Мы переехали в новенькую однокомнатную квартиру, в ней так чудесно пахло новизной и, вообще, казалось, что всё сейчас будет по-новому. Всё-всё будет замечательно. Я возвращаюсь из школы. Микрорайон новый, кругом горы строительного мусора, но это не уменьшает моего приподнятого настроения – всё будет по-новому, всё будет замечательно. Мне уже 15, я в жизни никому не признаюсь, что мне хочется дружить с парнем, ему должно быть 17, рост выше среднего, светловолосый и сероглазый. Я ясно вижу его перед собой. Знаю он где-то здесь, совсем рядом, но как же его найти. Где встретить?
Мне пятнадцать лет, я придирчиво рассматриваю себя в зеркало, по-моему, ничего: хорошенькая фигурка, стройные ножки. Мой небольшой рост – 1,55 м мне нравится, я чувствую себя Дюймовочкой. Девчонки из класса пристают ко мне: «Сходи в поликлинику, пусть тебе выпишут какие-нибудь витамины, может, подрастёшь». Дался же им мой рост. Меня вполне устраивает. И вообще, я сама себе очень даже нравлюсь. Но, почему, почему, кроме меня самой, никто не видит моей привлекательности?
– 9 «В», в следующую субботу намечается новогодняя дискотека, она будет проводиться в спортзале с 5 до 11 вечера, приглашаются 9-11 классы, – официально объявила нам наша классная – Виктория Владимировна.
На перемене все стали собираться кучками и обсуждать предстоящую вечеринку.
– Валь, ты в чем пойдешь? – спросила я у своей подружки Вали Елизаровой.
– У меня такой бирюзовый сарафанчик из искусственной кожи, с водолазкой будет классно смотреться, – ответила она, – а ты в чём?
– Мне совершенно нечего надеть, – я театрально закатила глаза.
На самом деле, мне недавно сшили на заказ шикарное платье, и такого уж точно ни у кого не будет. Я буду самая потрясающая на этой дискотеке. Это точно, сто процентов.
– Ирина, ты идёшь на дискотеку? – Спросил меня Андрей Морозов, – самый популярный парень в нашем классе.
Андрей нас всех постарше, ему осенью будет уже семнадцать. Не знаю почему, но он пошёл в школу позже, чем обычно, или он болел, или у него родители военнослужащие, точно не известно. Все девчонки из нашего класса, и не только из нашего, влюблены в него, ну, или почти все. Кто-то честно признаётся в этом, кто-то тайно влюблен, кому-то он просто нравится, я отношусь к последним. Слишком уж многим он нравится, что бы еще, и я в этом призналась.
– Ты идешь, значит, и я иду, – кокетливо прощебетала я.
Мое сердце громко ухнуло и упало куда-то вниз. Оно жило своей жизнью и знало всё про меня лучше, чем я сама. В голове хаотично запульсировало – я ему нравлюсь, или он это просто так сказал? Нет, точно нравлюсь, когда он это говорил, то так на меня посмотрел…
Да, Андрей – красивый парень, волосы черные, коротко подстриженные, глаза огромные карие, почему-то выражение его глаз как у маленького обиженного мальчика. Огромные печально-обиженные глаза, когда он моргает, кажется, что меня обдувает ветром, происходящим от хлопанья его ресниц. Такие глаза и занимается боксом, как-то не увязывается. Я точно ему нравлюсь! Прозвенел звонок, машинально, на ватных ногах, сажусь за парту, с трудом понимая происходящие вокруг события. Я сижу на среднем ряду, на второй парте, а он на первом ряду у двери, на первой парте. Изо всех сил стараюсь не смотреть в его сторону. Абсолютно точно, он В МЕНЯ влюблен!
– Да что с тобой, Рыжова, ты словно окаменела? Бледная, как мел, взгляд блуждает, тебе плохо?
– Нет, мне хорошо, мне очень даже хорошо, – я еле-еле вернулась в действительность, оказывается, идет урок Русского и ко мне обращается наша русичка – Татьяна Васильевна.
От громового хохота наших ребят я пришла в себя уже окончательно.
– Ну, иди тогда к доске, Рыжова!
Вот это, совершенно, не входило в мои планы. Мне некогда было вчера учить уроки, я срочно дочитывала детектив, мне дали его ненадолго почитать. К тому же, меня спрашивали два дня назад, и я получила твёрдую тройку. Как стыдно! Какой позор! Я чувствую, как начинают полыхать уши. Не знаю, вообще, ничего, даже примерно. В голове идеальная чистота, абсолютно, не замутненная хотя бы малейшими крупицами информации. Абсолютный ноль! Скашиваю глаза в сторону Морозова, он смотрит совсем в другую сторону. Интересно, куда? Не успеваю понять, куда он смотрит. Снова начала донимать Татьяна. Странная она какая-то, уже окончила институт, солидная тётя, а одевается как будто молодая девушка: джинсики, курточки, каблучищи. Послышались вялые подсказки от ребят.
– Ты будешь отвечать или нет? Последний раз тебя спрашиваю, Рыжова.
Какая у меня всё-таки противная фамилия – Рыжова. Вон у Таньки, какая красивая – Озерова. Везёт! Быстрее сказать, что ничего не знаю и конец позору.
– Я не знаю, Татьяна Васильевна, – робко шепчу я себе под нос.
– Садись, два, – металлическим голосом отчеканила русичка.
Наконец-то закончились мои мучения.
– Рыжова, Рыжова, – на перемене Андрей Тушаков взывал ко мне.
Я отзываюсь на фамилию только тогда, когда ко мне обращаются учителя. Если ко мне обращаются по фамилии парни – я не отвечаю. У меня редкой красоты имя, спасибо маме, что бы я откликалась на фамилию.
– Рыжова – тупая, тупорылая двоечница, – не унимался Тушаков.
– Сам такой, – я-то знаю, что я не тупая, просто мне некогда учить уроки, много интересных книг, а я обожаю читать книги. Слезы закипели у меня на глазах. «Только бы не разреветься, только бы не разреветься», – заклинала я про себя, ну, и, конечно же, слезы хлынули градом из моих глаз. Я пулей выскочила из класса, чтобы никто не увидел моих слез.
– Больше не пойду в эту школу, – я твердо объявила маме свое решение. Перейду в другую школу, мало их что-ли в нашем районе. Такой позор мне не перенести, на весь класс обозвали меня тупорылой. Это просто невозможно, пойти завтра снова в этот ужасный класс.
– Я тебе не пойду, – мама, конечно, не смогла понять моих душевных метаний. Завтра, как миленькая – «сумку в зубы» и на уроки.
Что же делать, я человек подневольный, на следующее утро – «сумку в зубы» и, как миленькая, с тяжелым сердцем, пошла в школу.
– Луч света в темном царстве, – заунывным голосом затянул Сашка Старовой, увидев меня.
Все в классе одобрительно загудели. Опять начинается, кончится это когда-нибудь или нет? Так и будут надо мной издеваться, то один, то другой? Надоело уже.
– Сашка, ну ты что к ней прикопался, я «затылком увидела» Андрея Морозова, ещё говорят, что у человека на затылке глаз нет – есть. Я чётко увидела выражение его грустно-печально-обиженных глаз. Сердце опять громыхнуло и забилось часто-часто. Старовой сразу сник, все наши парни из класса побаивались Морозова – он боксёр, влепить может хорошо.
– Ну, так ты идешь на дискач или нет? – Этот вопрос Андрей задал с таким значением, что моё сердце опять громко забухало: бух-бух-бух. Я опасалась, что весь класс услышит, как грохочет моё сердце.
– Конечно, – я взяла себя «в руки», – а ты?
– Да. Иду, – просто ответил Андрей и отошел в сторону. Только сейчас я заметила, что весь класс замер и наблюдает за происходящим. Я, как ни в чем не бывало, села на свое место, стала доставать книги, тетради, ручку.
– Я что-то не поняла, это что в нашем классе зарождается новое прекрасное чувство под названием любовь? – Слова Маринки Титовой, нашей старосты класса, заставили меня напрячься.
– Да, а тебе-то, что, – буркнула я в ответ.
– Да ничего, просто интересно.
– Ну, так, что, Андрей, зарождается прекрасное чувство под названием любовь, или это так просто?
Я скосила глаза в сторону Андрея. Он молчал и делал вид, что не слышит вопроса. Прозвенел звонок, Вошла наша учительница по химии – Тамара Александровна. Вопрос Маринки остался открытым. Всё продолжалось своим чередом. Я еле дождалась окончания занятий. Вышла из школы с тайной надеждой, что Андрей ждёт меня, что бы проводить до дома. Но нет, его не было. Я недолго постояла на крыльце и уныло побрела домой. Через некоторое время, я услышала за собой торопливые шаги, внутри меня всё сладко замерло: это он! Но я не оборачиваюсь, как будто не слышу. Шаги сравнялись со мной – Валентина Елизарова – моя подружка.
– Что меня не подождала, вместе пошли бы, – начала разговор Валя.
– Я думала, ты уже ушла.
Не буду же я ей говорить, что надеялась на то, что Андрей пойдет меня провожать. Хоть Валентина и подруга, но это моя сокровенная тайна и я не хочу её никому доверять. По виду Валентины, я поняла, что она хочет поговорить на ту же тему, что и Титова на уроке химии. Я срочно начала переводить разговор на другую тему:
– Ты не знаешь, из наших ребят, все идут на дискотеку или нет?
– Точно не знаю, но, по-моему, все или почти все.
– Ты, что влюбилась? – Напрямую спросила меня Валентина, – он тебе, нравится что ли?
Такого поворота я не ожидала. Я никогда никому не признаюсь в своих чувствах, даже под пытками.
– Все в классе только и обсуждают эту тему, по тебе сразу всё видно, ты хотя бы как- то скрывала, если не хочешь, чтобы все знали…
Я молчу как рыба, внутри меня всё дрожит, волнуется, как будто на воде мелкая рябь идёт. Я думала, что он мне просто нравится, как и всем, а, может быть, я и вправду влюбилась? В голове бестолково и лихорадочно толкутся мысли. Что ответить – не знаю. Сказать нет – наверное, не поверит, признаться – я и сама толком ничего не понимаю.
– Да-а-а, о-о-очень, – протянула я, ничего лучше не придумав. Получалось так, как будто я с насмешкой отнеслась к этому, и пусть все думают, как хотят и что хотят. Мне самой мой ответ очень понравился, уж никак от себя такого не ожидала. Мысленно похвалила себя: «Молодец, Ирина, умница, замечательно ответила, можешь ведь если надо, всегда бы так».
– Ну как хочешь, не хочешь – не отвечай, я же с тобой по-дружески, а ты… – Валька с обидой поджала нижнюю губу, я уже знаю, когда она обижается, то всегда поджимает нижнюю губу. Это уже у нас все в классе знают, а она знает, что все знают, но ничего не может поделать – поджимает губу и всё тут.
– Пока, – буркнула недовольно Валентина и резко повернула от меня в противоположную сторону.
– Пока, – я отвернулась от неё и показала рожу, ну понятно, так, чтобы она не увидела. А то обидится, и я потеряю подругу, а у меня их и так мало. К тому же я не совсем популярная в классе, а если, честно, то совсем не популярная, себе-то я могу в этом признаться.
Я примчалась домой и, не раздеваясь, бегом к компу, набираю в поисковике: «Первая любовь?». Компьютер захлебнулся от обилия информации, заторопился и выплюнул мне горы всего по этой теме – разбирайся, не жалко. Такое впечатление, что не только меня эта тема интересует, а, вообще, абсолютно всех. Ну вот, скажите, пожалуйста, когда учить уроки, абсолютно, катастрофически не хватает времени, и как хорошо учиться, если тебя учеба вообще «не греет», много другого интересного в жизни? Перешерстив первые три страницы поисковика, и капитально утомившись, я окончательно уверилась – да, влюблена! И мне стало даже как-то легче, всё стало на свои места, только вот не знаю, что делать, завлекать Андрея? Если да, то как, во-первых, а во-вторых, тут-то уж точно все-всё поймут. Ладно, там видно будет, на месте разберемся, – сделала я умозаключение.
Хлопнули дверцы лифта, каблучки: «Цок-цок-цок». Мама пришла с работы.
– Привет, мой золотой, привет, мой котенок!
– Приветки, приветки, мам!
– Как дела в школе, какие оценки?
– Нормально.
Я благоразумно умолчала про полученную пару. Не хочу огорчать мою любимую мамочку, я её так люблю, просто обожаю, она такая красивая, несмотря на то, что ей уже к 40. На матерей других ребят смотрю – так себе, тётки какие-то, а моя – красотка. Я внимательно присмотрелась к маме – дочь влюбилась, а она ничего и не заметила, странно-странно, даже никаких намеков, что что-то произошло новенькое. Ну и ладно, нашим легче.
– Котёшка, представляешь, к нам на работу новенький мужик устроился, всю себе голову свернул, пялился в мою сторону.
– Ты ему, что понравилась?
– Похоже, на то.
– А он тебе как? Красивый, высокий, понравился?
– Ну, уж, не особенно красивый, ну нормальный такой, на первый взгляд. Ничего так, приятный мужик.
Я потихоньку вздохнула, но ничего не сказала, похоже, что у мамы начинаются какие-то «мутки», если у неё «закрутится» с этим мужиком, то опять её домой не дождешься.
– Ребенок, ты что ревнуешь? – Рассмеялась мама, рано-рано, ничего еще нет и в помине, а ты уже ревнуешь.
– Я люблю тебя, мамочка!
– А я-то тебя как люблю. Сильно-пресильно!
– В Субботу у нас дискотека в школе. Ты мне поможешь сделать причёску?
– Помогу, конечно. Самое главное – меру соблюдай, когда будешь подкрашиваться, а то намалюетесь и становитесь похожими на 30-летних. Чуть-чуть добавить яркости лицу и порядок.
На следующее утро, как только я зашла в класс, сразу восстановилось гробовое молчание, видимо обсуждали мою персону. Сквозь опущенные ресницы, я метнула взгляд в сторону Андрея – пусто, поэтому и обсуждали, что ни его, ни меня не было.
– Луч света в темном царстве, – торжественно продекламировал Старовой.
– Ты о ком это, Александр? – Ехидным голосом спросил Вовка Петров, разве среди нас есть такие люди?
– Как же, как же, конечно есть, да ещё какие! Не то, что мы Инфузории – туфельки.
– И о ком это ты, Саша, открой тайну?
– Так уж и быть, открою, об Ирочке нашей Рыжовой, о ком же ещё.
Остальные в классе молчали, ждали, что произойдет дальше, как в театре – дальнейшее развитие событий.
– Ты бы Старовой, что-нибудь новенькое придумал, – я решила не давать себя в обиду. Создается впечатление, что кроме луча света в тёмном царстве, у тебя в голове ничего больше нет – сплошные потёмки.
Класс захлебнулся от смеха:
– Ловко ты его сделала.
Не знаю, кто это сказал. Не поняла. Я торжествовала (но виду не подала) – не всё надо мной издеваться. Наступил и на моей улице праздник.
Сашка, стоял красный и вспотевший. Было видно, что он чувствует себя проигравшим в этой словесной перепалке.
– Что у вас тут происходит? Какой-то напряг чувствуется.
Я и не заметила, когда появился Андрей.
– Старовой, в очередной раз пытался выяснить, кто у нас Инфузория-туфелька, а кто луч света, – вставил Петров своё словечко.
– Санёк, тебе не надоело? – Поморщился Андрей.
– Вот Ирина его и «умыла», – у тебя, – говорит, – в голове сумерки, и надо бы лучом света их просветить, – продолжал Вовка.
Ну, надо же, как можно переврать мои слова. Я лишилась дара речи.
Класс стонал от смеха.
– Весело тут у вас, – констатировал Андрей и прошел на свое место.
На уроке я, не поворачивая головы, в его сторону, скашивая взгляд, украдкой рассматривала Андрея. До чего он красивый: ровный лоб, брови, слегка сросшиеся на переносице, прямой тонкий нос, а глаза… «Люблю – не могу, люблю – не могу, люблю – не могу», – стучало у меня в висках. Передо мной на парту упала записка, от кого это? «Прекрати пялиться на Андрея. Все уже видят. Держи себя в руках. Валя». Ну как это возможно, я и головы не поворачивала, а все заметили. Что у нас за класс такой – сплошные Шерлоки Холмсы. Прозвенел долгожданный звонок.
– Девчонки, кто в буфет? Пошли со мной, – позвала Света Пруткова.
– Я тоже, – подскочила я к ней, – можно с тобой?
– Ну, уж нет, только не с тобой, – надменно ответила она.
Нравится же кому-то издеваться над другими. И почему-то этим другим всегда оказываюсь я. Светка была влюблена в Морозова, как кошка, все это знали, какая-то она толстая, как будто ей не пятнадцать лет, а двадцать пять, а то и больше, хотя старается одеваться очень модно, и, видимо, считает себя красоткой.
– Не очень-то и хотелось, обойдусь и без тебя.
– Вот и обходись.
«Наверное, ревнует», – подумала я. И счастливо рассмеялась (про себя, конечно).
В буфете народу как на железнодорожном вокзале и, если закрыть глаза, то гул от голосов примерно такой же, только не хватает стука колес: тук-тук-тук-тук. Огромнейшая очередь за всякими булочками, пирожным и разным другим. Я встала в конец очереди. Вдруг раздался громкий плач. Плакал маленький мальчик, наверное, третьеклассник, или, примерно, такого возраста. У него вся голова в крови, а около него стоят две девчонки из 10 класса и орут на него, не понятно за что. Все уставились – что происходит? А мальчишка всё плакал и плакал, я не могла этого вытерпеть и подошла к нему.
– Что с тобой? У тебя голова разбита? Что вы на него орёте! – Набросилась я на девчонок, – вместо того, чтобы помочь.
– Нет, – сквозь рыдания, произнес мальчишка, – это сок.
– Какой-такой сок, – я не поняла.
– Она вылила мне томатный сок на голову, – махнул мальчишка на одну из девчонок.
– Ты что делаешь? – Повернулась я к той, на которую указал мальчик.
– Не твое собачье дело, – дерзко ответила та. – Будешь тявкать, я тебе вообще башку расшибу.
– Дура! – Так же резко ответила я, – легко издеваться над тем, кто не может тебе сдать сдачу. Ты бы еще с грудным младенцем начала бы разборки!
– Кто дура? – Она агрессивно двинулась на меня. Сейчас схлопочешь!
Она выше меня на голову, но я не испугалась – я же в школе.
– Дура и есть! – Упрямо повторила я и посмотрела вокруг, ища поддержки. Но её ни от кого не было. Все, молча, наблюдали за происходящим.
– Пойдём, – я взяла мальчика за руку, – я помогу тебе смыть этот сок с головы.
Мальчишка послушно пошел за мной, всё так же безутешно рыдая.
Я смыла ему сок с головы, как смогла, утешила его. Мальчишка повеселел. Я специально не стала расспрашивать его, что произошло. Потому, что он только – только успокоился. А если начать у него допытываться, то снова разревётся. Человеку плохо, я попыталась ему помочь, вот и всё. Да я и сама успокоилась, пока смывала сок с головы паренька.
– Пойдем! Провожу тебя до класса, – предложила я ему.
– Ага, – согласился паренёк. Он, видимо, побаивался этих девчонок.
Я проводила его до класса, надеясь, что ещё успею в буфет – жевнуть чего-нибудь. Сильно-сильно хотелось есть. Но не успела. Прозвенел звонок.
Следующий урок у нас был урок физики. Физик у нас – Владимир Петрович, только что после института. Он всё время подшучивал, юморил. Ребятам он очень нравился. Я сидела на уроке «не жива-не мертва» – у меня громко урчало в желудке, и я переживала, что все это услышат. Так и оказалось. Физик услышал это и не упустил момента пошутить.
– Это что за музыкальный инструмент такой? Что это за фуги исполняются? И кто исполнитель?
Все покатывались со смеху. Я молчала, как рыба, стараясь, что бы никто, не догадался, что это мой организм издает такие ужасные звуки, и я ничего не могу с этим поделать.
– Это Рыжова исполняет, – закатился хохотом Серёга Комаров, – он неплохой безобидный паренёк, но уж очень смешливый, всегда покатывается со смеху. И на него никто никогда не обижается, потому, что у него это получается по-доброму, безобидно.
– Она сегодня в перемену, мальчишку спасала от взрослых девок, вот и не успела, наверное, в буфет, – сквозь смех, продолжил Серёга.
– Как это? – Удивился Владимир Петрович. – Расскажите-ка поподробнее.
Ребята, наперебой, сбивчиво, кое-как объяснили, что произошло.
– Молодец, Ирина! – Владимир Петрович сделал торжественное лицо. – Раньше это назвали бы: «Поступок настоящего комсомольца», но сейчас комсомольцев нет, значит это «Поступок просто хорошего человека».
Все хохотали. Я не знала как себя вести, вроде бы и хвалят меня и в тоже время подтрунивают. К моему счастью, Владимир Петрович решил закончить с шуточками и заняться физикой.
– Ну, всё, ребята, пошутили, отдохнули и будя! – Он любит всякие такие словечки вставлять. – Давайте начнем грызть гранит науки.
Ребята мало-помалу успокоились и начали заниматься. После школы, мы, как всегда, пошли домой вместе с Валей.
– Эй ты! Ну-ка, иди сюда! – Требовательно скомандовал девичий голос. Я, вообще, не обратила никакого внимания, Валя тоже.
– Иди сюда! Кому говорят!
Я взглянула. Оказывается, это говорила та девчонка, которая обещала мне «проломить башку». Их стояло в сторонке четыре девчонки, одна выше другой. Я почувствовала себя какой-то букашечкой. И не на шутку струхнула.
– Тебе надо – ты и иди! – Я не подала виду, что испугалась.
– Не хочешь по-хорошему, сами подойдём, – они с угрозой двинулись к нам. Мы с Валей переглянулись. Она, похоже, тоже испугалась.
– А ты вали отсюда, – резко приказала одна из них Валентине.
– Не собираюсь! – Ответила Валя, – молодец, не оставила меня одну без поддержки.
– Значит, и тебе наваляем. Будешь знать, как соваться не в свои дела.
Та, которая обидела мальчишку, видимо у них главная, а остальные идут у неё на поводу. Она подошла ко мне и резко пихнула, я не ожидала этого, и упала, больно ударившись. Но тут, же быстро вскочила, так как слышала где-то, что лежащий человек становится беззащитным.
– Ты, что делаешь! – Вскричала Валя. – Немедленно прекрати!
– Что, тоже захотела получить? Но на Валю набрасываться не стала, видимо, у неё вся злоба накопилась на меня.
Она снова толкнула меня. На этот раз я устояла на ногах, потому, что уже была готова к этому. Какая-то психическая, выше меня на голову, и здоровее по массе, набрасывается на меня, у ней еще трое в помощниках. Так и изуродовать могут. Потом останусь уродиной на всю оставшуюся жизнь. Я в ответ тоже начала её толкать. Валя поспешила ко мне на помощь. Но наши силы были не равны. К ней присоединились её подруги, они вцепились нам в волосы и, казалось, хотели снять с нас скальпы. Били нас кулаками в спину, по рукам.
– Это что такое происходит? Ой, как не хорошо драться, а ещё девушки. Немедленно прекратите! – Раздались голоса прохожих.
– Сейчас в полицию позвоним.
Девчонки отступили от нас, только «заводила», пригрозила мне:
– Ещё раз обзовешь меня, я тебе кислотой в лицо плесну! И они пошли от нас прочь.
Ну не сумасшедшая ли! Мы с Валей тоже пошли.
– Пойдем, зайдем ко мне, – предложила Валя, – посмотрим, есть у нас какие-то раны или нет, умоемся.
– А у тебя никого нет дома, Валь?
– Нет никого.
– Тогда пошли.
– Итак, что мы имеем? – Я посмотрела на себя в Валино зеркало. Приличные синяки у меня на руках, синяки и ссадины на других местах. У Вали – аналогично.
– Хорошо, что прохожие подоспели, а то неизвестно, чем бы это могло закончиться, – сказала я Вале.
– Ага, – согласилась она.
– Спасибо тебе, Валь, что меня одну не бросила на растерзание этим уродкам.
– Любой нормальный человек на моём месте поступил бы также, – скромно ответила Валя.
– Что будем делать? – Спросила я. – Родителям жаловаться или Виктории Владимировне сказать?
– Не знаю, может, пока ничего не предпринимать, а там видно будет? – Засомневалась Валентина.
– А чего ждать? Когда они нас изуродуют?
Так мы с Валей ничего и не решили. Вопрос остался открытым. Я пришла домой натянула пижаму с длинными брюками и с длинными рукавами, что бы мама ничего не заметила. Мне не хотелось, что бы она переживала. Прозвенел звонок в дверь.
– Кто? – Спросила я.
– Ириша, это я. Я ключи забыла, открой, пожалуйста, – прозвучал мамин голос.
Я открыла. Мама пришла вся взволнованная:
– Представляешь, я иду, сегодня с работы, слышу, кто-то бибикает, смотрю: Николай за рулем, мне рукой машет, типа – подожди, разговор есть.
– Что за Николай?
– Ну, тот, новенький, который с меня глаз не сводил.
– А, понятно, ну и что дальше?
– Ну вот, я остановилась, он вышел и говорит: «Ты домой? Может тебя подбросить?» – Я ему: «Я не возражаю. С удовольствием доеду до дома на машине». Ну, сели, поехали. Он потом говорит:
«Может, в кафешку зайдём – есть хочется, что-нибудь съедим?» Я не отказалась. Зашли в кафе, так хорошо посидели. Он всё время пытался шутить, развлекал меня. Что-то он мне так понравился… Похоже, что у нас с ним роман намечается.
– А, что у него за машина?
– Да так себе, какая-то старенькая иномарка. Какая разница, главное, что он сам мне понравился и я ему, похоже, тоже.
– Здорово, – вздохнула я, – а про себя подумала: «Я так и знала, что у мамы с этим новеньким «закрутятся» отношения».
– Не вздыхай глубоко, не отдадим далеко, – пошутила мама, – все её мысли были там – около Николая.
На следующее утро, мы шли с Валей в школу и обсуждали, что же нам делать, если эти ненормальные вновь начнут нас преследовать.
– Давай попробуем, другой дорогой из школы ходить, в обход, может, они потом успокоятся и забудут про нас, – предложила я Вале.
– В принципе, можно, – ответила Валентина. – Вопрос в том, сколько времени нам придется ходить в обход?
– Думаю, не меньше месяца.
– А вдруг они нас выследят? Что тогда будем делать? – Обеспокоилась Валентина.
– Надо, пока, осторожнее быть, внимательно смотреть – подкарауливают они нас или нет, а если караулят – бегом возвращаться в школу, пока они нас «не укатали».
– Хорошо, – согласилась Валя, пока так, – а там видно будет. Если, всё-таки начнут и дальше нас преследовать, я родителям скажу. Они этого так просто не оставят.
– На том и порешили, – подтвердила я Валины слова.