Глава 8 Хвороба



Ива вернулась в деревню позже прочих девок. Слава богам, те не польстились зло пошутить над мавкой и не вывернули все белье в реку, но и забирать с берега не стали. Ива собрала одежу, подняла отяжелевшую лохань и пошла к околице. У ворот остановилась, нерешительно потопталась на месте и, пока никто не видит, оттянула край плетня: столб, держащий створку ворот, и в самом деле был железный. Диво ли, им, малым детям, слушавшим сказки слепой Алии, ни разу не пришло в голову проверить, правду ли баяла бабка! А теперь по всему выходило, что правду!

Вот только не отпугнул освященный огнем металл зло: Хозяин болота все же вошел в деревню. Или, быть может, тот, кто ковал это железо, сам не был достоин божественного огня?

Домой предстояло идти мимо кузнецова дома. И уж Ива не сомневалась, что ей там не преминут помои под ноги выплеснуть. Оттого она не спешила, тянула как могла. Завернула к колодцу – водицы испить. Провернула ворот, вытягивая ведро, наклонила, отхлебнула…

– Тьфу! Тьфу, гадость!



Не дело обижать духов воды, но тут уж девка не утерпела: водица на вкус была что прокисшее молоко. И только теперь Ива догадалась заглянуть в ведерко: изнутри оно покрылось липким зеленым мхом. Комья грязи плавали по поверхности, где-то у дна шмыгнул головастик. Ива выплеснула воду и наново опустила ведро в колодец. Прокрутила ворот… И опять достала лишь болотную жижу. Выплеснула, достала… И снова!

– Мамочка! – ахнула девка и повторила слова из сказки: – Страсть как он не любил солнечного света и чистой воды!

Неужто Хозяин болота отравил колодец и реку из-за ее, Ивы, проступка? Что делать? К старосте бежать виниться? К матери? Нет уж! Первый хорошо если не пинком за порог выпроводит: и без того от девки одни беды. Родичи же… С них и так достало горя. Ива ожидала, что мать с отцом после случившегося ее из дому погонят, а они, супротив того, несколько дней со двора не выпускали! Небось боялись, что снова чего учудит…

Не станет она их тревожить. А вот с тем, кто в ответе за напасть, поговорит. Ива стиснула кулаки: уж она с ним так поговорит! Надо бы кочергу с собой взять, чтобы речи лучше доходили!

А покуда Хозяина болота рядом нет, Ива и сама поспешила убраться. Не то увидят клюквинчане у колодца, вмиг разнесется весть, что мавка воду попортила! За думами девка и не заметила, как поравнялась с домом кузнеца. Но вот тут-то ей не свезло.

– Чтоб ты сдохла, ведьмино отродье!

Ива поспешила прикрыть зеленые волосы платком, дабы не злить соседей, но та, что кричала, ненавидела бы ее и с черной косой, и с синей. Из калитки навстречу Иве выскочила Прина.

– Поздорову вам, госпожа. – Ива не поленилась отставить лохань с бельем и низко поклониться.

С божьего суда на Ключинке едва ли седмица минула, а мать Брана постарела, кажется, на десяток лет. И без того худая да загорелая, она стала совсем уж тощей. Руки ее тряслись и все беспокойно мяли то передник, то рукава. А шея багровела следами от ногтей.

– Мавка поганая! Чтоб у тебя язык отсох! Как тебя только мамка в колыбели не придушила?!

Ива стиснула зубы. «Лучше бы вы своего сыночка лю́бого придушили, чтобы девок не бесчестил!» – могла бы сказать она, но сдержалась. И без того Прине тяжко. Сказывают, Бран после суда знатно захворал. И немудрено, из ледяной-то реки! А едва встанет на ноги, должен будет покинуть Клюквинки. Ясно, бедная женщина винит во всем Иву!

– Что щуришься, тварь? Довольна? Довольна, спрашиваю?!

– Я вашего сына ничем не обидела, – процедила Ива. – Он понес наказание за то, что совершил. Боги тому свидетели.

– Вы посмотрите на нее, люди добрые! – Прина возмущенно всплеснула руками, но голос на всякий случай понизила: выгляни на крик соседи, еще неизвестно, на чью сторону встанут! – Ну, потрепал парень малость! Небось от тебя не убыло!

– Убыло, – стиснула зубы Ива.

– Ну так и что с того? Чай, не заезжий молодец тебя на спину повалил… Да и еще неясно, повалил ли! Небось сама…

Ива вздрогнула. Ладони дернулись к чреслам – прикрыться. Будто снова кто-то толкнул ее в траву и с силой развел бедра.

– Пойду я, Прина, – тихо, бесцветно проговорила девушка и попыталась обойти препону.

Прина, может, и выглядела слабой, однако ж, когда бабы друг другу косы в ссорах рвали, в стороне никогда не стояла. Она схватила Иву за волосы и дернула.

– Ай, пусти!

– Пойдет она! Никуда ты не пойдешь, трепушка! Смотри, смотри, что с твоим милым стало! Давай, зайди да глянь!

Ива упиралась, но женщина вцепилась мертвой хваткой и поволокла ее во двор. Протащила мимо мужа, проводившего их недоуменным окликом. У Луга набок был свернут нос, он утирал его пропитавшимся рудой полотенцем, а правая рука была подвязана к плечу, но жена на него и не взглянула. Она впихнула Иву в дом и захлопнула за нею дверь. Девка тут же попыталась выйти, но Прина подперла снаружи.