2025 год. Москва.
Московский офис «Газпрома».
Поезд Москва-Пекин
Утром 14 апреля в кабинет, где Андрей и трое его коллег обсуждали последние новости с Ближнего Востока, заглянула Тонечка — эффектная секретарша шефа.
— Андрей Семёнович, — обратилась она к Андрею, — звонили от господина Шапошника. Он желает вас видеть. Просил быть к одиннадцати.
У Андрея среди молодых сотрудниц офиса была стойкая репутация неприступного приза, потому что его обходительность и подчёркнутая вежливость никогда не переходили очерченных им самим границ и не выливались в интрижки с сотрудницами. Руководство также не приветствовало излишнюю близость между сотрудниками.
Пожалуй, единственным исключением стало близкое знакомство Андрея с китаянкой — переводчицей из делегации Китайской национальной нефтегазовой корпорации. И то инициатива исходила скорее от китаянки, которой её руководство поручило перевести подготовленный Андреем документ, и поэтому интерес с её стороны был скорее техническим, чем личным.
Холостой тридцатипятилетний мужчина, Андрей был одним из лучших аналитиков компании, весьма ценился руководством. Хорош собой: стройный, тренированный. Бывший спортсмен, который сохранил форму и имел фигуру — одно загляденье. У него была своя квартира в центре Москвы, своя машина — одна из новых моделей японского автопрома, своя дача в «Бекетово Парк» — тщательно охраняемом дачном посёлке для весьма небедных людей.
Ровно в одиннадцать, приветливо поздоровавшись с двумя миловидными секретаршами господина Шапошника — одного из замов господина Миттера, главы «Газпрома», — Андрей вошёл в кабинет того, от кого в немалой степени зависело его будущее.
Ни для кого в компании не было секретом, что Шапошник благоволил Андрею, порой даже покровительствовал, когда подготовленные Андреем аналитические записки в чём-то расходились с мнением руководства компании. Как-то даже пикировался по этому поводу с самим Миттером. К чести Андрея, следует отметить, что он практически никогда не обманывал доверия шефа.
Единственным отступлением между ними в сторону неформальных отношений была игра в шахматы по выходным, когда оба не были заняты рабочими вопросами. Но даже при этом они порой обсуждали какие-то производственные темы, рассчитывая решение производственных вопросов как некую шахматную партию.
Войдя в кабинет уверенной походкой крепко стоящего на ногах человека, Андрей поздоровался. Присаживаться на стул (два десятка которых стояли вокруг стола для совещаний) без приглашения хозяина кабинета не стал: раз не приглашали, не стоит проявлять инициативу. Он знал, что Шапошник, несмотря на внешнюю простоту и демократичность в отношениях с подчинёнными, фамильярности не любил и не прощал.
— Наши китайские партнёры, — по-деловому, в свойственной ему манере, без лишней словесной шелухи, начал Шапошник, — просят прислать к ним аналитиков, чтобы совместными усилиями определиться с перспективами дальнейшего сотрудничества по вопросам поставки нефти в КНР и подготовить проект нового договора между нашими компаниями. Для работы с партнёрами руководство выбрало вас, Андрей Семёнович, и Петра Сергеевича Кузнецова из торгового отдела. Двадцатого числа вас ждут в Пекине. Вопросы?
— Их нет!
— Подготовьте с Кузнецовым наши предложения по проекту нового договора. Завтра ожидаю эти документы у себя на столе!
Далее последовал жест руководителя, разрешающий подчинённому покинуть его кабинет.
Андрей сдержанно поклонился в знак прощания и вышел из кабинета Шапошника. Попрощался с секретаршами. Те проводили Андрея заинтересованными взглядами и начали обсуждать друг с другом ушедшего мужчину.
На выходе из офиса Андрея Семёновича уже ждал Пётр Сергеевич Кузнецов, сотрудник отдела торговли «Газпрома», также занимавшийся аналитикой — то есть изучением ситуации на мировом рынке газа и нефти для рекомендации руководству, в каких конфигурациях и с какими партнёрами стоит развивать бизнес, а в каких лучше не торопиться.
Блондин среднего роста. Тридцать два года. Он неплохо смотрелся в своём костюме от Gucci. Многие из проходивших мимо женщин и девушек заглядывались на Петра Сергеевича, несмотря на его животик.
Андрей Семёнович, который не просто хорошо знал Петра Сергеевича, но даже дружил с ним после двух совместных командировок в Европу, подошёл к Кузнецову.
— Опять вместе, — улыбнулся тот.
— Опять, — подтвердил, широко улыбаясь, Андрей. — Пекин. Отдохнём. Посмотрим местные достопримечательности.
— Если получится, — вздохнул Пётр.
— Проблемы?
— Ещё какие. Ты как, к себе? Идём, провожу. По дороге поговорим.
— Короче, Андрей, — начал Пётр, когда они отошли достаточно далеко от здания центрального офиса, где всё прослушивалось и где их могли слышать сотрудники безопасности «Газпрома», — в последнее время дела у компании неважные. Так, если в 2023 году мы поставили в Европу почти двести миллиардов кубических метров газа, то уже за первые полгода 2024 года — всего шестнадцать с половиной миллиардов. А за январь — апрель этого года — менее шести миллиардов.
— Ни черта себе! — ругнулся Андрей.
— Ты же помнишь, чем закончились переговоры с Китаем по второй трубе для поставки газа в КНР?
— Помню, — вздохнул Андрей, — провалом.
— Теперь ты понимаешь, как много зависит от нас с тобой. Договоримся с китайцами о поставках нефти — компания воспрянет. Провалимся… сам понимаешь.
— Да, тут, похоже, точно будет не до отдыха. Что начальство?
— Требует, чтобы мы не позднее двадцатого были в Пекине. Я уже и билеты на завтра заказал. Выезжаем с Ярославского вокзала в час ночи.
— А почему не самолётом? Это же шесть суток в пути?
— Нет уж. После того как мне брат рассказал, как легко падают на землю самолёты с неудобными пассажирами, я уж лучше поездом. Ты уверен, что конкуренты, узнав о нашей миссии, не подсуетятся, и самолёт, на котором мы будем лететь, не разобьётся, спикировав этак с высоты шести-восьми километров вниз?
— Да, — признал Андрей Семёнович, — действительно, поезд дольше, но надёжнее…
Благо что оба уже прорабатывали вопросы договорной компании с китайцами, и поэтому составление аналитической записки для Шапошника отняло всего каких-то пару часов. Сборы в командировку также не отняли много времени, потому что привычные к особому ритму работы и командировкам приятели держали наготове «тревожные чемоданчики».
***
16-го в полночь Андрей Семёнович Кошкин и Пётр Сергеевич Кузнецов расположились в рассчитанном на двоих СВ купе поезда «Москва — Пекин», разложив свои вещи. Поезд тронулся по расписанию. Андрей и Пётр переоделись в спортивные костюмы, а при появлении проводницы попросили у неё чаю.
Полчаса поговорили о всяких пустяках и общих знакомых, и через час окончательно улеглись спать. Проснулись лишь тогда, когда поезд сделал остановку в Тюмени.
Весь следующий день они отдыхали. Смаковали любимое обоими «Бастардо» и «Хванчкару» (кстати, это предпочтение стало основой установления между ними приятельских отношений) и вели беседы о разном: о женщинах, природе, древнем китайском искусстве, знатоком которого был Пётр. Пётр радовался, что побывает в музеях Пекина, где воочию, а не как раньше — в интернете или книгах — увидит старинные произведения китайских мастеров. Обоим непринуждённое общение нравилось. О работе и мировых проблемах старались не говорить: последние перед поездкой дни на работе были похожи на мозговой штурм, и поэтому приятели, не сговариваясь, старались по максимуму отдохнуть.
Спать в тот день легли рано. Первую половину следующего дня опять отдыхали. Вкусно, под «Гурджаани», позавтракали в вагоне-ресторане во время остановки в Омске. После завтрака играли в шахматы (дорожный набор для таких случаев Андрей всегда возил с собой), отдыхали, вновь беседовали об искусстве Древнего Востока, старательно обходя проблемы политики и бизнеса.
Единственное нарушение негласного моратория произошло во время очередной шахматной партии. Как бы рассуждая вслух, Андрей заметил:
— Интересная историческая справка по Китаю мне попалась во время подготовки аналитического документа для Шапошника. Представляешь, китайцы в общем-то не выиграли за всю свою историю ни одной большой войны. Более того, в результате многочисленных войн с внешними врагами они часто бывали полностью разгромлены и оккупированы противником на много лет. И все эти завоеватели и покорители Китая как один канули в Лету либо абсолютно, либо превратившись в жалкое подобие самих себя на пике могущества — гунны, кидани, чжурчжэни, монголы, маньчжуры… Всех их Китай, не победив на поле брани, много лет медленно и постепенно пережёвывал, ассимилировал и включил в состав своего населения… Мы играем в шахматы от силы полчаса, а они предпочитают го, и их партия длится тысячелетиями… Как-то меня напрягает внутренне такое наше стремительное сближение — словно стая бандерлогов из «Маугли» шаг за шагом приближается к пляшущему Каа…
Ближе к вечеру приятели вновь посетили вагон-ресторан. А утром, примерно в семь часов, когда поезд сделал остановку в Мариинске, в их купе постучали.
— Войдите! — разрешил Пётр.
Дверь отворилась, и в купе вошёл стройный, с военной выправкой мужчина лет семидесяти, в строгом, по протоколу, костюме индивидуального пошива. В руках он держал кожаный портфель известной западной фирмы.
— Ромнин Вадим Харитонович, — представился он, — сотрудник Томского филиала («Сибирское межрегиональное управление охраны», г. Томск).
Андрей покосился на удивлённого Петра, выпрямился в полный рост и представился:
— Кошкин Андрей Семёнович.
— Кузнецов Пётр Сергеевич. Простите за наш непротокольный наряд, — Пётр кивнул на свой спортивный костюм, в который был одет.
— Пустое, господа. Я к вам с поручением от руководства.
— Присаживайтесь, — гостеприимным жестом предложил Андрей.
Ромнин принял предложение, присел рядом с Петром и принялся расстёгивать свой портфель.
— Сегодня на рассвете чартерным рейсом в наш филиал из Москвы доставили несколько документов, которые, по мнению руководства, понадобятся вам на переговорах. Вот эти документы, господа. Если будут какие-то вопросы, спрашивайте. Готов ответить на них, — Ромнин протянул одну папку Андрею, другую — Петру.
Оба посланца в Китай открыли папки и углубились в чтение. Прочитали, молча обменялись папками и вновь углубились в чтение.
Когда знакомство с документами было завершено, началось обсуждение переданного им, в котором принял активное участие Вадим Харитонович. Оказалось, что у Томского филиала были свои предложения по предстоящему договору о поставках лёгких фракций нефти, сопутствующей ряду газовых месторождений Сибири, в Китай.
А Ромнин оказался знатоком газовых и нефтяных дел, профессионалом высшего класса и интересным собеседником, который рассказал Петру и Андрею много интересного о нефтяных и газовых месторождениях Сибири, такого, о чём они даже не слышали ранее.
В итоге разговор затянулся часа на четыре. И лишь поздним вечером, когда все вопросы, с которыми прибыл Ромнин, были решены, Андрей спохватился и спросил Вадима Харитоновича:
— Вы едете с нами в Пекин?
— Нет, господа, — улыбнулся Ромнин. — У меня билет до Красноярска. Моя задача была ознакомить вас с последними решениями руководства.
— Тогда, раз с делами мы покончили, может, пару рюмочек за знакомство? — предложил Андрей.
— Не откажусь! — улыбнулся Ромнин и извлёк из своего портфеля бутылку «Хванчкары» (о предпочтениях собеседников он, по-видимому, был осведомлён).
Пётр и Андрей не ударили в грязь лицом и также достали две бутылки настоящего грузинского вина. Нашлась и закуска. И вскоре за столом завязался оживлённый разговор. Дел «Газпрома» уже не касались, а вот на тему международного положения разговор в купе перетёк сам собой.
В ходе обсуждения ситуации на фронтах СВО, позиции НАТО в этом вопросе, изменениях в государствах Евросоюза и в США, после прихода к власти президента Трампа, Андрей затронул вопрос о росте напряжённости на Ближнем Востоке, что могло сказаться на мировом нефтяном рынке. При этом выразил сожаление, что так бездарно потеряли Сирию и залежи сирийской нефти. Пётр начал доказывать, что это временные трудности, связанные с СВО, что Россия ещё вернётся на Ближний Восток и установит свою гегемонию в том регионе, не в пример СССР, чья политика на Ближнем Востоке виляла как собака хвостом из стороны в сторону, ввиду слабости советской экономики.
Заявление Петра взорвало ранее спокойного и сдержанного в общении Вадима Харитоновича.
— Эх, молодёжь, молодёжь! И ничего вы не знаете! Советский Союз был силой. Мы, граждане СССР, гордились своей страной, гордились, что мы в ней живём, что мы его граждане! А чем можно гордиться сейчас? Тьфу!
После Второй мировой войны и до распада СССР было только две силы в мире: мы – СССР и США. Мир был биполярным. Мы и США были хозяевами всего мира! Имели лучшие экономики мира! Лучшие армии мира! Мы могли жить спокойно, уверенные в своей безопасности. В те дни ни одна собака даже не смела тявкнуть в нашу сторону! Не то, что сегодня, когда нас поливают грязью полные ничтожества в военном и экономическом отношении.
Благодаря нам, после Второй мировой войны, с 1945 по 1991 год в Европе не было масштабных войн. Сорок шесть лет Европа не знала большой войны. Когда ещё такой продолжительный мир был в её истории?
Двухполярный мир. Два центра, которые соперничали между собой – СССР и США. Шло соревнование, кто могущественнее, кто впереди... В мире был порядок. Мы, СССР и США, устанавливали в те дни правила поведения для всего мира. А что сегодня? Хаос. Всемирный бардак. Развал и разложение, как у нас, так и в США. Про Европу уже не говорю. Скатилась на уровень банановых республик. Пинают её все, кому не лень. Отсылают на её территорию все свои отбросы, не желающие работать и ненужные на их родине. Корми их Европа! Вы же никчемные слабаки, не способные за себя постоять!
Китай, Индия, государства ислама, которые при Советском Союзе всегда прислушивались к мнению Москвы и Вашингтона, сегодня плевать на них хотели! Устанавливают свои правила международных отношений. Кровавые, жестокие, с уничтожением множества людей. Дошло до того, что американцев выгнали из их вотчины – Латинской Америки, а Китай установил свой контроль почти над всеми торговыми площадками мира.
А где наши космические программы? При Союзе мы были первыми в космосе! Первая ракета, вышедшая в космос! Первыми достигли Луны! Первый спутник мира, первая космическая орбитальная станция – это были наши, советские достижения! Полёт Юрия Гагарина. Полёт Валентины Терешковой. Мы, граждане СССР, гордились этим! Мы были впереди всего мира! США лишь успевали нас догонять. А что сегодня? Дожили: Индия имеет в космосе больше спутников, чем Россия и США. Это та самая Индия, которая в пятидесятые – семидесятые годы прошлого века не могла самостоятельно, без нашей помощи, построить ни один серьёзный металлургический комплекс. А где знаменитые советские научные школы? Их нет сегодня, они растворились в пространстве. Вместо учёных, двигателей прогресса и технологий, в креслах со званиями сидят чинуши, способные лишь дербанить государственный бюджет. А! — Вадим Харитонович махнул с досады рукой. — О чём говорить!
Помолчал, рассматривая ошарашенных его рассуждениями слушателей, и продолжил:
— В 1918–1921 годах наша советская Красная Армия в разорённой и ограбленной интервентами стране, с голодающим и вымирающим от тифа населением, в стране, в которой было немерено банд, разгромила и выбросила с наших территорий армии 14 государств мира. Среди них войска Англии, Франции, Германии, Японии, США — то есть самых сильных в военном отношении держав тогдашнего мира.
В 1941–1944 годах наша советская Красная Армия остановила агрессию и наголову разгромила Третий рейх, имевший одну из лучших армий мира, и 12 союзных ему государств и народов Европы. На Дальнем Востоке наша армия разнесла в пух и прах Квантунскую армию — лучшую армию Японии — и положила за две недели конец войне на Тихом океане, которую американцы рассчитывали закончить не ранее 1951 года. А что сегодня?
Вадима Харитоновича перекосило от отвращения.
— И так знаете! Эх, парни! Не жили вы при Советском Союзе, не знаете, что такое по-настоящему великая страна, быть гражданином которой считалось честью для всех и наполняло нас, граждан СССР, гордостью за нашу Родину.
— Но нищета, проблемы среднего человека, — робко попытался возразить Пётр, в то время как Андрей, наслушавшийся в своё время воспоминаний отца о Советском Союзе и жизни в нём, помалкивал.
— Какая нищета?! Что за чушь?! Меньше слушайте и читайте всяких современных либеральных агитаторов, чья задача — засорить вам мозги лживым мусором. Могу рассказать вам пример о нищете в СССР.
В 1974 году я, восемнадцатилетний студент Института нефти и газа из простой рабочей семьи среднего достатка, первый раз в своей жизни пригласил девушку-сокурсницу в один из лучших ресторанов Томска. Мы провели в ресторане вечер. Пили шампанское, которое в те дни считалось весьма дорогим вином, танцевали, ели мясные блюда, салаты из сыра и овощей, шоколадный торт. И за всё это я, студент со стипендией в 40 рублей, заплатил всего десять рублей.
— Сколько? — ахнул Пётр, а Андрей присвистнул.
— Ничего себе!
— Мой сосед по комнате в общежитии, — продолжил Вадим Харитонович, — обожал сухое молдавское вино. Оно называлось «Фетяска». Так вот, бутылка этого вина стоила один рубль две копейки.
Слушатели, хорошо знавшие современные цены на алкоголь, только покачивали головой, услышав подобные цифры.
— Если же говорить о зарплатах и ценах, — продолжал Ромнин, — то мой отец, зарабатывая на своём заводе 180 рублей в месяц, за трехкомнатную квартиру, предоставленную государством, платил не более двадцати пяти рублей за коммунальные услуги. Булка хлеба, так называемая «кирпичик», из пшеничной муки стоила шестнадцать копеек, килограмм помидоров в период их созревания и уборки урожая обходился от пяти до десяти копеек. Килограмм огурцов — от десяти до пятнадцати копеек. Хорошая вареная колбаса, изготовленная из настоящего мяса, а не из сои, как сейчас, стоила один рубль двадцать копеек за килограмм, и так далее. Нет смысла продолжать. Причём дело в том, что отношение средней заработной платы в СССР к средней зарплате современных россиян, включая доходы олигархов, которых не существовало в Советском Союзе, составляет примерно 1 к 510. То есть нынешняя средняя заработная плата превышает зарплату советских времен в 510 раз, однако большинство продуктов питания подорожало в 2000 раз по сравнению с периодом существования Советского Союза. И это несмотря на то, что при Союзе мы употребляли исключительно натуральные продукты, а сейчас порой бывает страшно покупать еду. Кто знает, содержится ли в продуктах настоящее мясо или одна соя, присутствуют ли в сыре настоящие молочные компоненты или продукт изготовлен целиком из химикатов. А на упаковке и ценнике можно написать абсолютно всё что угодно. Вот так-то, ребята...
— Вам советую меньше доверять пустословам из телевизора, которые за плату поливают грязью СССР, пользуясь деньгами тех, кто смертельно боится возвращения времён и порядка Советского Союза из-за опасения лишиться украденных капиталов и возможности безнаказанного грабежа сегодняшней России. Всё верно, ребята! По-моему, Красноярск. Здесь моя остановка.
Вадим Харитонович поспешно собрал свои вещи, крепко пожал растерянным от его эмоционального выступления Андрею и Петру руки и напоследок добавил:
— Желаю вам успехов, господа, на переговорах. Простите меня, если мои высказывания показались вам неприятными. Меня давно возмущает эта ситуация! Пусть удача сопутствует вам на переговорах и в жизни!
И вышел из купе.
— И вам успеха! — дружно откликнулись Пётр и Андрей, провожая Ромнина взглядами и посмотрев друг на друга.
— Знаешь, — произнес Андрей, — я немного слышал от отца о жизни в Советском Союзе и о значимости страны в мировом масштабе, но особо не доверял его рассказам. Оказалось, он говорил мне чистую правду, хотя многое я попросту не осознавал.
— Видимо, нам основательно промыли мозги, — согласился Пётр. — Я понимаю зачем. Некоторым людям сильная и процветающая Россия совершенно невыгодна. Да и биполярный мир, где одной из держав снова станет Россия, пугает их гораздо сильнее.
— Не просто Россия, а союз дружеских народов, объединённых веками дружбы, которые столетия жили бок о бок. И если сегодня народы вновь сплотятся, они смогут восстановить нашу промышленность, военное могущество, наше влияние и значимость в мире, — подчеркнул Андрей.
— Как жалко, что произошло разрушение Советского Союза. Представляете, какими бы мы стали сейчас, имея современное состояние США и Европы, если бы сохранился СССР и Варшавский договор! — вздохнул Пётр.
— Ох, как хотелось бы вернуться назад. Возможно, попытались бы что-нибудь исправить и предотвратить распад Союза! — выразил желание Андрей.
— Увы, невозможно, — возразил Пётр. — Прошлое нельзя вернуть. Невозможно остановить развалившуюся страну, если она уже разрушена.
— И всё-таки, — задумчиво повторил Андрей, — если бы вернуть время и сохранить Союз.
— Пустые мечтания! — вновь возразил Пётр. — Пойдём-ка пообедаем, а то мы за разговорами совсем забыли покушать.
От автора:
Ваши лайки, подписки и добавления в библиотеку — вот настоящее топливо, которое помогает писать дальше.