Губы Дмитрия опустились вдоль шеи девушки. Баратов чувствовал, как трепещет гибкое тело в его руках, когда он чуть прикусывает нежную кожу, пропитанную ароматом жасмина. Как сладко подается навстречу и как разочарованно стонет, когда он всего лишь расстёгивает крючки, не притрагиваясь к спине.
Елена осторожно обняла Баратова за поясницу и, прижавшись к нему, потёрлась о бёдра. И Дима ничуть не сомневался, что они оба хотят продолжения, когда стягивал с плеч Елены бретельки платья. Баратов опустился на колени, чтобы покрыть поцелуями напряжённо трепещущий под его прикосновениями живот. Прижался щекой, наслаждаясь едва заметным ароматом женского тела, и принялся освобождать Елену от белья. Крепкие и упругие бёдра девушки оказались в его широких ладонях, и Елена протяжно застонала, когда Дима поцеловал нежную кожу на внутренней стороне бедра. Баратов привстал, прослеживая губами путь от маленького пупка к самому горлу, опустил ладонь на затылок Елены и потянул её за волосы, заставляя запрокинуть голову. Припал к уязвимой впадинке между ключиц и внимательно изучил языком то место, где, как ему казалось, трепетала сама жизнь Елены. Затем подтолкнул девушку к постели и проследил, как грациозно опускается поперёк кровати хрупкое тело. Елена послушно рухнула на кровать и позволила снять с себя остатки белья. Баратов отстранился и сам стал раздеваться. Жаждущий восхищённый взгляд светло-серых глаз, устремлённый на него, обжигал и притягивал, заставляя спешить.
Елена с таким же наслаждением скользила взглядом по выпуклым сухим узлам мышц. Сила Баратова не была искусственной, приобретённой в спортзалах и на тренировках, она шла изнутри и присутствовала в этом человеке всегда.
– Перевернись, – шепнул Баратов, и сам тут же склонился над ней, проследил пальцами дорожку позвонков, убегающую в восхитительную ложбинку между двумя округлыми ягодицами. Дима запечатлел поцелуй на самом верхнем, чуть выпуклом позвонке, и скользнул рукой в эту ложбинку, сходя с ума от её напряжённого жара.
Елена ахнула и сжала бёдра.
Баратов убрал руку, прошёлся пальцами по пояснице и снова поцеловал выступающий позвонок. Огладил ягодицу и чуть стиснул. Она оказалась напряжённо поджатой, и прикосновение не принесло ни капли удовольствия.
Дима чуть приподнялся и нахмурил брови.
– Краевская? – спросил он в некотором недоумении. Ещё минуту назад Дима не сомневался, что Елена будет согласна на всё, и неожиданный финт неприятно остудил его возбуждение.
Елена не отвечала, но Баратов заметил, как сжимают пальцы девушки шёлковое покрывало, пуская по глади ткани глубокие складки.
– Краевская, отзовитесь, – повторил Баратов недовольно и переместил ладонь на её плечо. Тело Елены тут же сотрясла дрожь.
Баратов крепче ухватился за плечо и резко перевернул её, не давая времени спрятать чувства под привычную маску отстранённости.
Губа Елены была закушена. Под ресницами поблёскивала влага.
– Елена? – это лицо, ставшее совсем прозрачным и словно бы истончившееся всего за пару минут, лишило Диму всякого самообладания. Пальцы всё ещё ощущали изгибы горячего тела, плавящегося в руках, но вместо страстной и отзывчивой любовницы перед Баратовым лежала сейчас заплаканная девчонка, дрожащая и испуганная, как кролик.
– Продолжайте… Всё… Хорошо… – Елена смотрела сквозь него, и Баратову показалось, что Краевская прилагает невероятные усилия, чтобы не броситься прочь.
Баратов перекатился на кровати, облокотившись на стену, и потянул абсолютно покорное тело на себя, устраивая на груди. Елену всё ещё сотрясали беззвучные рыдания, которые она никак не могла спрятать за своей ледяной маской. Лишённая защиты одежды она вдруг ощутила себя абсолютно уязвимой, но ещё минуту назад ей хотелось этой уязвимости, хотелось отдаться во власть Баратова целиком и до конца. Она хотела этого и сейчас, и потому, почти не скрываясь, льнула к большому горячему телу, пытаясь насытиться его силой. Прошлое всполохом пронзило её на миг, но этого мгновения хватило, чтобы волшебство ночи исчезло, рассеялось, изорванное жестокой реальностью.
– Тебе настолько неприятно? – Дима кривил душой, задавая этот вопрос, потому что тело девушки говорило абсолютно откровенно. Он мог лишь предположить, что напугал её своим напором в последний момент, но Дима слабо представлял, что сделал такого, что могло напугать Елену до слёз. Сейчас он просто хотел успеть выудить Краевскую из раковины, в которую та уже начинала понемногу возвращаться.
Елена закусила губу. Выждала какое-то время и покачала головой. Она почти совладала с собой и слабо дёрнулась, пытаясь отстраниться, но Баратов не пустил.
– Простите. Я помню, что должна, просто не смогла. Вам не стоило обращать на это внимания.
В глаза Баратову Елена не смотрела.
– Не надо, – Дима притянул Елену ещё ближе и поудобнее уложил на груди, не давая, тем не менее, ни малейшего шанса вывернуться из объятий.
Баратов размышлял. Елена желала его. В этом не было сомнений. И хотя Дима мог взять своё прямо сейчас, ему абсолютно не хотелось видеть в постели это холодное, зажатое существо. Он хотел ту Елену, которая стояла на балконе в свете луны, изысканную и гордую.
Баратов снова вгляделся в лежавшее у него на плече лицо. Елена уже целиком справилась с собой, и теперь даже рука её на груди Дмитрия не цеплялась за него, а лежала изящно, лишь слегка соприкасаясь пальцами с кожей.
– Ты же это не специально?
Елена вскинулась, с новой силой попытавшись вырваться, и Баратов без слов понял – нет, Елена не пыталась испортить ему удовольствие. Сама мысль об этом задевала её гордость.
– Лена, успокойся, – попросил Баратов тихо.
– Я спокойна, – голос Елены звенел льдом.
– И не говори со мной в таком тоне.
Елена бросила на него испуганный взгляд, словно её только что застали за чем-то запрещённым.
– Простите, господин Баратов. Мы можем продолжить, я не буду мешать.
Баратов поморщился, но решил, что с этой чрезмерной вежливостью сможет разобраться и потом.
– Я не собираюсь тебя насиловать.
Елена дёрнулась, как от удара. Это движение не ускользнуло от внимания Димы, но он пока что мог лишь догадываться о том, что оно значит. Сама мысль, что кто-то мог прикоснуться к этому телу, изломать его… Была ирреальной.
Дима аккуратно отодвинул в сторону волосы Елены и осторожно поцеловал белокурый висок.
– Я могу позволить себе немного подождать. Но тебе лучше смириться с тем, что ты принадлежишь мне.
– На три года, – ответила Елена машинально, потому что эта мысль уже посещала её.
Баратов промолчал.
***
Елена проснулась со странным чувством и не сразу поняла, что именно происходит. Ей хотелось кофе. Хотелось выпить горячего и бодрящего напитка, зажмуриться и насладиться его горьковатым послевкусием. Она попыталась припомнить, где находится и что должна сделать сегодня, как делала это всегда – обычно она просыпалась настолько разбитой, что не сразу узнавала собственную спальню.
Едва обрывки воспоминаний о прошедшей ночи всплыли в голове, как Елена резко села, оглядела помещение, в котором оказалась. Спальня была пуста. Её платье, заметно помятое и неуместное с утра, висело на стуле. Баратова не было.
Елена закрыла глаза и застонала. Вечером ей простили вольность. Простили… Глупость. Истерику. Она сама не знала, как могла так расклеиться, тем более на глазах у этого абсолютно чужого мужчины. Мужчины, которому нужно было лишь развлечение на несколько ночей.
Баратов простил её однажды, но Елена и думать не хотела, что произойдёт в следующий раз.
Елена прикрыла глаза, вспомнив, как медленно засыпала в кругу сильных рук, не отдавая себе отчёта в том, что изо всех сил прижимается щекой к груди Баратова, и застонала ещё раз.
– Краевская? – дверь открылась. Баратов стоял на пороге во всей красе. В отличие от помощницы он не забыл взять с собой утренний костюм.
– Господин Баратов… – сохранить самообладание, сидя в чужой постели обнаженной, оказалось неимоверно трудно. Одеяло сползло, и пальцы Елены дрогнули – девушка не знала, что будет менее позорным, сидеть так или подтянуть его хотя бы до пояса. К тому же она не сомневалась, что Баратов не преминёт оценить всё то, что открыло предавшее её постельное бельё – узкие бёдра, обтянутые абсолютно гладкой кожей без единой родинки, и маленькую тугую грудь.
Баратов скользнул глазами по обнажённому телу, но на самое сокровенное пялился не так уж долго. С едва заметным сожалением перевёл взгляд выше и как-то ласково, но без привычной жажды, скользнул по нежным округлостям груди и тонким плечам.
– Одевайтесь. Через двадцать минут нам надо быть в аэропорту. Я уже думал, мне придётся нести вас на руках.
Елена вспыхнула и торопливо потянулась к платью. Рука её замерла, переводя взгляд с одежды на Баратова.
– Мне что, выйти? – Баратов усмехнулся, демонстрируя, что делать этого не собирается ни под каким видом.
– Дело не в этом, – сказала Елена спокойно и прокашлялась. – Хотя и это было бы вполне уместно. Просто… Могу я пройти через чёрный ход?
Баратов поднял брови.
– У меня всего одно платье, господин Баратов. Как вы верно заметили, я не могу…
– Потрясающе. Пока что от вас больше проблем, чем пользы, госпожа Краевская. Надеюсь, когда мы вернёмся в Москву, вы всерьёз подойдёте к тому, чтобы обеспечить себя всем необходимым.
Елена промолчала. Баратов постоял ещё несколько секунд и, видимо, сжалившись, бросил:
– Жду вас в машине через пять минут.
С этими словами он исчез в дверях, а Елена глубоко вдохнула воздух, ещё пахнущий ночными цветами, и потянулась.
Третье её открытие за утро состояло в том, что ей было интересно узнать, что готовит ей этот день.