– Бульк!
«Прощай, прощай… Ты был таким... свеженьким… чистеньким…»
Ксюша дважды широко моргнула глазами, с запозданием разжала крепко сведённые пальцы и даже почувствовала прилив лёгкости, сметшей мгновенный приступ паники и отчаянья. Во-первых, «на нет и суда нет». Во-вторых, «что упало, то пропало». Ну, и так далее по списку. Не, ну, правда, не прыгать же за ним в пруд?
*
– Решение есть!
Елена Аркадьевна вскочила со стула и оповестила весь кабинет, хотя все и так слышали:
– Ксюша умеет писать стихи!
Алгоритм предопределённости далее сработал железобетонно. То есть, как по писаному. Как будто бы репетировали.
Кто-то сказал:
– Ксюша, обычно у нас Эдуард Валерьевич пишет поздравительное, но он же на больничном второй месяц…
И ключик от дверцы с табличкой «обеденный перерыв сегодня стихоплётству посвящается» провернулся неотвратимо.
*
На улице ясный день. И, минуя облако кофейно-цветочного аромата, она ступала, овеянная солнечным светом. Шла к пруду, расположенному прямо за углом цветочного магазина, где недавно установили точку продажи кофе навынос, ради чего даже окошко в стене проделали, так что кофе теперь можно было заполучить как внутри, непосредственно напротив высоких ваз со срезанными цветами, так и прямо с улицы.
И она покупала тут кофе, каждый день в обеденный перерыв, уже три дня, с тех пор, как устроилась на свою первую постоянную работу после окончания обучения в высшем учебном заведении.
К кофе она обычно прихватывала золотистую булочку с ванилью или шоколадную с корицей.
Но сегодня было не до перекуса. Не до перекуса было невысокой девушке с чуток неаккуратной копной вьющихся тёмно-русых не слишком густых волос. Со светлыми серо-зелёными глазами. И небольшим ртом, который она иной раз оттеняла малиновым по цвету и запаху блеском для губ (вот и сегодня). У неё был внимательный взгляд и огромные ресницы-бабочки.
На ней бирюзовая летняя курточка, чёрные джинсы, подчеркивающие несколько излишнюю худобу ног, серые кеды. У неё в руках фиолетовый блокнот с ручкой. Из кармашка джинсов спереди чуть выступает краешек пропуска на работу. Она идёт вроде и спокойно, но в то же время всё-таки спешит.
А за углом, совсем недалеко от цветочного магазина с пёстрой вывеской, вот уже и пруд, окружённый красновато-коричневыми лавками по всему периметру и барьером непосредственно над водой (высотой где-то до груди девушки среднего роста). К пруду устремлена зелёная аллея, всего-то шагов сорок.
*
Страница блокнота спустя сорок пять минут была исчёркана наполовину заштрихованным то там, то сям текстом и невероятным для листка такого размера количеством стрелок и украшена парочкой мелких узорчиков, дорисованных совсем бездумно.
Ксюша решила, что стих готов, и что оставшиеся пять минут она может посвятить мыслям о своём, личном, а потом придётся проследовать обратно (опаздывать с обеда не рекомендуется).
Этой ночью ей приснился сон, и она очень хотела бы вспомнить его подробно.
Ксюша вспорхнула с лавочки, подошла к барьеру над водой и положила на бортик блокнот, прижав его рукой. Дважды широко моргнула. Прикрыла глаза. Мысли полетели сами, почти без спросу. По светло-серой шероховатой плитке под ногами у Ксюши плясали тёмно-серые тени узловатых корявых стволов, маячивших у неё за спиной. Недавно окрашенные перила бордюра ощущались почти совсем гладкими.
*
Получая по-настоящему гуманитарное образование на филфаке, Ксюша ещё на втором курсе не на шутку увлеклась поэзией. Процесс для неё свёлся к поиску очередной формы и самостоятельному сочинению соответствующих образцов. И всё это было и весело, и просто, и легко, и не особо влияло на что-то в её жизни, пока она не столкнулась со скальдикой. Уникальным поэтическим явлением эпохи викингов. А случилось это год назад. Скаль... дика... «Дикие скалы»? Воистину именно эта ассоциация появилась у Ксюши, когда она впервые узрела этот термин. А потом… Для начала, она узнала, что там не «скаль» в основе, а «скальд».
На тот момент она просмотрела три сезона нашумевшего – и немедленно ставшего чуть ли не культовым – сериала «Викинги». И полагала себя настоящим Экспертом по этим самым викингам. Да-да, с большой буквы. И как-то так вышло, что все Ксюшины познания об истории и не думали в её головушке как-либо противоречить увиденному в этом эпичном кино. Она даже слышала, что кто-то из научных авторитетов сериал одобрил. Кто именно, и было ли это, она точно не знала, но вот вроде бы…
Ксюша надыбала себе тогда кожаные штаны и пыталась сооружать причёски, как у сериальной Лагерты в битвах (правда, при длине и густоте Ксюшиной шевелюры всё это смотрелось не очень, Ксюша это знала, но не сдавалась). Это было не то, чтобы модно, но так она чувствовала себя более интересно и живо (и круто?). Однако «макияж викингов» ей повторить на себе не захотелось, а знакомые и наколки делали, и прочее…
Ксюша восхищалась плотником, построившим целый корабль в одиночку(!). Иногда её всё же что-то удивляло – на грани сознания – например, относительно имён как будто бы реальных исторических персонажей – странно, что кто-то кому-то приходится сыном, отцом или братом. Но она не заостряла своё внимание на этом, её исторические познания были нечёткими, а раз в сериале так показывают…
Обувь у героев довольно странная, жутко похожая на современные кроссовки, но мало ли… Размер кораблей – на таких небольших судёнышках реально ходили в набег через буйные северные моря? А ещё причёски персонажей... Тут побрито, тут лихо закручено... Многое казалось неестественным, но откуда ей-то знать?
Ксюшу искренне ужасало, как спокойно люди убивают друг друга. Судя по эпизодам фильма, получалось, что закон там, в то время был чисто номинальным … ну, как на диком западе. Её ассоциации и представления мешались и путались, а зрелищная картинка всё расставляла по местам. Только не своим. Но она тогда этого не знала.
Ради понимания скальдики она стала вникать в исторические основы мира той эпохи. В её сознании всё пришло в некое неистовое движение. На последнем курсе универа её личную жизнь словно бы лихорадило из-за этого. Она выкинула кожаные штаны. Она не знала, что делать с волосами – хотелось бы отрастить, но не хватало терпения. Она послала куда подальше парня, который предложил ей «тройничок» на первом же свидании. Ксюше даже сама мысль показалась дикой. А он ещё и удивился при том, донельзя искренне. Она поначалу решила, что он пошутил... Три года тот тип за ней ходил по пятам, и вот так всё закончилось. Это случилось ровно две недели назад. Они говорили о стихах и о викингах, и о том самом сериале… Там в первом сезоне как раз было нечто подобное показано, и он отчего-то решил, что неплохо бы и им попробовать...
*
Сны Ксюше снились только в детстве или в подростковом возрасте. А сейчас нет. Или она их не помнила. Однако минувшей ночью она видела удивительно реалистичный сон. И теперь две мысли танцевали в её сознании, выхватывая из воспоминаний-видений образы, звуки, ощущения тела. Почему-то именно эти две мысли.
Мужчина… Некое слово, по смыслу связанное с чем-то страшным, чем то, что погружается в воду, а не должно бы… Его длинные золотистые волосы совершенно не мужской длины. «Волосы у викингов длинные, но ни разу не подбритые ни с боков, ни сзади, ни ещё как. Ухоженные у них волосы… были. И бороды аккуратные». А у того конкретного мужчины, очень живо она его представляет, помнит... у него ещё голос такой… Он говорил ей, что- то особенное, важное... Всё, что он ни скажет, было важно для неё…
Корабль, море, весла…Слышен ли некий «бульк», когда весло двигается в воде? Она знала, что в настоящем прошлом таких, как гребцы на том корабле из её сна, называли викингами… А почему она так думает? Объяснения у неё не было.
*
Ветерок скользнул её собственной прядью ей же по носу. И порхнули дважды её ресницы, чуть окликая Ксюшино сознание, возвращая его сюда, в реальность из воспоминаний зыбкого сна. Ксюша рассеяно подняла руку и погладила свои непокорные волосы чуть выше правого виска.
И тут её свеженький, чистенький с единственным заполненным листком, фиолетовый блокнотик выскользнул из-под руки. И раздался бульк. Или ей только показалось, что бульк раздался такой отчётливый, наверное, он был совсем тихим.
*
– Ксюша, Иван Иваныч зайдёт, и мы его поздравим – ты просто скажешь что-нибудь такое, поэтическое. Просто мы ему уже сказали, что ты хочешь что-то стихотворное изречь в честь его дня рождения.
Алла Сергеевна широко улыбнулась и погладила Ксюшу по руке.
Спустя пятнадцать минут Ксюша, глядя Иван Иванычу в глаза и потирая вспотевшие ладони, ощущала, как по позвоночнику сбегает капелька пота (или это ей только так казалось?). А ещё ей чудилось, что сальные железы у неё надо лбом тоже заработали как-то слишком интенсивно... Ксюша растерялась. Она, конечно же, не запомнила, что написала там, у пруда. И она ведь говорила, что не умеет так, с ходу. Но, видимо, недостаточно внятно.
И Ксюша изрекла, с позволения сказать, экспромт: «Бывает так, летишь ты, скажем, в лужу, и думаешь: «Увы, не повезло!». А над главой меж тем вот пролетает, к примеру, корабельное весло. И, падая, минуешь ты его... Поздравляем вас! И пусть всегда…всё по-настоящему плохое… пролетает мимо!»
И Ксюша широчайшим образом моргнула дважды и остро улыбнулась, омываемая волнами жара и холода, восторга и ужаса. Слова, так или иначе, сказаны. Ура!
*
Ксюша ещё не знает, что завтрашний день, пятница, пройдёт совершенно спокойно, за исключением того, что её стихотворный экспромт про корабельное весло распечатают и приклеят на стену, непосредственно перед входом в кабинет. А в остальном обойдётся без происшествий.
А в субботу она поедет, в соответствии с собственными планами, на реконструкторский фестиваль. Предполагается, что там ей доведётся грести в компании с пятью людьми на лодке с драконьей головой. И ей даже найдётся у кого уточнить, хлюпает ли, булькает или делает ещё что-то весло, когда сталкивается с водой.