Середина зимы, середина второго десятилетия 21 века, плохо отапливаемая, как и все учреждения такого типа, железнодорожная станция, где-то в середине Подмосковья, то есть, на границе, так называемых, ближнего и дальнего. В зале ожидания пассажиры ждут свои электрички, кто на Москву, кто в противоположную сторону. В основном на электричках, как и в метро солидная публика не ездит, потому и здесь в основном собрался простой малоимущий и властьнепредержащий народ. Хоть особой толкотни и не наблюдалось, но людей в зале собралось немало: сидячие места заняты все и примерно еще столько же стояли, или прогуливались по периметру от билетных касс до станционного буфета. Казалось, тем кому досталось сидеть должны быть довольны, что имеют возможность передохнуть, а не стоять стоймя возле своих вещей. Так оно и обстояло. Более того, если кто-то по приходу очередной электрички освобождал сидячие места, оные незамедлительно занимались ближайшими «стоячими» пассажирами.
Но почему-то на этих счастливцев, сумевших занять сидячие места с недоумением и даже ужасом смотрел, расположившийся возле стены и опиравшийся на неё, узбек-гастарбайтер. Неопределенного возраста, что-то от тридцати до сорока пяти, он как и большинство прочих пассажиров смотрелся весьма непрезентабельно, а одет был еще хуже, беднее, в неряшливую кем-то видимо выброшенную линялую шапку-ушанку, расползающуюся по швам ватную фуфайку, и явно плохо греющие ноги резиновые сапоги. По его лицу и позе, чувствовалось, что он очень сильно устал и ждет – не дождется свою электричку, чтобы хотя бы там, если повезет, занять сидячее место и, наконец, отдохнуть, а то и вздремнуть, если ехать далеко. Он, видимо, оказался из тех гастеров, кто в отличие от большинства своих земляков на зиму не поехали на родину, а оставались тут трудиться круглый год. Тем не менее, здесь, в зале ожидания, он даже не делал попыток занять освобождающиеся места на скамейке, более того, как уже упоминалось все эти «сидящие» вызывали у него недоумение и даже ужас.
Кроме узбека в зале находились и еще несколько так называемых нерусских людей. То были азербайджанцы рыночной внешности, которые тоже куда-то ехали по своим делам. Они тоже ожидали свою электричку на ногах и даже не пытались присесть. Но при этом на «сидящих» русских они смотрели совсем по-иному. Ни удивления, ни даже подобия ужаса или жалости в их глазах не наблюдалось. Они смотрели на это как на само-собой разумеющееся, и только глубокий знаток кавказской ментальности мог прочитать в их равнодушных взглядах определенный подтекст: что возьмешь с глупой нации? Примерно так же они скользили взглядами и по узбеку, но здесь причина их презрения в первую очередь вызывал бедный «прикид» гастера, а также то что, по всему он зарабатывает свой скудный хлеб слишком тяжело, не то что они, и усилий прикладывают меньше и имеют куда больше.
Почему же все-таки, ни узбек, ни азербайджанцы не садились, более того всем своим видом показывали: сидеть здесь нельзя!? Да потому, что скамейки на всех станциях РЖД в Подмосковье сделали, так называемые, антивандальные. Сварили каркас из толстых стальных труб, а места для сиденья и спинки из толстых листов дырчатого железа. Действительно, такая мощная и тяжеловесная конструкция хулиганам-вандалам явно не по зубам, её разве что автогеном взять можно. И ворам такие скамейки куда-нибудь унести, тоже надорвешься. Да и зачем, поставить такую железную скамейку где-нибудь в доме или на огороде – на смех поднимут. Тем не менее, внешне эти скамейки смотрелись достаточно эстетично. Видимо, над их «дизайном» потрудились профессионалы, не лишенные художественного вкуса. К тому же выкрашенные в бело-матовый цвет, они достаточно органично вписывались в блеклый интерьер станционного зала ожидания.