Денис
В своём белом платье Кристина была похожа на куклу. Тонкие руки, острые ключицы, огромные наивные глаза. Я откровенно не понимал родительского стремления сплавить её поскорее замуж. Сейчас уже не то время, чтобы окольцовываться, едва стукнуло восемнадцать. И приоритеты у молодых совсем другие: получить образование, сделать карьеру, обзавестись материальными благами, чтобы, по крайней мере, не думать, когда появятся дети, чем заработать им на кусок хлеба. Но у отца и на это был свой взгляд. Ему нездоровилось в последнее время, так что он поставил себе цель пристроить детей до того, как придёт его время. Александр, жених Кристины, был старше её на семь лет и к своим двадцати пяти имел небольшой бизнес – сеть кафе-пиццерий. В одном из таких я до недавнего времени подрабатывал администратором. Потом нашёл работу ближе к своей специальности, тоже не без помощи Александра. Он оказался нормальным мужиком, к тому же Кристина была в него влюблена по уши, но мне всё равно казалось, что со свадьбой они поспешили.
Возможно, я ещё так сильно распереживался, потому, что боялся, что после Кристины отец возьмётся за меня. А я жениться пока не собирался. Да и вообще, когда смотрел на тех же Никиту и Искандерова, рискнувших пойти против общественного мнения, невольно вспоминал о Стасе. Бессмысленно было отрицать то, что он мне нравился. Да и как такой может не нравится? Он же красивее и милее любой девушки, но без всяких там женских заморочек. Простой и искренний. Один только недостаток – из семьи охотников. Я понятия не имел, насколько влияние Михаила распространилось на него. Очень надеялся, что раз он живёт с бабушкой, то этот хмырь ещё не успел забраться ему в подкорку. Но после того случая с Андреем я не был уверен. Может, он также, как и старший, бросится обвинять меня во всех своих неудачах. Надеюсь, он всё же не для этого назначил встречу.
Свадьба Кристины стала знаковым событием не только из-за появления на ней пары Никиты и Глеба. Про этих двоих я знал и до этого, и даже поучаствовал немного в разрешении их личной драмы. Я был рад, что в итоге им всё удалось утрясти с родителями и даже набраться смелости, чтобы держаться за руки в публичном месте. Я не был уверен, что мне бы хватило на это смелости. Хотя… кто знает? Меня, как и многих других гостей, удивило поздравление Валерия Никифорова, дяди Никиты и одного из самых известных охотников в городе. Само его появление было крайне нетипичным для подобного мероприятия. Я чувствовал напряжение, витавшее в воздухе. Каждый оборотень в зале бракосочетаний ждал какого-то подвоха. Даже я, хотя и знал, что его племянник тоже оборотень.
– Даю вам слово, что отныне всё будет по-другому, – сказал он.
Собравшиеся дружно выдохнули. Никто точно не знал, как именно интерпретировать его слова, но все понимали: охотники выказали жест доброй воли. Скоро всё изменится. Позже Валерий обмолвился, что решение о перемене политики в отношении оборотней было принято большинством семей охотников. Но что-то мне подсказывало, что семья Андрея в это большинство не входила. И чего ждать от него теперь, я не имел ни малейшего представления. Хотелось бы верить, что для поддержания мира, охотники сами будут наказывать своих отступников. Только в этом случае у нововведений была хоть какая-то возможность прижиться.
После регистрации я задержался в зале. Нужно было забрать подаренные цветы и отнести их в машину. Чтобы не толпиться с этими «вениками» у лифта, я направился к лестнице. Там на удивление было пусто, только между пролётами в тени от искусственного фикуса притаились Глеб и Никита. Видимо, поймав общий романтический вайб, и они не сдержались. Глеб прижимал Никиту к стене и целовал очень настойчиво. Я растерялся на секунду, чуть не выронил букеты. Глеб, прижав голову Никиты к груди, опасливо обернулся. Во взгляде у него появилось что-то агрессивное, собственническое. Я даже мысленно усмехнулся, подумав, что такая реакция у него, вероятнее всего, только на меня. Не знаю, чего он там себе навоображал. Если бы я захотел, я бы давно сделал Никиту своим и его злобные взгляды меня бы не остановили.
– Извините, – только и мог произнести я и прошёл мимо.
За спиной послышался встревоженный шёпот Никиты. Хоть он и моложе, но, похоже, отвечает за здравый смысл в их паре. Я не против проявления чувств на публике, но это всегда риск. И прежде, чем рисковать, нужно убедиться, что твой партнёр к этому готов. Я спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу. Мысли снова возвращаются к Стасу. Завтра все наши будут праздновать второй день свадьбы у родителей жениха, и квартира останется полностью в моём распоряжении. Мне наконец-то удастся пообщаться с ним, без опаски внезапного вмешательства отца или кого-то из домашних. Да и сам Стас, наверное, в отсутствии посторонних будет чувствовать себя свободнее. Всё-таки эта размолвка между нашими мамами сильно повлияла и нас тоже. В один момент мы просто стали друг другу абсолютно чужими.
Я запихиваю цветы в багажник и чувствую, как вибрирует телефон в кармане. Достаю его с мыслью, что надо бы, наверное, отключить, раз сегодня такой день. Но всё резко меняется, когда я вижу на экране сообщение от Стаса:
«Извини, я не смогу прийти к тебе завтра. Бабушка попала в больницу».
Внутри тут же разлилось эгоистичное чувство возмущения. Что-то вроде: «Как это он не сможет прийти? Я же его жду!» Но я под гнётом беспокойства задвинул эти мысли подальше. Всё-таки бабушка для Стаса была, пожалуй, самым близким человеком. Он ведь даже сам выбрал жить с ней. И прямо сейчас он, должно быть, очень напуган. Секунд десять у меня ушло на принятие решения. Я снова открыл его сообщение и жмякнул по значку с зелёной трубкой в углу экрана. Стас ответил не сразу, и его гнусавый голос ясно дал понять почему. От мысли, что он плакал мне стало жутко не по себе. В груди потяжелело.
– Да, Денис, – пробормотал он, чуть прочистив горло. – Извини, что так получилось.
– Ты где сейчас?! – не обращая внимания на его извинения, спросил я.
– В сквере, рядом с больницей, – ответил Стас, чуть помедлив.
– Будь там, я сейчас приеду, – пообещал я и завёл автомобиль. На выезде с парковки я остановился у парочки свидетелей, друзей Кристины. Они трясли перед лобовым стеклом бутылкой шампанского и что-то кричали.
– Ребят, мне по срочному делу надо отъехать. Вы, если что, Кристине скажите, ладно? – бросил я в приоткрытое окно. Те переглянулись, но кивнули.
– Ты позвони ей потом! – крикнула подруга Кристины вдогонку. Я махнул рукой, соглашаясь, и уехал. Было немного стыдно перед сестрой, но беспокойство за Стаса оказалось сильнее.
Сестре повезло с погодой. День выдался солнечным, но нежарким. Я следовал по загруженным пятничными пробками улицам в сторону больницы. Из багажника на весь салон благоухали розы. Я вспомнил про них слишком поздно и не стал возвращаться, подумав, что после встречи со Стасом позвоню сестре и завезу их, куда она скажет. Я не знал точно, что буду делать, когда увижу Стаса, даже что сказать не имел понятия. Просто в тот момент во время телефонного разговора я решил, что сейчас я Стасу нужнее, чем всей этой разряженной толпе. Было ли это решение опрометчивым – покажет время. Сейчас же я просто хотел убедиться в том, что Стас больше не плачет.
Когда я доехал до больницы, он уже ждал меня недалеко от автобусной остановки. Заметив мою машину, сдержанно махнул рукой и улыбнулся. Я выдохнул с облегчением. Если он всё ещё способен был улыбаться, значит, не всё так безнадёжно. Я бросил свой пиджак с переднего сиденья назад и притормозил у тротуара. Стас, поколебавшись всего пару секунд, сел в машину. Его глаза были чуть красноватыми, припухшими, но выглядел он всё равно очень мило. Ветер, проникавший в открытое окно трепал воздушные светлые кудри. Он тщетно пытал убрать их за ухо и морщился с досады.
Я не мог долго стоять в этом месте, а потому тронулся, едва он пристегнул ремень безопасности. К запаху роз в салоне примешался его притягательный аромат, до странного напоминавший омежий. Я вдыхал его, пытался распробовать, разложить по нотам, как дорогое вино, и снова и снова убеждался, что обычный человек не может так пахнуть. Мне всё больше казалось, что Стас оборотень. Я в принципе и раньше замечал нечто необычное, что исходило от него. Но с возрастом это нечто, видимо, окончательно сформировалось и усилилось. И хотя я понимал, что парни оборотни могут быть только бетами или альфами, я спросил Стаса:
– Ты омега?
На его лице отразилась растерянность. Он минуту пытался найти какой-нибудь удобоваримый ответ, но в итоге всё-таки стыдливо спросил:
– А что это?
Я задумался, стоит ли продолжать расспрашивать его на тему оборотней. Ведь если бы он был одним из нас, то наверняка бы знал, кто такие омеги. В его возрасте про такое все знают. Мне не хотелось ставить его в ещё более неловкое положение.
– Забей, – покачал головой я. – Это не важно.
Стас тут же погрустнел, но кивнул и уставился вперёд перед собой.
– Как бабушка? – вдруг опомнился я, мысленно обругав себя за эгоистичные мыслишки.
– Парализовало наполовину, – ответил он, так же глядя в одну точку. – Врач сказал, что есть хорошие шансы на восстановление.
– Ну вот видишь, – я ободряюще улыбнулся. – Шансы есть. Так что не расстраивайся.
Он нахмурился и замотал головой.
– Да я понимаю. Просто… – он тяжело вздохнул. – Отчим иногда меня пугает. Бабушка всё ещё борется, а он уже собрался её квартиру продавать. Будто она умерла, понимаешь?
Стас взглянул на меня в отчаянии. Его глаза снова заблестели. Мне оставалось только покачать головой. Ситуация была ужасная. Я мог бы сказать, что для продажи квартиры у Михаила не было прав, но понимал, что эти слова сейчас Стаса вряд ли утешат.
– Жестокий, – продолжил он, и по его выражению лица, я понял, что он всё ещё про отчима. – И в Андрее тоже поощряет жестокость. Раньше брат не был таким.
Он отвернулся к окну и шмыгнул носом. Я достал из подлокотника посередине салфетки и протянул ему. О жестокости Андрея я знал не понаслышке, но мне стало тревожно за Стаса. Ведь если моё изначальное предположение было верным, и он действительно оборотень, то положение его крайне незавидное.
– Стас, а они не обижают тебя? – спросил я осторожно.
Он продул нос и замотал головой.
– Я поэтому и не живу с ними. Но, если честно, я очень боюсь, что однажды они узнают правду, – ответил он и снова уставился на дорогу.
Не имея чёткого маршрута, я привёз нас к себе домой. В мыслях у меня вертелся всего один вопрос: «Про какую правду ты говорил, Стас?» Но он после этих слов немного ушёл в себя. А когда увидел свой старый дом так и вовсе стал, будто гипсовое изваяние. Я понял, что облажался, не спросив, куда он хочет поехать.
– Давай, может, отвезу тебя домой? – осторожно спросил я. Он чуть улыбнулся и кивнул.
– Не обязательно прямо домой, – добавил он, чуть подумав. – Можно просто до остановки.
От умиления мне захотелось потрепать его по волосам. Но я побоялся, что это может ему не понравиться. Через дворы я выехал на улицу Ленина, а оттуда снова свернул в полупустой переулок. Оказалось, что от нашего дома до квартиры, где жила бабушка Стаса ехать меньше семи минут. Мы остановились в тени берёз под окнами и немного посидели молча.
– Ты очень красивый, – сказал он вдруг, не поднимая на меня глаз. Сердце в груди описало дугу. Я не сразу понял, что он имел ввиду белую рубашку и жилет.
– А, так сегодня свадьба у Кристины, – ответил я с лёгкой досадой.
Стас удивлённо вскинул брови, а потом, помрачнев, протянулся к ручке двери.
– Я не знал, – сказал он извиняющимся тоном. – Тебе, наверное, надо ехать?
– Куда? – не понял я.
– На свадьбу, – печально вздохнул он.
Я покачал головой. Возвращаться мне не хотелось. Мне казалось, что после встречи со Стасом, я уже не смогу просто так кутить и веселиться со всеми. Просто от мысли о том, чтобы оставить Стаса одного, мне становилось неприятно.
– Да отгуляют без меня, – махнул рукой я. – Не жених же, в конце-концов. Так что можем перенести нашу подготовку с завтра на сегодня.
– Правда? – с надеждой переспросил Стас. Я кивнул.
– А! Только я, дебилушка, увёз Кристинкины цветы, – вспомнил я, обернувшись назад.
– А давай мы их в ведро пока поставим? – предложил Стас, чуть подумав. – Будут как новые.
Он улыбнулся, и мне вновь захотелось его коснуться. Чтобы хоть немного отрезвить себя я укусил до крови губу. Она тут же со жжением регенерировала. Я вздохнул обречённо и открыл багажник. Мы поделили цветы по четыре букета на каждого. Дорогой до квартиры Стас удивлялся, как я один их донёс до машины.
Дома у Стаса было душно из-за запертых окон. Он тут же поспешил открыть форточку на кухне и балконную дверь. Здесь я явственно ощущал волчий запах. Кое-что мне показалось странным, но я сначала не придал этому значения. Пока Стас набирал воду в оцинкованные вёдра и устраивал там цветы, я осматривался в квартире. Собачья миска, следы от когтей на двери, погрызенные ножки кровати… тут явно был большой зверь. Большой, но довольно домашний. Я взглянул на собачий мячик у своих ног, а затем поднял глаза на Стаса.
– Ты оборотень? – спросил я его, катнув ногой мячик.
Стас вздрогнул и пару секунд смотрел на меня не моргая. Я осознал, что, вероятно, выгляжу сейчас слишком сурово или даже агрессивно. Просто мне стало вдруг тошно от мысли, что волка могут дрессировать как собаку. Но Стас мог интерпретировать моё выражение совсем иначе, как угрозу. Так что мне пришлось перебороть себя и немного смягчиться.
– А ты тоже? – осторожно спросил он, глядя на меня исподлобья.
– Да, я тоже, – подтвердил я. И хотел ещё добавить: «Но, в отличие от тебя, не позволяю держать себя на цепи». Но увидел счастливое выражение лица Стаса, и все мысли разом покинули мою грешную голову.
Даже в комнате как будто стало светлее. На глазах его вновь навернулись слезинки, которые он быстро смахнул. Он облегчённо выдохнул. Немного растерянно огляделся по сторонам, шагнул к дивану, потом передумал и кивнул мне на диван, а сам сел на стул напротив.
– Можешь, пожалуйста, рассказать мне всё, что знаешь? – спросил Стас почти умоляющим тоном.
Я даже растерялся. Понятия не имел, с чего начать, а потому спросил:
– Как много ты знаешь?
– Вообще ничего, – мгновенно ответил он и вновь в нетерпении уставился на меня. Я вздохнул. Отчего-то мне казалось, что он меня обманывает, и я чувствовал себя глупо, рассказывая прописные истины. Но, как ни странно, он внимал каждому моему слову с щенячьей благодарностью. Мне даже неловко было.
– Стас, не смотри на меня, пожалуйста, так, – сказал я, отведя взгляд.
– Как? – удивился он.
– Будто я твой хозяин, а ты мой верный пёс, – ответил я строго. – И вообще, собачьи замашки – это довольно стыдная вещь для оборотня. Волки – гордое племя.
Я вновь пнул мячик в сторону, он откатился к его ногам. Стас грустно опустил глаза.
– Бабушка не разрешала выходить из дому, – пояснил он на мой немой вопрос. – Но понимала, что мне скучно, потому придумывала всякие игры.
Тяжёлый вздох вырвался из моей груди. Как же мне жаль было Стаса. Он ни разу не был за пределами квартиры в полную луну. Как я понял, он начал обращаться с задержкой, где-то в пубертате. Слышал, у полукровок такое бывает. И всё-таки поразительно, что его бабушке удавалось справляться с ним и сохранять при этом его тайну и от матери, и от брата с отчимом. Я в очередной раз мысленно выразил почтение этой женщине, и с отвращением подумал о Михаиле, посмевшим пожелать ей смерти.
– Мне нравится твой запах, – признался неожиданно Стас.
Мне захотелось ответить, что и мне его запах нравится до безумия. Настолько, что это иногда даже кажется неприличным. Но сама эта фраза уже выходила за рамки приличий. Я поднял на него глаза, и наши взгляды встретились. Что-то странное было в воздухе, но я не мог понять, что именно.