Утро начинается не с кофе. Марк давно отвык от него, перестал нравиться вкус и совсем пропало чувство бодрости. Как ему объяснил знакомый по юношеским травмам врач, кофе и не должно бодрить, оно само по себе не несет ни капли энергии, все его действие заключается в высвобождении резервов организма, поэтому человек может немного физически воспрянуть. Немаловажным условием считается и вера в силу напитка, эффект плацебо. Марк считал себя крайне трезвомыслящим, поэтому применять к себе плацебо отказался. Вместе с кофе.
Крепкий, почти черный чай, бутерброды из чего попало, банан. Если по графику тренировка, то в чай сыпался сахар. Пробегать почти ежедневные пять километров так было легче, о вредности Марк не думал, цель всегда оправдывает средства, уяснил с детства, маленькими замерзшими кулачками пробивая путь к вершине слепленной во дворе трактором ледяной горы, пряча сопли и слезы от тумаков старшаков в рукав потертой куртки. На вершине рождался свет уважения к маленькому, щуплому недорослю, у которого не было друзей среди сверстников. Ему приходилось залезать в компании тех, кто на два или три года старше, и там доказывать свое право смотреть им в глаза, отношения с погодками не сложилось по непонятным причинам, они казались ему недоразвитыми, скупыми на мысли, их интересы крутились вокруг солдатиков, машинок, мультфильмов, а Марка возбуждал реальный мир, мир людей.
Ноутбук, засыпанный крошками и обляпанный разноцветными пятнами всех существующих или существовавших на кухне жидкостей, мерцал спокойным светом всезнания. Марк часто думал, что ноутбук является самым совершенным охлаждающим устройством в мире, по крайней мере, чай рядом незаметно остывал до комнатной температуры – не успеешь глазом моргнуть. Быстрый просмотр новостей по вкладкам, криминал, криминал, криминал, политика, политика, политика, треш, треш, треш, чьи-то малознакомые сиськи от безработных хакеров, сливших их в сеть из облака какой-то новой селебрити, каждый день одно и то же, повестка отличается только градусом или локацией, люди совсем зациклились на телодвижениях, производящих дополнительный трафик, не генерируя остального контента. Все это происходит непроизвольно, на уровне подсознания, теперь даже маньяк выходит на охоту за жертвой так, чтобы обязательно потом прочитать про себя, смакуя сотни возмущенных лайков и перепостов.
Немного свежести осталось в социальных сетях. Совсем немного, но этого хватало, чтобы утром глотнуть более или менее свежего информационного воздуха. Если грамотно выстроить ленту новостей, то можно даже получить некоторое удовольствие. Но и здесь контент ограничен, все пережевывают все ту же повестку дня, совсем не остается времени на личные фотографии и простой, светлый постинг от первого лица.
Холодный чай пьется большими глотками, кружка ставится в раковину под струйку из прохудившегося крана. Сама помоется, технологии делаются лентяями, Марк где-то прочитал об этом и взял за правило, не всегда действуя конструктивно. Кружка мылась, значит, это работает. Запустить специальные дырявые краны? Стартап! Краны для тех, кто может позволить себе не заглядывать в квитанции за квартплату. Марк не мог, поэтому все-таки встал, затянул как можно туже кран и вызвал сантехника.
Пикнуло оповещение, и в левом углу монитора открылось диалоговое окошко мессенджера с ласковым и теплым «Привет, мой хороший!» Галя наверняка сидит с восьми утра и ждет, когда против его имени появится зеленый огонек, говорящий, что сейчас Марк онлайн. Такая прилипчивая, что мурашки по коже и улыбка. «Привет, моя принцесса!» – моментально прочитано, и на Марка вывалилась целая куча смайликов с поцелуями разных форматов. Познакомились в торговом центре, она ехала на пять ступенек выше на эскалаторе, он пялился на бедро, открывшееся под свободной юбкой. Она заметила и сказала, что ударит его по бесстыжему лицу. Он покраснел, смутился и пробормотал: «Хорошо». «Что – хорошо? Хорошо, что я тебя ударю? Ты хочешь, чтобы я тебя ударила? Отвечай!» Марк, как в детстве, поднял глаза и посмотрел на нее.
Под рукой ответный набор смайлов, скрепленный в конце романтичной гифкой с обнимающимися котиками. Сейчас она увидит все это и отправит ему свое улыбающееся личико – вот так начинается каждый день, куда уж тут кофе. Вырастали крылья, да, серьезно, Марку казалось, что если резко встать, то он ударится о потолок, в ногах и в груди – пружины, ждущие момента, когда можно распрямиться.
– Допил чай?
– Да, сейчас в душ. А ты?
– Я давно на работе, милый. Ты же знаешь)
– Ну а чай-то допила?)
– Уже дважды)
– Загляну к тебе в обед, мне по пути надо в центр, перекусим где-нибудь вкусненького?
– Нет, давай сегодня без шаурмы, а поедим нормальной здоровой пищи. Как насчет Мака?)
– Ты просто золото, милая!) Давай, буду примерно в половине первого.
Новая волна смайлов захватила буферы с обеих сторон, и Марк, хлопнув крышкой ноута, попрыгал в ванную, на ходу стягивая футболку и домашние шорты, сделанные из старых джинсов. Впрочем, шорты для улицы тоже были сделаны из бывших в употреблении брюк; Марк не понимал, как вообще можно покупать шорты, если есть старые штаны.
Трамвай катил по усаженной вразнобой тополями улочке, пугая прохожих грохотом проложенных в прошлом году бодро разрекламированных мэрией «бесшумных» рельсов. Тополя приготовились засыпать летним снегом асфальт и кусты, детвора приготовила зажигалки и спички для захватывающей борьбы с этим снегом, еще неделя – и начнется. Марк нередко тоже, пока никто не видит, поджигал мохнатые лужицы, наблюдая, как огонь мчится, разрастаясь во все стороны, туда, где еще есть ему пища. За четыре остановки до нужной ему вышло две трети вагона, появились пустые места. Марк уселся, достал телефон.
– Я подъезжаю, одевайся, вдруг ты совсем раздета)
– Я готова, ты меня не подловишь)
– Выходи минут через пятнадцать к перекрестку. Прогуляемся пешком. Ладно?
– Хорошо. Только быстрым шагом, мне надо отчет успеть сегодня сдать. Иначе придется выйти в выходные, а их я хочу провести под твоим волосатым крылышком)
– Ничего оно не волосатое! Ладно, пробежимся, но взамен ты будешь лежать не только под крылышком, но и значительно ниже!
– Хех!) Не знаю. Спрошу у мамы, можно ли так делать. Или лучше у папы…
– Спроси, спроси, они люди мудрые, ответят правильно! Все, я уже почти вылезаю из трамвая.
– Я на месте, стою, на меня тут засматривается один парень, подмигивает. Такой симпатичный, не знаю, смогу ли устоять…
– Сейчас я этому парню подмигивающий глаз-то откручу.
– Не надо. Он ему еще пригодится, когда в школу пойдет. Ну где ты, а?
– Я убью тебя, гадкая девчонка!
Марк засунул телефон в карман, выскочил из задней двери, пробежал на красный свет и подкрался к Гале сзади. Понюхал роскошные соломенные волосы и ткнулся носом в шею. Галя закричала «Полиция!», рванулась вбок, резко остановилась, обернулась и громко засмеялась, глядя на ошарашенного Марка, пытающегося вернуть на место нижнюю челюсть.
Бигмак и двенадцать наггетсов в качестве компенсации морального вреда разрядили гнетущую ситуацию, когда одна пошутила, а второй не оценил потуги комедийного таланта. Еда, вкусная еда обладает потрясающим седативным действием, как марихуана, хочется спокойно, вальяжно разлечься на диванчике, блаженно улыбаясь, и вслушиваться в любимый голосок, щебечущий о произошедшем за день, о планах, о нем, о них.
Галя была настоящим галчонком, говорила не переставая, фантастически не замечая проглатываемые куски, Марк успевал только поддакивать или отрицательно мотать головой, стараясь попасть если не в тему разговора, то хотя бы в такт. И старался не заснуть, тяжелый желудок тянул в пучину забвения, булькая хозяину, что не мешало бы немного подремать для улучшения процесса переваривания пищи. «Ты что, спишь?!» – щипок и укус за губу.
В трамвае Марк опять достал телефон, ткнул в иконку мессенджера. «Спасибо за обед, соня!» И легкая дрожь от слов выше – «Я люблю тебя, сладкая девчонка!»… Дремоту вышибло из Марка чем-то тяжелым, ощущения такие же, как на первом курсе, когда, пытаясь понравиться девчонкам, Марк раскачался на турнике и попытался сделать сальто, не учел инерцию тела и грохнулся плашмя на спину. Марк четко помнил, что написал: «Я убью тебя, гадкая девчонка!», и разум подсказывал, что автокорректор не способен на подобные чудачества, простые слова в словаре не исправлялись.
Посидев в тишине, нарушаемой лязгом металла и противным голосом кондукторши, выучившей в школе всего одно предложение: «Все обилечены?», Марк написал – «Галя, ты коза». Отправилось, и отправилось правильно. Вышел из мессенджера и зашел опять. В окошке диалога синело: «Галя, ты роза». Марк выключил телефон и уперся лбом в горячее стекло.
На диван лег не раздеваясь, положил на живот ноутбук и зашел в Facebook. Два часа потребовалось, чтобы выяснить следующее – комментарии изменялись по-разному, в зависимости от адресата. Если в разговоре с Галей оскорбления и колкости сглаживались до розовых слюней, то в переписке с Родиком слово «блин» менялось на «блять», а «мороз» на «мразь». Попробовал написать Георгу Алексеевичу абсолютную чушь, так мессенджер вместо этого чуть кандидатскую не создал.
Все это было не похоже на стандартные операции программы, призванной помогать безграмотным и тем, кого Бог обделил интеллектом. Нужно создать такой сложный процесс, который будет индивидуально подбирать коррекцию для сотен миллионов людей, учитывая опыт общения и характер межличностных отношений. Пугала безальтернативность исправлений, Марк пытался отредактировать некоторые, но результат всегда был такой, какой нужен. Нужен ему, но не сейчас, следовательно, нужен мессенджеру. Плюсов, впрочем, было намного больше. Во-первых, при ошибке в имени мессенджер вставлял правильное – больше не будет ссор между любовниками. Во-вторых, можно что угодно писать пьяным, злым – мессенджер выстраивал речь в обычной стилистике. В-третьих, мессенджер, как оказалось, обладал более богатым словарным запасом, чем Марк, что несколько украсило лексикон, используемый им в сети, – может быть, за человека начнут принимать.