Открытие за открытием, ослепительная новизна и совершенно сумасшедшая свобода в словоупотреблении. Текст переливается цветом, как мокрая смальта, попавшая в цветовой луч. Напряжение этого письма – между превращением и преображением.
Это поэт уникальных состояний с гениальным внутренним прочтением.
Есть такой литературоведческий термин – «пристальное чтение» (close reading). Применительно к Сергею Соловьеву следовало бы изобрести родственный ему – «пристальное письмо». Устройство его таково, что требует навести на резкость вещи и переживание мира, обычно расфокусированные, существующие на размытой границе нашегос ознания.Э тоособенновернод ля« последних»вещей, именно они от нас дальше всего (близость, любовь, смерть).
Проза поэта Сергея Соловьева – это стилистическая воронка, в которую нас затягивает, как корабль Одиссея, водоворотом самой речи. Автор «водит» читателя, как мист в Элевсинских таинствах. Эта проза – «трудное счастье», которое испытает, надеюсь, любой верящий в эпикурейство языка в духе Сосноры и Мандельштама, Джойса и Даррелла. Это проза – в буквальном смысле – культовая: своеобразный митраизм. Когда, как в Элевсине, выходишь – и видишь Солнце.
То, что делает Сергей Соловьев – ни на кого и ни на что не похоже, и никуда не втискивается, ни в ожидания, ни в представления. Это письмо держится не уловками, придуманными поколениями романистов, а на чуде слова и чувстве счастья.