«Да и настоящего убийцу Патрика Рабана, по всей видимости, иным способом найти не получится…»
С того дня, как Рамина Блор сказала ей эти слова, прошло уже три недели, но Ника не могла выбросить их из головы. Поначалу они просто крутились, как привязчивая песенка, потом превратились в тему «на подумать», а еще чуть позже – в цель.
Интерес к изучению некромантии у Ники не пропал, но с начала года она не так часто наведывалась в тайный кабинет бывшего директора Академии Горгулий, занимавшего эту должность до ее отца. Тот в свое время увлекся некромантией и сумел собрать немало книг, хотя тех в принципе осталось немного, ведь по законам Содружества они подлежали уничтожению. Колту и Ламберту надлежало уничтожить и эти, но она смогла убедить их этого не делать. Оба смирились и согласились с тем, что ее врожденные способности лучше подкреплять теоретическими знаниями, чтобы она могла их контролировать, но ни один не мог скрыть отвращения к магии смерти в целом. Это стало одной из причин, почему она притормозила свои изыскания.
Второй причиной было отсутствие реальной задачи. Ника никогда не любила учебу ради учебы. Все, на что она тратила время и силы, интересовало ее практически. Поначалу так было и с некромантией. Она хотела разобраться в том, что видит и что происходит в замке. Чуть не умерев после стычки с зомби, искала способ побеждать их без вреда для собственного здоровья. А когда при смерти оказался ее друг, она искала способ спасти его. После чего задачи закончились.
Пока Блор не подкинула ей идею. И чем больше Ника над ней размышляла, тем сильнее становилось ее желание найти способ и докопаться до правды. Поэтому она снова стала наведываться в подземный лабиринт, в который можно было попасть только через закрытую часть замка, и каждый день проводить пару часов в кабинете директора Акнора. Хотелось, конечно, больше, но это наверняка заметили бы, а видеть брезгливо поджатые губы Нике не нравилось ни в исполнении отца, ни на лице жениха.
Но сегодня она немного потеряла счет времени, что было довольно легко сделать в комнате без окон: время здесь летело незаметно. Вот Ника и не заметила, как после обеда прошло почти четыре часа вместо намеченных двух. Очнулась, только когда скрипнула входная дверь, вздрогнула от неожиданности и испуганно посмотрела на вошедшего Ламберта.
Однако тот лишь слабо улыбнулся и тихо объявил:
– Так и думал, что найду тебя здесь, когда не обнаружил в комнате.
– А ты что, вдруг замерз? – поинтересовалась в ответ Ника, удивленно разглядывая свитер с высоким горлом, в который Ламберт облачился вместо привычной рубашки и пиджака.
– Просто решил попробовать моду медведей: они такое носят. Ты же хотела, чтобы я стал ближе к твоим друзьям? И вообще, не заговаривай мне зубы!
Ника изобразила на лице раскаяние: когда они расставались после обеда, ей пришлось солгать, что она пойдет к себе заниматься, поскольку нужно многое подтянуть. Собственно, последнее было правдой, ведь из-за отсутствия предшествующего образования Нике постоянно приходилось что-то нагонять, и она даже действительно собиралась заняться и этим, но позже.
– Прости, – повинилась она, впрочем, замечая, что он не особо огорчен или разозлен.
На его лице не было даже обычной брезгливости, только некоторая настороженность, когда он обвел взглядом тянущиеся вдоль стен шкафы и остановил его на алтаре, где раньше лежал человеческий череп. Теперь он перекочевал на стоящий рядом массивный письменный стол, за которым Ника сидела.
– Прощаю, – искренне отозвался Ламберт, наконец посмотрев и на нее. – Но все равно не понимаю, как ты можешь долго здесь находиться. Мне становится не по себе, стоит только переступить порог.
– Наверное, дело в том, что у меня нет явных негативных ассоциаций с некромантией, – улыбнулась Ника. – Я не видела вашей войны и прочих ужасов…
– Ты едва не умерла после стычки с мертвецами, а потом тебя похитил некромант, – напомнил Ламберт. – А теперь ты сидишь здесь в обнимку с человеческим черепом.
Ника перевела взгляд на названный им предмет, лежавший рядом с раскрытой на столе книгой, и беззаботно пожала плечами.
– Это Йорик. Мы с ним иногда разговариваем. Тут ведь больше никого нет…
Вот теперь в глазах Ламберта промелькнул ужас, и она поторопилась пояснить:
– Да не в прямом смысле! Я просто иногда говорю вслух, мне так легче думается, а он как бы слушает. Не всерьез, конечно. И он никогда мне не отвечает…
– Тогда откуда ты знаешь, что его звали Йорик? – нахмурился Ламберт.
– Да это же…
Ника вздохнула и махнула рукой. Конечно, он никогда не слышал выражения «бедный Йорик» и едва ли вообще подозревал о существовании Шекспира.
– Неважно, я сама его так назвала.
Ламберт прищурился, явно убежденный не до конца, но спрашивать дальше не стал. Предпочел поинтересоваться:
– Тебя снова влечет теория некромантии? Мне казалось, ты охладела к ней в последнее время.
– Трудно полностью охладеть к тому, что является частью тебя. Но ты прав: у меня появилась идея, поэтому я ищу способ ее реализовать.
Он сделал несколько шагов к столу, словно собирался заглянуть в книгу, которую Ника как раз штудировала.
– Что за идея?
Ей захотелось закрыть текст руками и соврать что-нибудь правдоподобное, но в голову ничего не пришло, а потом это и вовсе показалось неправильным. В конце концов, его это касается напрямую, Ламберт имеет право знать, чем она занимается.
– Я пытаюсь найти способ выяснить, кто убил твоего отца.
Прозвучало непривычно тихо, обычно Ника говорила громче и четче. Но Ламберт все равно замер на месте, словно споткнулся. Его лицо помрачнело, уголок рта нервно дернулся.
– Зачем? Мы знаем, кто его убил. Его родной брат, мой дядя…
Ника выразительно помотала головой.
– Знаю, что ты так думаешь, но я сомневаюсь. Вспомни день, когда драконы явились сюда. Помнишь реакцию дяди, когда тот увидел, что твои браслеты пропали? Он был в шоке и смятении. Ламберт, мне кажется, он искренне верил, что ты убийца. И когда оказалось, что ты оправдан, он тут же отступил, признал тебя главой рода. Думаю, человек, убивший родного брата ради статуса лорда Ардема, не сдался бы так легко. И не был бы так удивлен.
– Он просто испугался, – возразил Ламберт, но уже не так уверенно. – Ведь после меня он второй главный подозреваемый.