и переливалось и не поддавалось никакой расшифровке. В отличие от речи окружающих людей, которую Настя постепенно начала понимать, будто они все плавно переходили на русский.
— Вы здесь отдыхать будете около недели. Может, больше, если много будет тех, кто с серьёзными ранениями, — вводила её в курс девица-переводчица. Она всем своим видом давала понять, что Настя слишком легко отделалась для победительницы, хотя та бы поспорила, если бы кто-то осмелился предположить это вслух. — Потом разобьётесь на группы и вперёд — на суперигру. Обычно вы, с территории России, свои группы сами формируете, ну вроде как языковой барьер.
«Знаете ведь, что надо языки учить, а всё равно не учите», — по-испански добавила переводчица.
«Я абсолюд, у меня такой необходимости нет», — машинально на том же языке ответила Настя и испугалась.
К счастью, заметить её испуг было некому, потому как её переводчица сама обалдела до полного позеленения кожи. Или испугалась. Зато теперь её волосы смотрелись органичнее, Настя даже залюбовалась.
— Прости-прости! — заюлила переводчица на русском. — Ничего не имею против вашей страны, наоборот, я специально язык учила, и гору в России проходила!
Настя кивнула. Ящерка. Что же, Настя уже была в курсе, как гору проходят ящерки.
Значит, вполне возможно, что где-то на просторах Настиной родины растёт в одной из змеелюдских семей такое смугло-зеленоватое дитя.
Нет, любить этой ящерке Россию может и не за что. Проблема в том, что в любом другом месте для неё прохождение горы проходило бы точно так же.
Но Настя тем не менее кивнула ещё раз, мол, прощаю. И представившаяся только сейчас Доминикой переводчица поспешила исчезнуть, а вернулась уже с подносом еды. За что тут же была мыслено вознаграждена плюсиком в карму — сама Настя от подобного позора сбежала бы домой и вряд ли её легко вернули назад.
— Пока комнаты готовят, чего сидеть голодом, — преувеличенно весело произнесла Доминика. По просьбе Насти она ещё указала туалет.
Насте ужасно хотелось в душ, но пришлось обойтись малым: она умылась тёплой водой, осторожно смывая засохшую кровь, и, где дотянулась, влажными салфетками протёрла потное тело.
Ждать так ждать.
Когда она вышла, в «зале ожидания» оказалось куда больше народа, чем до этого. Змеелюдки, ящерки и даже, кажется, абсолюдские девушки осаждали таких же грязных и растерянных, а порой и окровавленных парней, что вываливались из порталов в зал.
Парни, правда, быстро приходили в себя и позволяли самым красивым девушкам себя утягивать из зала.
Настя почувствовала себя странно. С одной стороны её сердце, порванное в клочья предательством Кирилла и измотанное непонятными Арсением и Виджеем, не было готово к новым чувствам, а тело сопротивлялось весёлым приключениям без хотя бы лёгкой влюблённости, но обидно ведь! Они настолько не рассчитывали на победу девушки, что не подготовили ей хотя бы пару стриптизёров! А она, может, никогда вживую стриптизеров не видела!
Едва Настя подумала об этом, как увидела, что к ней приближается мужчина. На вид лет тридцати и, похоже, человек. Абсолюд. Жгучий брюнет, как принято говорить. По крайней мере, в голове Насти сложилось именно это словосочетание, когда мысли наконец смогли хоть во что-то складываться. И притом невероятно красивый. Настя даже дышать перестала и внимания не обратила на его совершенно невпечатляющий белый халат.
Но она не могла не указать на несправедливость. Поздоровавшись на испанском — Доминика никуда не уходила, но не переводила, просто грела уши, Настя спросила, стараясь скрыть в голосе обиду:
— А почему вы один?
— Сеньорита?.. — не понял мужчина. Вот, а она уже вообразила, что знает испанский в совершенстве!
— Я говорю: почему всем парням можно было выбрать, а вы один?! — попыталась растолковать Настя на испанском, надеясь лишь, что говорит именно те слова, которые воображает на русском. — Нет, вы, конечно, красавец, но...
Она замолчала, обнаружив, что смуглая кожа испанца горит румянцем, да и Доминика покраснела, а это на ящерке смотрелось куда хуже уже привычного зеленоватого оттенка.
— Агэпето врач, а не гуапо, — произнесла шёпотом переводчица, и в её устах «Гуапо-красавчик» прозвучало жутко нелепо.
Будь Настя менее разбитая и усталая, она бы, наверное, немедля сбежала как можно дальше отсюда. Или с множеством извинений краснела бы как Доминика, но в результате Настя только вздохнула.
— То есть, мне даже одного не полагается? — уточнила она жалобно.
Агэпето рассмеялся и уже без тени смущения пояснил Насте, что все эти девицы собрались здесь не для увеселения победителей, точнее, не столько для него, сколько для более важной цели. Победители уже показали силу своих родов. Так что, отпустить их в суперигру, не позволив оставить потомство, было бы преступлением. А вот Настя в любом случае оказывалась лишена такого варианта. Поэтому ей предлагалось воспользоваться последним словом науки и просто… сдать яйцеклетки.
Настя печальным взглядом проводила нескольких змеелюдов, что качали головой, когда к ним подходили девушки. В конце концов к ним тоже подошли дамы в белых халатах. Теперь им тоже предстояло действо проще, насколько Настя вообще представляла сдачу биоматериала.
— Пожалуй, откажусь, — призналась она. — Не то, чтобы я боялась этих манипуляций. Но папа у меня человек старой закалки: он не поймёт всю степень облегчения от того, что вместо меня ему отдадут пробирку. Да к тому же я абсочеловек и толку змеелюдам от меня никакого.
— Человек не смог бы победить, тем более девушка, — не удержался Агэпето. Выглядел она самую малость разочарованным.
— Ну, значит, не мог, — покорно согласилась Настя. — Когда можно будет отдохнуть и помыться? Я убью за чистую кровать и душ!
Она хотела, чтобы прозвучало смешно, но топор снова лежал рядом с ней, так что Агэпето довольно быстро исчез, а подавившаяся соком Доминика, едва откашлялась, повела её заселяться.
— Ну и правильно отказалась, — трещала быстро успокоившаяся переводчица. — Это парням просто — вот баночка, раз и готово. Они бы стали колоть тебе в живот гормоны, потом под наркозом доставать клетки, брр!
— Брр, — согласилась Настя и подумала, что Агэпето не планировал ей всё это рассказывать. Вот же... гуапо!
— Тебе правда понравился Агэпето? — словно догадавшись, о чём она думает, спросила Доминика. — Если что, я могу сказать об этом организаторам, они его пришлют. Массаж, расслабление — ты нуждаешься в этом не меньше этих высокомерных змеёнышей! Победили они! Ха! Ты тоже победила!
Настя вздохнула. Дразнить кого-то, когда не знаешь, что будет дальше? Это и раньше было не в её правилах, а уж ссориться с местным врачом и наживать себе врага она тем более не собиралась. С Марком она поругалась из-за Лизы. А сейчас ей просто надо выжить. Снова. А не заставлять серьёзного специалиста прыгать под её дудку.
— Массаж мне и правда нужен. Но можно мне просто какую-нибудь сильную массажистку, чтобы только массаж, а? — попросила она. — И крема побольше.
Лицо больше не чесалось, словно и не было никакого обморожения, да и пальцы перестало колоть, но Настя хотела подстраховаться. Мало ли, схлынет адреналин и всё заболит по новой!
Доминика в ответ лишь кивнула, и по её лицу Настя не могла понять, разочарована она этим решением Насти или нет. А потом они дошли до гостиничного этажа.
Комнаты оказались невероятными. Именно комнаты — целые покои из гостиной, спальни, ванны с туалетом и столовой. Изящная мебель. Прекрасный вид с балкона... Только телефон был с одним номером — на ресепшен, а по телевизору, Настя была уверена, показывали исключительно змеелюдские каналы. Впрочем, выпендриваться и просить что-то особое она не собиралась.
Убедившись, что Доминика её поняла и пришлёт не Агэпето, а массажистку, крем и ещё ужин в номер, Настя поспешила закрыть за ней дверь и наконец полностью разоблачилась. Топор она положила в изящное креслице, полюбовалась на то, как инородно он там смотрится, и шагнула вперёд, оставляя грязную, мокрую одежду бесформенной кучей на полу.
Её ждал наконец горячий душ. Удивительно, как такая простая вещь могла казаться настоящим чудом. Но, если бы сейчас Настю спросили, что чудеснее: портал, отправивший её с вершины горы где-то на Кавказе прямиком в страну, где под балконом растут пальмы, а местные смуглые змеелюды и абсолюды разговаривают на испанском, или льющая с потолка горячая вода, Настя бы выбрала душ.
Она простояла под горячей водой минут тридцать, не меньше, пока кожа на ладонях и подушечках пальцев не начала морщиться, дважды промыла волосы и перемазала их всеми бальзамами, которые нашла в ванной комнате. Почему-то ей казалось, что, чем больше разных запахов экзотических цветов и фруктов прилипнет к её коже, тем быстрее она забудет другие запахи, которые преследовали её всю игру. Дым. Кровь. Снег.
Она раньше не знала, что снег имеет свой запах, но теперь различала и его, и запах страха, боли и много других запахов, которые не желали выветриваться с её кожи и из головы. В конце концов, окончательно поняв бессмысленность этих попыток, Настя выбралась из душа, вытерлась огромным пушистым полотенцем и надела халат. Халат который волочился за ней по полу, а его рукава полностью скрывали ладони.
В таком виде она прошла в комнату и сразу поняла, что без неё здесь похозяйничали: грязевой кучи её одежды не было на месте, а топор стоял в том же кресле, но его рукоять оказалась аккуратно протёрта, а затупившееся полотно завёрнуто в салфетку.
— Кто здесь? — сначала по-русски, а затем и по-английски спросила Настя. Она решила придержать при себе информацию, что теперь понимает по-испански. Достаточно и того, что выдала себя переводчице и Агэпето.
Страшно Насте не было, только накатывало раздражение. Даже здесь не дают отдохнуть!
Но, обнаружив лишь мускулистую и невероятно стеснительную женщину, которая мялась у дивана со складным массажным столом, Настя немедленно передумала скандалить. Она же сама просила, верно? Вот и получит наконец-то помощь и расслабление для мышц.
Долорес катастрофически плохо говорила по-английски и очень смущалась из-за этого. Так что массаж проходил сначала в мучительной тишине, и лишь через некоторое время массажистка догадалась включить музыку.
Если Настя правильно поняла, Долорес была абсолюдом.
«Нет ни одной чешуйки, как приятно работать», — на испанском бормотала себе под нос массажистка, переходя к растиранию. Запах масла и тепло рук наконец позволили Насте расслабиться, и она прикрыла веки, едва не засыпая при этом.
Распахнула глаза она резко, едва не свалившись с массажного стола. Настя снова чувствовала себя беззащитной и окружённой врагами, и всё из-за того, что позволила себе задремать рядом с чужим человеком!
К счастью, Долорес или не заметила дрожи, пронзившей её тело, или же не посчитала нужным комментировать. Она знаками показала, что переходит к ногам и лежать теперь не обязательно ровно. Настя решила воспользоваться этим и потянулась к замеченному ранее на столике пульту. Да, программы будут не на русском и, скорее всего, сплошь змеелюдские, ну и что такого? Она телевизора не видела вон сколько!
Программы сначала действительно не радовали. Экономические сводки, исторические экскурсы в прошлое и прогнозы будущего, какие-то странные блюда, которые готовил старый змеелюд — Настя ощутила явное дежавю. Она всё это видела уже в прошлый раз, когда ожидала отправки на гору!
Значит ли это, что всё повторится, и снова придётся карабкаться до льда, снова будут те, кто захочет её убить, причём совершенно ни за что?
Настя поморщилась, то ли от того, как сильные пальцы Долорес проминали икроножную мышцу, то ли от неприятных воспоминаний, и снова перещелкнула канал. Здесь показывали какого-то симпатичного темнокожего парня, позирующего на склоне горы, и, не знай Настя испанского, она бы перещелкнула дальше, не удосуживаясь вчитаться в субтитры. Но её ухо успело уловить конец фразы: «…Чатха весьма перспективный участник с севера Конго…» — и её рука замерла над кнопкой.
Бодрый голос продолжал рассказывать про Чатху, пока изображения парня крутили со всех сторон, словно на подиуме, впрочем, затем показали ещё в нескольких нарядах, что ещё сильнее походило на модный показ. А потом без перехода продемонстрировали его в движении. Одним слитным прыжком он переходил в змее-состояние. Настя сглотнула — огромный лоснящийся змей был таковым до грудной клетки и лишь выше оставался человеком. Впрочем, когда Чатха распахнул пасть, Настя поняла, что ошибалась — ни у одного человека так рот открываться не мог.
Энергичный и неунывающий комментатор продолжил рассказывать, что Чатха проглотил одного своего соперника, но, по счастью, сделал это довольно давно, поэтому-то проигравший и не явился на суперигру, пусть в полупереваренном виде.
Наверное, это была хорошая шутка. Комментатор сам хохотнул, пока тёмные голые горы, на которых прыгал и ползал Чатха, менялись другими. Но Насте показалось ужасным то, что она узнала. Её сильно замутило, но переключать она не стала и оказалась вознаграждена. На седой от снега и льда горе предстал следующий участник!
— Что за… — Настя выругалась по-русски, а потом добавила на плохом английском. — Долорес, я хотеть видеть Доминика. Переводить. Понимаешь?
Долорес поняла. Вытерев руки, она вышла в коридор и вернулась уже с Доминикой, словно переводчица торчала под дверью. Хотя, как знать, может так оно и было?
Настя уже мало что понимала в происходящем.
Она перевернулась на спину, стыдливо прикрывшись простыней и позволяя Долорес вернуться к массированию ног, и ткнула пультом в экран, на котором появилась её собственная узнаваемая фигурка на горе.
— Это что? — спросила она по-русски и оглянулась на Долорес. Выдавать своё знание языков совсем не хотелось.
Доминика её поняла. Уселась в свободное от топора кресло и развела руками.
— Ты же сама видишь, Настя, — по-русски ответила она. — Это ты. Наша звезда.