Проблема мультикультурализма в последнее время приобрела такую актуальность, что ее с полным основанием можно считать одной из самых обсуждаемых не только в Европе, но и во всем западном мире. В научном сообществе этой теме посвящаются многочисленные конференции и симпозиумы, о ней говорят с высоких трибун политики, она не сходит со страниц газет и журналов.
Концепция мультикультурализма впервые была разработана в Канаде в конце 1960-х годов. Ее появление связывают с ощущавшейся в этой стране необходимостью разработки новой политики в отношении сформировавшихся здесь различных этнонациональных и этнокультурных общин. Мультикультурализм рассматривался как инструмент адаптации к возникшему культурному многообразию, которое не удалось унифицировать.
В отличие от традиционной либеральной идеологии, делающей основной акцент на защите индивидуальных прав граждан, мультикультурализм ставит в центр внимания защиту прав «коллективных индивидов» – представителей тех или иных культур.
Идеология мультикультурализма получила практическое воплощение в 1971 г., когда в Канаде был принят закон (Официальный акт) о мультикультурализме. С тех пор последовательно и, как считалось вплоть до последнего времени, эффективно канадские власти воплощают его в жизнь. В 1973 г. за Канадой последовала Австралия, также провозгласившая мультикультурализм государственной национальной политикой.
С начала 1980-х годов принципы мультикультурализма вошли в политическую практику большинства европейских стран. Но, в отличие от Канады и Австралии, где мультикультурная модель использовалась в качестве инструмента регулирования отношений между различными этнокультурными общинами, составляющими автохтонное население, в европейских странах объектом мультикультурной политики являлись не местные граждане, а граждане иностранного происхождения.
Отказ европейских стран от использовавшейся ими ранее на протяжении ХIХ и ХХ столетий ассимиляционной модели интеграции иммигрантов и переход к мультикультурной модели был связан с обострением проблем, связанных с массовой иммиграцией. Многочисленные мигранты, в основном выходцы из стран Третьего мира, наводнившие Европу, не проявляли готовности ассимилироваться, более того, они объединялись в этнические сообщества, что помогало им не только выживать в новых для них условиях, но и активно отстаивать свои права, в том числе и право на сохранение культуры, традиций и обычаев, своей прежней родины.
Мультикультурная идеология в той или иной форме (в виде «мягкого» или «жесткого мультикультурализма») проводилась в жизнь почти во всех европейских странах на протяжении нескольких десятилетий. Вплоть до последнего времени считалось, что особенно успешно мультикультурная политика осуществляется в Великобритании. Однако иллюзии на сей счет рассеялись почти мгновенно, когда лидеры ведущих стран Европы один за другим стали говорить о провале (и даже крахе) мультикультурализма. Впервые в октябре 2010 г. эту тему затронула канцлер Германии Ангела Меркель. Но самую бурную реакцию в европейских странах вызвала речь премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона на конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2011 г., в которой он заявил не только о провале мультикультурализма в своей стране, но и о том, что именно мультикультурная политика привела к радикализации проживающего здесь мусульманского населения.
Следует отметить, что о негативных последствиях применения мультикультурной модели эксперты и политики говорят уже по крайней мере на протяжении всего последнего десятилетия. Они подчеркивают, что политика, направленная на предоставление льгот и привилегий новым культурным сообществам иммигрантов с целью сохранения их культуры, привела к изменению самих принимающих обществ. Их базовые ценности размываются, влияние европейской культуры ослабевает, отсутствие связей между автохтонным населением и иммигрантами не способствует сплоченности общества, которое все больше приобретает мозаичный вид.
Как воспринимается мультикультурализм в научном сообществе и в политических кругах европейских стран? Каковы особенности мультикультурной политики, проводимой в различных странах Европы и каково отношение к ней рядовых граждан? Есть ли будущее у мультикультурной модели интеграции иммигрантов и какие альтернативные проекты выдвигают европейские исследователи? Эти и многие другие вопросы освещаются в статьях, публикуемых в данном номере журнала «Актуальные проблемы Европы».
А.И. Тэвдой-Бурмули в статье «Мультикультурализм: Между панацеей и проклятием» подчеркивает, что сложность и неоднозначность такого понятия, как мультикультурализм, неизбежно порождает не только разнообразие его трактовок, но и оценок той роли, которую играет мультикультурализм в современном западном обществе. В то время как сторонники мультикультурализма признают его «оптимальной формой структурирования мультиэтничного общества», его противники видят в мультикультурализме основную причину нынешнего кризиса европейского социума.
Автор анализирует различные модели мультикультурализма, применяемые в настоящее время в развитых странах, и в первую очередь получившую наибольшее распространение модель «жесткого» мультикультурализма, предполагающую проведение специальной государственной политики по защите социокультурных меньшинств от ассимиляции. Значительное внимание он уделяет выявлению противоречий между классическими либеральными ценностями и мультикультурализмом.
А.И. Тэвдой-Бурмули считает, что несовершенство мультикультурализма как основной стратегии этнополитического менеджмента постмодерного общества становится все более очевидным не только для его принципиальных противников, но и для его адептов. Автор описывает базовые параметры нынешнего кризисного состояния мультикультурного проекта и рассматривает перспективы его дальнейшего существования на европейском континенте.
Т.С. Кондратьева в статье «Великобритания: Провал политики мультикультурализма» отмечает, что на протяжении нескольких десятилетий считалось, что мультикультурная идеология в этой стране внедрялась настолько успешно, что Великобритания по существу являлась образцом для остальных государств Европейского союза. Однако выступление британского премьера Дэвида Кэмерона в феврале 2011 г. на международной конференции по безопасности в Мюнхене и его заявление о том, что «государственный мультикультурализм» в Великобритании потерпел крах, рассеяли эти иллюзии.
Автор подробно анализирует позицию ведущих политических партий страны по вопросу о мультикультурализме. Особое внимание при этом уделяется выявлению скрытых мотивов, которыми руководствовалась Лейбористская партия при проведении ею активной мультикультурной политики. Именно эта политика, по существу наделявшая иммигрантов особыми правами и привилегиями, завела Великобританию в тупик. Она способствовала появлению в стране «параллельного» общества, обострению межэтнических отношений, росту популярности националистических партий и организаций. Все более явственно проявляющиеся признаки кризиса мультикультурной идеологии не могли не сказаться на ее популярности среди британцев, численность приверженцев мультикультурализма в Великобритании в последние годы непрерывно сокращалась, о чем убедительно свидетельствуют результаты социологических опросов, приводимые в данной статье.
С.В. Погорельская в статье «Германия и мультикультурализм» констатирует, что ни одной из западноевропейских стран не удалось разработать и внедрить в социальную практику целостную концепцию иммиграционной политики, способной безболезненно для принимающего общества интегрировать инокультурных и иноконфессиональных мигрантов. Особенно сложная ситуация в этом отношении, по мнению автора, сложилась в Германии.
С.В. Погорельская подчеркивает, что мультикультурализм – как разновидность целенаправленной государственной внутренней политики по интеграции иммигрантов, не принадлежащих к культурному кругу принимающей страны, как система мер и нормативов, регулирующих их права и обязанности, – в Германии никогда не практиковался. Однако, несмотря на отсутствие так называемого «государственного мультикультурализма», в Германии в последние десятилетия шел стихийный процесс формирования «мультикультурного общества», для обозначения которого в этой стране используется такое понятие, как «мульти-культи».
В статье подробно анализируются позиции ведущих политических партий Германии по вопросу о «мульти-культи», рассматриваются причины сложившейся ситуации с иммигрантами, которую автор характеризует как «мультикультурный тупик», и описываются предложения, выдвигаемые немецкими политиками с целью преодоления структурных (демографических, социальных, культурных) перекосов, возникших за десятилетия стихийно сложившегося «мультикультурного общества».
В статье И.С. Новоженовой «Французская модель интеграции и мультикультурализм» отражены итоги дискуссий во французском научном сообществе об эффективности моделей интеграции иммигрантов, применяемых в разных странах. Сравнивая их с французской интеграционной моделью, большинство исследователей приходят к выводу, что именно последняя лучше других выдержала испытание временем. Во Франции культурная политика направлена на метисацию культур, существующих на ее территории. Политика интеграции не требует от иммигрантов культурной ассимиляции, но они должны выполнять обязательное условие – разделять общие для всех французов ценности (уважение прав личности, светский характер государства, солидарность, равноправие женщин в обществе и семье и др.). Во Франции не допускается коммунитаризм, т.е. создание обособленных этнокультурных общин, выступающих в качестве коллективного представителя группы иммигрантов; ведется политика предотвращения геттоизации и сегрегации иммигрантского населения во имя сохранения, как записано в Конституции, единого, унитарного, сплоченного общества. Однако с начала 1990-х годов на уровне политической практики, а также в законотворчестве применяются некоторые элементы мультикультурализма. Это свидетельствует о том, что французская интеграционная модель обогащается опытом других стран.
Объектом исследования в статье С.М. Хенкина «Мультикультурализм в испанской политии: Дискуссия и линии размежевания» являются общественные дебаты по проблеме мультикультурализма, развернувшиеся в последние годы в Испании. Автор подробно анализирует аргументы как сторонников, так и противников мультикультурализма и находит, что рациональное зерно есть в рассуждениях обеих сторон.
С.М. Хенкин отмечает, что в Испании идеология мультикультурализма не была принята на вооружение в качестве основы проводимой здесь государственной политики. Объяснение этого он видит в том, что проблема равноправного и гармоничного сосуществования разных культур приобрела в Испании актуальность гораздо позже, чем во многих других европейских странах, уже столкнувшихся на практике с негативными последствиями осуществлявшейся в них мультикультурной политики, и потому разочаровавшихся в ней. Но, как отмечает автор, несмотря на это, многие меры, предпринятые испанскими властями в последние годы, были ориентированы на развитие культурного многообразия в стране и соответствовали как идеологии, так и политической практике мультикультурализма.
Проанализировав партийные документы двух главных политических партий страны – Испанской социалистической рабочей партии и Народной партии – по вопросу о мультикультурализме, а также выступления ведущих политиков, автор приходит к выводу, что, хотя обе эти партии в своих политических документах не порывают с принципами мультикультурализма, между ними существуют заметные расхождения по отношению как к теории, так и к практике этой модели интеграции. Большое внимание в статье С.М. Хенкина уделяется выявлению этих расхождений, а также изменений, произошедших в последние годы в такой важной и чувствительной для социального благополучия страны сфере, как отношение к иммигрантам и к мультикультурализму.
И.Г. Животовская в статье «Италия на пути к мультиэтническому обществу: Проблемы и поиск решений» обращает внимание на специфику иммиграционной проблемы в Италии, в том числе на ее чрезмерную политизацию. Причину этого автор видит в том, что основные политические силы, борющиеся за власть в этой стране, занимают диаметрально противоположные позиции не только по вопросу о допустимых масштабах иммиграции, но и о методах и способах интеграции иммигрантов в итальянское общество.
И.Г. Животовская подчеркивает, что, в отличие от многих других европейских стран, в Италии идеология мультикультурализма не получила широкого признания. В условиях, когда в европейских странах все чаще стали говорить о кризисе мультикультурной политики, в итальянском политическом и научном дискурсе «мультикультурализм» отступил на задний план, а его место заняла иная модель включения иммигрантов в общество – «интеркультурная интеграция».
Эта модель, по мнению ее сторонников, не только гарантирует соблюдение фундаментальных прав человека, но и «расширяет границы демократии путем развития культуры участия, основанной на признании различий между людьми». «Интеркультурность», или «межкультурное взаимодействие», призваны создавать поле для переговоров между представителями различных культур и тем самым способствовать созданию эффективных форм управления процессами социальной трансформации общества. Некоторые итальянские эксперты считают, что именно межкультурный диалог может стать третьим путем между столкновением цивилизаций и «мультикультурализмом».
М.С. Пальников в статье «Российский мультикультурализм в контексте культурной глобализации» анализирует взгляды российских исследователей на вопрос о применимости западной модели мультикультурализма к российским условиям. Он подчеркивает, что западный мультикультурализм всегда воспринимался и продолжает восприниматься в России, в том числе и властными структурами, как нечто, несущее в себе новые опасности для единого Российского государства, а острая критика мультикультурализма со стороны ряда ведущих политических деятелей западноевропейских стран рассматривается российским руководством как еще один весомый аргумент, подтверждающий правильность такой позиции.
Центральное место в статье занимает анализ влияния культурной глобализации, и в первую очередь ее главной составляющей – вестернизации, – на российский мультикультурализм. Автор приходит к выводу, что усиливающееся негативное воздействие вестернизации представляет реальную угрозу для складывавшейся на протяжении нескольких веков особой, специфической модели российского мультикультурализма.