О том, что его жизнь круто изменилась, Алексей понял, когда жена приготовила ему завтрак. Словно почувствовала что-то. У них давно уже это было не принято.
– Я работаю не меньше тебя, – заявила как-то Саша на просьбу мужа пожарить утром яичницу с колбасой. – Давай так, Леонидов: у нас равноправие. Домашние обязанности делим поровну.
– Но я не умею готовить!
– А я не люблю. Сделай бутерброд или завари кипятком овсянку из пакетика, – сказала жена и уткнулась в планшет.
– Что ж там такого интересного? – ехидно спросил Алексей. – Настолько интересного, что ты меня в упор не видишь?
– Хочу знать, что в мире происходит.
– Ячейку общества, семью, сотрет с лица земли не распущенность и не падение нравов, которое погубило Содом и Гоморру. Ее убьет Интернет, – грустно сказал он. – Недавно в ресторане наблюдал двух молодых людей на свидании: оба уткнулись в айфоны. Саша! Посмотри на меня!
– Ты что, постригся, наконец? – спросила любимая, не отрывая взгляда от планшета.
– Я еще неделю назад постригся. Надо было тебе фотку из парикмахерской по WhatsApp скинуть, тогда бы ты это заметила.
– Тогда я пришлю тебе селфи, когда выйду от маникюрши, – парировала жена. – Ты тоже не замечаешь, когда меняется цвет моих ногтей.
На сем и порешили. Дабы сохранить мир и спокойствие в семье, информировать друг друга об изменениях во внешности, новой одежде и корпоративах, скидывая по WhatsApp фотки. Домашние обязанности делить поровну, подключая Ксюшу, девица уже взрослая. А завтрак по будням не готовить.
Но сегодня, в первый свой рабочий день у Сажина, Алексей получил вместе с чашкой кофе и пышный омлет. В отличие от Леонидова Саша готовить умела.
– Ты меня жалеешь? – спросил он, наслаждаясь завтраком, и постарался, чтобы лицо было не сытым и довольным, а несчастным. Омлет был таким вкусным!
– Ты начинаешь жизнь с чистого листа. Я понимаю, Лешенька, как это трудно.
«Лешенька! Ага».
– Да, нелегко мне придется, – он тяжело вздохнул и придвинул к себе омлет. – Ты ведь не будешь?
– Кушай, кушай. Вдруг там у вас негде? – жалостливо посмотрела на него Саша. И осторожно спросила: – А чего от тебя хочет Сажин?
– Не знаю пока. Он вчера не сказал. Предложил мне подумать.
– И ты подумал?
– Ты за меня подумала.
– Я вижу, тебе весело, – рассердилась жена. – А вдруг криминал?
– Сажин не бандит.
– Он сидел, Леша! Ты не знаешь, какой он теперь!
– Большой начальник, как и раньше. Кикбоксер. Человек, у которого порог страха на уровне потолка. И у него офис в спортивном клубе. Сегодня я все увижу. И всех. Сажин мне это обещал. И узнаю, что за работу он мне хочет предложить. Так что рано не жди.
– Но я могу тебе звонить?
– Можешь, – он встал. – Но я могу не ответить. Это не значит, что я умер, в морг звонить не обязательно. Надо просто дождаться моего звонка. Задача ясна?
– Ты прямо как на войну идешь, – не выдержала жена.
Он молча пошел в прихожую за ключами от машины. Подробности Александре знать не обязательно.
…Спортивный клуб «Три Эс» находился в одном из бурно развивающихся в последнее время районов столицы, за МКАД. Стройка здесь была повсюду. Новые многоэтажные дома, не моргая, всезнающе взирали на проезжающие мимо машины пустыми глазницами окон и нервно размахивали руками – стрелами подъемных кранов. Люди по привычке искали убежище в заветных московских квадратах, несмотря на убедительные выкладки экспертов по недвижимости о том, что инвестиции в нее давно уже не окупаются.
А во что окупаются? Государство уже не раз доказывало, что игры с ним плохи. Оно все равно обманет, потому что у него – власть. Захочу – отберу, захочу – помилую. Банкам доверия нет, какие бы проценты по вкладам они ни сулили, а стены всегда можно пощупать и порадоваться за себя: ускребся.
Алексею пришлось надолго задержаться в пробке около недостроенного дома, который напомнил ему Великую Китайскую стену. Во двор, весь в рытвинах и колдобинах, заваленный строительным мусором и кое-как прикрытый маскировочными сетками в самых засратых местах, то и дело заползали фуры, длинномеры. Огромный «человейник» кишел муравьями-строителями в оранжевых касках и заляпанных спецовках, сооружающими «ячейки для откладывания личинок». Алексей сразу решил, что эту громадину строят по программе реновации, хоть и пообещали индивидуальный подход.
Тут же строилась школа, а впритык, как и положено по проекту, – детский садик. На первом этаже «человейника» будут магазины, химчистки, салоны красоты… А спортивный зал – вот он. Уже готов к организации досуга. Сияет новенькими окнами. По фасаду баннер: «Три Эс – время расти и развиваться!».
Размеры клуба Леонидов оценил: масштабно. Так вот куда Сажин вложил полученные от продажи контрольного пакета акций холдинга «АNДА» деньги! Не все, но много. Или на спортивный клуб скинулись? Алексею не терпелось увидеть упомянутое Дмитрием Александровичем правление. Там наверняка будут сюрпризы.
– Вы к кому? – строго спросили Леонидова на проходной.
– К Дмитрию Александровичу.
– К какому Дмитрию Александровичу?
– К президенту, Сажину.
Охранник посмотрел на Алексея с недоверием и помрачнел. Похоже, Сажин больше не шифровался, как в благословенные времена процветания «АNДА». Главный здесь он. Президент. Портретное лицо, упоминать которое всуе не рекомендуется. Леонидов уже начал терять терпение, когда охранник взялся за рацию. После коротких переговоров Алексею уже другим тоном сказали:
– Проходите. Вас ждут.
«Да. Меня ждут».
Он перешел проходную, как Рубикон. Обратной дороги нет.
Клуб «Три Эс» был похож на маленький обособленный город в гигантском московском мегаполисе. Со своей Центральной площадью, навроде огромного «аквариума», мимо которого Алексей прошел к лифтам. Не это ли знаменитый юридический департамент? За столами в стиле модерн на таких же модерновых стульях, под модерновыми светильниками, вооруженные до зубов навороченными гаджетами сидели похожие друг на друга, как оловянные солдатики, мальчики и девочки. Конечно, они уже лет десять как ими не были, но Леонидов смотрел на этих молодых людей, манагеров и консультантов, с высоты своего жизненного опыта и с расстояния своего возраста.
Они в своих строгих темных костюмах были похожи на стаю ворон, которая выбирает самое тучное из всех бизнес-полей. Где почва еще не оскудела и где можно поживиться. Но едва засеют другое поле и унавозят его кредитами под завязку, как стая снимается с места и летит туда. По количеству в здешней стае «ворон» Леонидов понял, что «БуЗа» удобрена капиталами обильно. Знать, не только Сажин здесь постарался.
Главный офис «БуЗы» находился опять-таки на третьем этаже. Видимо, эта цифра стала для Сажина счастливой. Алексей плыл в стеклянном «стакане» над царством Дмитрия Александровича и поражался масштабу. Это, конечно, не «АNДА», но амбиций у Сажина не поубавилось.
Президент «БуЗы» его ждал. Это Алексей понял по счастливому лицу секретарши, когда он назвал свое имя. Дмитрий Александрович не изменил своим привычкам: девица была гренадерского роста, под стать Самому, и красавица.
– Проходите, – сказала девушка со сладкой улыбкой, глядя на Леонидова сверху вниз с высоты своих каблуков, и открыла заветную дверь в кабинет президента.
По пути сюда Леонидов отметил несколько блокпостов. Его беспрепятственно пропустили лишь потому, что Сажин его ждал и дал зеленый свет. Любому другому проникнуть сюда было невозможно. «БуЗа», похоже, находилась на осадном положении, несмотря на то, что числилась общественной организацией.
Сажин встретил его широкой улыбкой:
– Решился, значит? – спросил он, протянув Алексею огромную руку, твердую, как камень.
Леонидов понял, что Дмитрий Александрович много тренируется, его спарринг-партнер, он же зять, намного моложе и подвижнее. Все это напрягало. За каким чертом президенту общественной организации рисковать своим здоровьем, когда ему, президенту, полтинник? Сиди, блюди свое портретное лицо, бумажки важные подписывай, с банками договаривайся. Кой черт ты лезешь на ринг? Кому и что доказываешь?
– Жду ваших предложений, мой генерал, – сказал Алексей и шутливо отдал честь.
– Пойдем-ка выйдем.
Сажин кивнул на почти незаметную стеклянную дверь, которая была у него за спиной.
– Покурить предлагаешь? Так я давно уже бросил, а ты вроде и не начинал.
– Не мешало бы воздухом подышать.
Они вышли на балкон, и Алексей увидел слева узкую железную лестницу. Сажин стал подниматься первым. Его широкая спина маячила впереди, как белый флаг, хотя мирными переговорами и не пахло. Алексей поежился от ветра и двинулся следом. Вскоре они оказались на крыше. Здесь было шумно: рядом не смолкала огромная стройка. Почти на уровне их глаз плавно двигались ажурные стрелы подъемных кранов, щерила редкие, но неубиваемые зубы арматура, зияли широко открытые рты незастекленных окон. Сажин подошел к парапету и с улыбкой посмотрел вниз. Все, что он видел, ему нравилось. Стройка – это жизнь, беспрерывное движение. Герои не терпят пустоты и покоя.
Дмитрий Александрович был одет в любимый белоснежный свитер, не в деловой костюм. Светло-голубые джинсы с натяжкой могли бы считаться белыми. Все, похоже, вернулось на круги своя, в те далекие времена, когда любимая жена не отвечала Сажину взаимностью и он всеми силами старался привлечь ее внимание.
Но Дарьи Витальевны не было сейчас в Москве. Алексей понял, что белое – это вызов. У него самого порог страха был хоть и высоко, но не на уровне потолка, и к парапету Алексей подошел с опаской. С крыши открывался шикарный вид. Было красиво и жутко. Строящаяся Москва не располагала к романтике, отсюда, с высоты, она и впрямь казалась резиновой, именно в эти строящиеся дома и набьются вскоре приезжие, в свои, а скорее, съемные квартиры.
Чтобы не ударить в грязь лицом, Алексей бесстрашно встал рядом с Сажиным. Спросил:
– Это и есть теперь твой кабинет? Настоящий, тот, где ты ведешь переговоры.
– Здесь гарантированно нет прослушки, – спокойно ответил Сажин. – А если и есть, наш разговор будет трудно расшифровать.
– Я чист, – Алексей широко развел руки.
– Знаю. Кому-то надо верить. Дело у меня к тебе, Леша, вот какое. Моя «БуЗа» числится общественной организацией. Но это еще и спортивный клуб, где проходят тренировки и бои кикбоксеров. Не скрою: есть тотализатор, ставки крупные. Имеется и бизнес-центр, в котором крутятся огромные деньги. Юридическая фирма, объем конфиденциальной информации в которой зашкаливает. Секретов у нас хватает. Само собой, спецслужбы не могли оставить «БуЗу» без внимания. Я уверен на сто процентов: к нам внедрился их сотрудник. В правление, не меньше. Чтобы получить доступ высшего уровня. Проникнуть в дата-центр, в энергоотсек, где находятся резервные источники питания, и, конечно, стучать на меня. Контролировать все мои действия и в случае чего, принять крайние меры. Ты меня понимаешь.
– Понимаю, – кивнул он. – Давай прямо, Сажин: тебя могут убить, если ты зарвешься.
– Верно, – улыбнулся Дмитрий Александрович.
– А как же Даша? – осторожно спросил он. – Ты ведь столько лет ее добивался. Жена тебя любит наконец, и тебе это больше неинтересно. Цель достигнута. Ты пожелал эту женщину, и ты ее добился, устранив соперника. Бедная Дарья Витальевна! А твой сын, Сажин? С ним что будет?
– Чего ты завелся? Не собираюсь я умирать! Для того и тебя позвал. Все просто, Леша: ты должен вычислить засланного казачка. Я хочу знать: кто это? И принять меры. Мне нужен канал, чтобы сливать дезинформацию.
– Ты не на фронте, Сажин.
– Идет экономическая война, делят сферы влияния, Алексей. Кто-то готов всадить нож в мою спину. И я хочу знать, к кому именно мне не следует поворачиваться спиной.
– Сколько человек в правлении?
– Шесть, не считая меня. Плюс главный бухгалтер, но она не участвует в заседаниях правления и не имеет права голоса. Председатель правления – Леня, мой зять. Его вычеркиваем. Остается пятеро. Топ-менеджеры с допуском высшего уровня.
– Бухгалтера я бы тоже не стал сбрасывать со счетов. Через нее проходят все платежки, и она составляет отчеты. Значит, у нее в руках все цифры. База данных.
– У нее нет допуска в подвал, где находится наш мозг. То есть «БуЗы».
– Сеть можно взломать. Бухгалтерше помогут. У нас… То есть у них, поскольку я больше в органах не служу, есть крутые айтишники.
– Знаю. Я подстраховался. Но согласен с тобой. Бухгалтершу со счетов сбрасывать не будем. – Сажин посмотрел на часы. – В одиннадцать тридцать назначено очередное заседание. Я тебя представлю и со всеми познакомлю.
– В качестве кого я буду входить в правление?
– Ты не будешь в него входить, это лишнее, – нахмурился Сажин. – Но у тебя будет запись всех заседаний.
«Подкорректированная тобой. А что я хотел? Чтобы Сажин с ходу вывалил мне все свои секреты? Дал допуск в дата-центр? Какое-то время Дмитрий Александрович будет ко мне присматриваться. А я буду присматриваться к «БуЗе».
– Сколько у меня времени? – спросил Алексей.
– Чем быстрее, тем лучше. Месяц. Максимум два.
– Круто.
– Я верю в твой гений, – шутливо сказал Сажин и хлопнул его по плечу.
– Подхалим сказал бы: а я верю в твой. Но я не подхалим, а друг. Поэтому считаю своим долгом предупредить: я могу не успеть. Если ты сунешься в драку, в прямом смысле слова, а не в переносном, нарвешься на засаду.
– А ты постарайся успеть, – уклончиво ответил Сажин. – Идем, нас ждут.
Зал для заседаний был на третьем этаже, в том же крыле, где и кабинет президента. Они с Сажиным вошли туда, когда все уже собрались. Дисциплина в «БуЗе», похоже, была военной, никто здесь не опаздывал.
Помещение оказалось просторным, с внушительными, от пола до потолка, окнами, и сегодня, в солнечный осенний день, такой необычайно редкий для хмурого ноября, зал для заседаний казался почти пустым из-за светлой мебели в стиле модерн. Много было зеркальных панелей, отражающих яркий свет, прозрачных, почти невесомых полок и молочно-белого пластика. Жалюзи были подняты, и полуденное солнце прицельно било в огромные окна, слепя сидящих за столом людей.
«Как на космическом корабле», – невольно подумал Алексей. «Капитанский мостик». Они как будто летели сквозь протуберанец, рискуя упасть в огненную бездну.
– Опустили бы жалюзи, Дмитрий Александрович, – недовольно сказал кто-то. – Ни черта ведь не видать.
Жалюзи по знаку Сажина опустила рослая секретарша, она же расставила перед членами правления бутылочки с минеральной водой. Людские руки жадно потянулись к стаканам.
Первым, кого Алексей увидел после того, как солнце погасили, был Леня. Вернее, взгляд сразу уперся в сажинского зятя, потому что тот улыбался. Остальные были по-деловому сосредоточены. Леонидов и Леня Дымов друг другу симпатизировали, они ведь были коллегами, Алексей тоже когда-то рулил службой безопасности в крупной фирме. Радостно, что Алиса Дмитриевна сделала правильный выбор.
В Лене Алексей, так же, как и Сажин, был уверен на сто процентов. Мировой мужик, надежный, как скала, с детьми и собаками добрый, с врагами беспощадный, до денег не жадный и жену свою обожает. Сына тем более. Леня скорее умрет, чем предаст.
Они пожали друг другу руки и сели рядом, плечом к плечу, словно заняли оборону. Сажин – во главе стола. Только теперь Алексей позволил себе заметить и остальных членов правления. За столом сидели одни мужчины. Единственной женщины, занимающей в «БуЗе» ответственную должность – главного бухгалтера, не было. Одного из мужчин Леонидов сразу узнал, и сердце екнуло. Подтвердились его худшие опасения.
Другой проблемой сделался стол. Леонидов мысленно проклял дизайнера, оформлявшего зал заседаний. Парень явно творил в облаках. Столешница была прозрачная, так что Алексей видел свои ботинки и торчащие из них носки. Напротив красовались другие ботинки, гораздо новее и дороже, и носки были лучше. Ботинки, будь они неладны, были и слева, и справа. Разглядывание и сравнение носков с ботинками затягивало, и Леонидову страстно захотелось наставить дизайнеру дизлайков, отыскав на бескрайних просторах Инета его блог.
Пришлось, как и всем, пить минеральную воду, чтобы сосредоточиться.
– Наше внеплановое экстренное заседание посвящено знакомству с новым сотрудником нашей «БуЗы», – начал Сажин. – Человек, которого я давно знаю и которому доверяю. Леонидов Алексей Алексеевич. Прошу.
Алексей привстал. Остальные сдержанно кивнули: видим, мол. Приветствуем. Кроме Лени, который заговорщицки подмигнул. Косая челка на лбу у крепыша задорно подпрыгнула.
– Какие функции возьмет на себе Алексей Алексеевич в нашей организации? – скрипуче спросил болезненно худой респектабельный господин с крючковатым носом, лысым черепом и глубоко посаженными черными глазами. Леонидов отметил безупречный костюм, идеально подобранный галстук и дорогие часы. Ботинки он уже оценил.
– Он будет моим консультантом, – невозмутимо ответил Сажин.
– По каким вопросам? – не унимался «скрипун».
– Проверка на лояльность сотрудников «БуЗы». Детектор лжи, если хотите.
«Скрипун» тут же заткнулся, зато парень лет двадцати пяти наконец-то посмотрел на старпера, которого видел впервые в жизни, с интересом. Но ничего пока не сказал.
– У вас нестандартный подход к решению вопросов, Дмитрий Александрович, – с иронией озвучил общее мнение плотный господин с маслеными глазами, по виду армянин. – Проще всех сотрудников прогнать через настоящий детектор лжи.
– Кстати, Алексей Алексеевич ваш коллега. Юрист по образованию. Вам разве не нужен помощник?
– В моем отделе достаточно компетентных сотрудников, – ревниво сказал армянин.
– Вопрос не обсуждается, – Сажин положил на стол огромную руку, словно припечатал сказанное. – Начнем с вас, – он повернулся к скрипуну. – Экономический блок, Алексей, в нашей организации возглавляет Яков Карлович Гербер. – «Скрипун» едва заметно и, как показалось Алексею, презрительно нагнул яйцеобразную лысую голову. – Два высших образования, докторская степень по экономике, в недалеком прошлом – солидная должность в министерстве, работа за границей, послужной список впечатляет. Яков Карлович дает прогнозы по долгосрочным инвестициям, оценивает бизнес, в общем, отвечает за бабки, – простецки сказал Сажин.
Леня что-то черкнул на вырванном из блокнота листке и придвинул его к Леонидову. Алексей чуть скосил глаза и прочитал: «Кличка Гербарий».
Ему стало весело. Здесь, конечно, все по-взрослому, но витает дух свободы. Леня на этих заседаниях явно скучает и рад будет спихнуть хоть часть своих обязанностей на друга. А в том, что они станут друзьями, Алексей не сомневался.
– Юридический департамент, – Сажин всем корпусом развернулся к армянину, словно демонстрируя важность оного департамента. – Тигран Давидович Кочарян. Санкт-Петербургский государственный университет, красный диплом. Но давно уже москвич. Успел поработать в солидных фирмах, стажировка в Англии…
«Кличка ФЗ», – прочитал Алексей Ленины каракули. «Тигран – царь, – подумал он. – По нему видать. Ему еще один юрист, тем более друг президента, здесь не нужен. С Кочаряном у меня будут терки. Он меня невзлюбил с первого взгляда».
– Паша Волков. Павел, – тут же поправился Сажин.
Самый молодой из членов правления порозовел от смущения, как девушка. «Кличка Биткоин», стараясь не улыбнуться, прочитал Алексей на Лениной бумажке.
– Павел у нас хакер, – отрекомендовал Биткоина Сажин.
– Вы мне льстите, Дмитрий Александрович, – улыбнулся тот.
– Хорошо. Наш сисадмин.
– А теперь обижаете.
– На тебя не угодишь. В общем, Алексей, Волков – наш главный айтишник. Начальник программистов, а их у нас в «БуЗе» – целый отдел. Павел – главный. Не гляди на возраст. Павел физтех окончил с красным дипломом, ФОПФ, имеет не один десяток опубликованных научных работ, учится заочно в аспирантуре. Мог бы уже диссертацию защитить.
– Сколько вам можно объяснять, Дмитрий Александрович, что я вовсе не такой крутой, – засмущался Павел. – Моя основная задача защитить «БуЗу» от взлома.
– И ты неплохо с ней справляешься.
– Как могу. Но я не хакер, – повторил Павел.
– Ладно, я в твои дела не лезу. Мне главное, чтобы все работало как часы. А в случае чего гарантированно было бы уничтожено. Все наши базы данных.
– Без проблем, – пожал плечами Биткоин.
Повисла пауза, во время которой члены правления неторопливо пили воду.
«А теперь – самое интересное», – подумал Алексей, тайком разглядывая ботинки и носки слева. Там явно росло напряжение. Леонидов понял, что его тоже узнали.
– Еще один важный человек в «БуЗе»… – сказал наконец Сажин. Алексей замер. – Тукаев Тимур… Хафизович, – похоже, отчество Сажин вспомнил не без труда. – Отвечает за связи с неформальными организациями.
«Вот как?» – Леонидов с Тукаевым понимающе переглянулись. Для того тоже оказалась сюрпризом должность, занимаемая в «БуЗе». Остальные сделали вид, что ничего не заметили.
Связи с неформальными организациями! Ха!
В первый раз Алексей увидел Тукаева, когда тот был еще зеленым пацаном. Да и сам Леонидов лажался чуть ли не каждый день. Это были лихие девяностые, когда никто не знал, чем все закончится. Было понятно, что большинство из тех, кто рвется к вершине пищевой цепочки, не доживут до «светлого будущего». Чем дешевле их жизнь, тем дороже будут стоить те, которые выживут.
Тукаев тогда стоил пять копеек. Грошовый гладиатор, мясо. Причем не качок, роста невысокого, худой, хотя и жилистый. Его должны были положить одним из первых. Но недостаток мышечной массы Тукаев с лихвой компенсировал изворотливостью. Он, как маленький юркий зверек, во что бы то ни стало хотел выжить, но не уронить при этом авторитета. Спрятаться за широкими спинами других бойцов так, чтобы никто не смог назвать его трусом. Еще тогда Тукаев понял: хочешь жить – умей договариваться. Подставляй под пули чужой лоб, тот, где нет мозгов, а свой умный береги.
Они тогда договорились. Тукаев, конечно, сделает вид, что ничего этого не было.
Тимур Тукаев. Хан. Сколько же лет прошло? Достаточно, чтобы Тукаев сумел заслужить громкую благозвучную кличку вместо прежней, которую ему дали по первой ходке, – Сопля. Алексей с усмешкой смотрел на манжеты светлой сорочки, спущенные почти до самых кончиков крючковатых тукаевских пальцев с желтыми ногтями. Все его тело покрыто татуировками, а здесь как-никак приличное место: офис общественной организации.
В курсе Сажин или нет, что они знакомы? Мент с огромным стажем и уголовник с таким же стажем не могут друг друга не знать. Хан был смотрящим на зоне, где отбывал срок за убийство Дмитрий Сажин. Который был там мужиком, «серым». Масть не блатная, даже если Сажин был на зоне авторитетным мужиком. Но он сейчас – президент «БуЗы», а Хан, Тукаев, – его верная собака. Или это лишь видимость?
«Общественные организации» – это ОПГ. Организованные преступные группировки, которые Хан притянул к «БуЗе».
«Ох, и дела здесь творятся!» – подумал Алексей, стараясь сосредоточиться на том, что говорит Сажин. Надо отвлечься от Хана. Разговор между ними неизбежен. Разговор по душам. Хан – стукач? Агент сцеслужб? Смешно. Но спиной к такому поворачиваться не след. Тукаев не верный пес, а скорее волк, посаженный на цепь. Который подчинился силе. Но ни один блатной, тем более смотрящий, не потерпит над собой «мужика». Или Сажин каким-то чудом сменил масть? Так не бывает.
Алексей повернул голову влево и встретился глазами с Ханом. Лицо у того было каменным, непроницаемым, и Алексей вдруг вспомнил, как Тукаев шмыгал носом на первом допросе и втягивал голову в плечи: боялся, что будут бить. Из носа у хлипкого парнишки всегда лилось, за что его и прозвали Соплей. У него к тому же были слабые кости, сказывался недостаток кальция. Его мать была наркоманкой и не больно-то заботилась о гармоничном развитии плода. Хан вырос в такой атмосфере, что мог стать только уголовником, тем более страна тогда разваливалась и бандитские группировки стремились все прибрать к рукам. И глаза у теперешнего Хана на первом допросе были жалкие.
Но с тех пор многое изменилось. Тукаев нынешний был человеком без возраста, его лицо будто застыло, как цемент в тазу. Круглое, гладкое, без морщин, и такое же плоское. Низкий лоб, косые татарские скулы, приплюснутый нос, сломанный в драке, зато сопливиться перестал, еле заметные узкие губы и глаза-щелочки с голыми веками. Все тот же недостаток кальция. Тукаев, этот «специалист по неформальным организациям», смотрел на Алексея не моргая. Без всяких эмоций. Только правая нога в черном начищенном ботинке дважды стукнула по полу носком.
«Живи, дизайнер», – мысленно улыбнулся Алексей. От прозрачных столов тоже есть польза. А Хан-то нервничает! Подростковые страхи живы будут всегда, человек может от них закрыться, но избавиться – никогда. Хан ему расскажет о том, что случилось на зоне. Как рассказал тогда, в участке, с кем ограбил ларек и куда делись деньги.
– И, наконец, мой секретарь, – Алексей вздрогнул. Сажин представил ему последнего незнакомца из правления. – Связи с общественностью, пресс-служба, организационная работа. Незаменимый человек. Сергей Немилов, – отрекомендовал Дмитрий Александрович.
Леонидов оценивающе посмотрел на молодого человека лет тридцати. Постарше, чем Биткоин, и гораздо смазливее. Типичный яппи. Прическа волосок к волоску, клубный пиджак, улыбка, привитая чуть ли не с пеленок вместе с вакциной от туберкулеза. Через эту вежливую белозубую улыбку не пробиться, она, как броня, на все случаи жизни. Вместо всплеска ярости, смеха, слез, отчаянной ругани, боли, зубовного скрежета – на все эмоции одна она, вежливая улыбка.
Леонидов покосился на Леню и еле заметно двинул его локтем: что же ты? Дымов очнулся и черкнул на бумажке пару слов. «Весь-Такой», – прочитал Алексей и чуть не рассмеялся. Меткая кликуха. Да, Немилов, он Весь Такой. Рыцарь без мата и хамства, в доспехах от «Армани», с дюжиной красных дипломов наперевес, вместо щита.
«Этот предаст без колебаний, если предложение покажется ему выгодным, – подумал Алексей. – Зачем Сажин его при себе держит? Хотя… Это было бы слишком просто, а Сажин легких путей не ищет. Дмитрий Александрович вечно все усложняет, включая свои отношения с женой».
Заседание было недолгим. Сажин давал Алексею время на то, чтобы осмотреться. Когда президент поднялся из-за стола, члены правления дружно задвигали стульями. Присутствие незнакомца их сковывало. Если они и хотели что-то сказать, то не решались. Алексей понял, что надо налаживать контакт с каждым по отдельности.
Самым доступным ему показался Волков. Парень с длинными, как у девушки, ресницами и застенчивым румянцем. С маленькими руками, совсем не мужскими, такими же маленькими ногами и, кажется, открытый для общения.
Пока Сажин остановил Гербера «на пару слов», Алексей протиснулся к Биткоину. Спросил:
– Можно на «ты»?
– Конечно.
– Давно в «БуЗе»?
– Как только построили дата-центр. А его сдали вместе со спортзалом, если вы это хотели узнать.
– Дата-центр – это центр хранения и обработки данных?
Биткоин посмотрел на него с обидой. Как это можно не знать?
– Я просто уточняю, – миролюбиво улыбнулся Алексей. – А почему ты обиделся, когда Сажин назвал тебя сисадмином?
– Насколько хорошо вы разбираетесь в компьютерах, Алексей Алексеевич?
– Почти не разбираюсь.
– Понятно: чайник. Хорошо, хоть не ламер. Сразу признаетесь, что не сечете. Чайнику что-либо объяснять бесполезно, – надменно сказал Биткоин. – Поэтому я расскажу вам анекдот.
– Валяй.
– Есть сисадмины, а есть программеры. Программеры толстые, потому что сидят, а сисадмины тощие, потому что бегают. Есть толстые сисадмины, это – обленившиеся программеры, а есть тощие программеры – это поумневшие сисадмины.
– Понял. А ты кто? Обленившийся программер или поумневший сисадмин? Ты вроде не толстый, – Леонидов оглядел Биткоина с ног до головы. – И даже спортивный. В качалку ходишь?
– В том-то и фишка, – улыбнулся Волков. – Здесь все ходят в качалку, даже программеры.
– Зачем?
– Спортивный режим. Все хотят быть похожими на президента.
– Почему?
– Потому что он крутой, – серьезно сказал Биткоин.
– А хакер тебя чем не устроил?
– О! Хакеры – это гуру! Не путать с кракерами. Это из-за журналюг слово «хакер» звучит так позорно. Эти ламеры ни черта не рубят в теме. Хакеры все знают, но никуда не лезут. Они созерцают. А я, как видите, программы лабаю. Я крутой программер, понятно? Очень крутой.
– Да. Понятно все, кроме ламера.
– О небо! – Биткоин с тоской посмотрел в потолок. Как же трудно с вами, старперами, – понял этот взгляд Леонидов. – Объяснять бесполезно, поэтому снова анекдот. Приходит к программеру ламер со своей неработающей программулькой. И спрашивает: где у меня не так? В ДНК, – отвечает программер.
Алексей, у которого было хорошее чувство юмора, оценил и рассмеялся. Но тут же помрачнел: на него шел Хан. Биткоин воспользовался паузой и исчез. Общение с людьми пожилого возраста гениального мальчишку напрягало.
– Где бы ни встретиться, – натянуто улыбнулся Тукаев.
Руки для пожатия они друг другу не протянули. При любых обстоятельствах они с Ханом останутся по разные стороны баррикады, кто бы против кого ни воевал. Если Хан будет за зеленых, Алексей переметнется к серо-буро-фиолетовым. Не важно к каким, лишь бы они были не одной масти с Ханом.
– Сделаем вид, что друг друга не знаем? – также натянуто спросил он. – Или Сажин в курсе?
– Нет. Ты что-то хотел узнать, – внимательно посмотрел на него Тукаев.
Да, он изменился. Хотя чутье у него всегда было звериное. Потому и предпочел тогда договориться с ментами, а не цепляться за уголовную этику. Понял, что без прикрытия ему не выжить.
– Угадал, – Алексей с усмешкой разглядывал начищенные ботинки.
Хан глянул на дорогие часы, красующиеся на левом запястье, и неторопливо сказал:
– Встретимся через час в ресторане «Три Эс». Он здесь же, на третьем этаже. Не хочу откладывать этот разговор.
«А Тукаев тоже заматерел», – раздумывал Алексей, дожидаясь Сажина. Тот все еще разговаривал с Гербером. А им надо закончить «введение в курс дела». Уже было понятно, что «БуЗа» – серьезная штука и дилетантов здесь нет. В этом зальчике сегодня собрались лучшие из лучших. Сажин по-прежнему отличный организатор.
Взять того же Хана. Сразу видно, что он не просто криминальный авторитет. Он – координатор. Хотя с мастью определился давно и менять ее не собирается.
Блатные, по мнению большинства людей, не умеют говорить на нормальном человеческом языке, только на блатном жаргоне. Так же как не умеют нормально говорить айтишники или те же менты. Свою речь они обильно пересыпают сленгом. Но Алексей на всю жизнь запомнил, как инструктор по стрелковой подготовке, боевой офицер, дважды раненный и весь седой после рейдов по афганским кишлакам, сказал им, салагам:
– Кто скажет «ствол» и «рожок», того вышибу на хрен с полигона, пока не поумнеет. Автомат называется автоматом, а магазин магазином, и никак иначе. Оружие надо уважать. И никаких понтов. Кто понтится, того убивают первым. А кто выжил, никогда не станет рассказывать о том, что он делал на войне и как это делал. Либо врите, либо молчите, если хотите называться офицерами.
Их, как и всех сотрудников МВД, готовили к горячим точкам. Командировка в которые была обязательна. Почему-то сегодня, во время разговора с Сажиным, Алексей об этом вспомнил. Здесь все было заряжено напряжением. «БуЗа» оказалась горячей точкой.
Урок того инструктора Алексей запомнил на всю жизнь. Настоящий профессионал никогда не бравирует своими успехами и не выпячивает свою компетентность в самых сложных вопросах. А если он вдруг скатывается на жаргон, значит, делает это намеренно, чтобы сравняться со своим недалеким собеседником. Но если профессионал не хочет, чтобы его «масть» определили, никто и не догадается. В этом и есть смысл профессионализма.
Так и Алексей, все нужные слова знал, но старался употреблять их лишь в самом крайнем случае. Когда разговаривал с ламерами, то есть с ослами, а их в любом деле хватает. Он прекрасно знал, кто такой ламер, просто хотел подольше поговорить с Биткоином. Немножко его раскрыть, прощупать.
Профессионал с многолетним опытом с трепетом относится к тому, что позволяет ему с должным уровнем качества выполнять свою работу. А на сленге говорят выскочки.
Если Хан вырос из блатного жаргона, значит, он перешел на другой уровень. Где авторитет уже не надо подтверждать дешевыми понтами. А уголовное прошлое лучше скрывать, а не выпячивать. Хан, похоже, больше не собирается на зону ни в каком качестве. Хотя смотрящий за зоной в табели о воровских рангах – должность завидная. На нее абы кто не попадает. Для этого нужно быть в авторитете, обладать железной выдержкой и иметь хорошие отношения с ворами в законе. Причем, по информации Алексея, Хан назначил себя смотрящим сам. Значит, имел достаточный вес и не боялся, что не прокатит. Так что же у них там, на зоне, вышло с Сажиным? Почему они теперь вместе? Это Алексей и собирался сегодня узнать.
Он молча кивнул Хану, выражая свое согласие на аудиенцию, и направился было к Сажину, который довел наконец свою мысль до Гербария. Тот с надменным видом прошел мимо Алексея. Но на внимание Дмитрия Александровича теперь претендовала другая персона. Она, видимо, давно уже стояла в дверях, прижимая к груди папку с документами и дожидаясь удобного момента, эта блеклая женщина неопределенного возраста. Ей могло быть и около сорока, но не исключалось, что перевалило за пятьдесят.
Волосы у нее были бесцветные. Не белые, а именно бесцветные, потому что платиновые блондинки сексуальны, а эта женщина была бесполой. Глаза как льдинки, белесые брови и по какой-то случайности густо начерненные ресницы, потому что они резко выделялись на этом лишенном красок лице. Вообще, с макияжем у женщины были проблемы, она не понимала, что и как надо красить. Будто брала поутру косметичку и пару минут в задумчивости на нее смотрела. А потом вынимала либо тушь, либо тени, либо губную помаду. И никогда – румяна. Воспользовавшись чем-либо из своей косметички, женщина на этом и останавливалась. Торопливо ее закрывала, словно боясь, что разноцветные тени разбегутся, и сама бежала на работу.
Алексей рассматривал даму с интересом: она была забавной. Он уже понял, что это – главный бухгалтер.
– Ванда Бруновна Суве, – представил ее Сажин.
– Если у вас нет времени, Дмитрий Александрович, я могу подойти попозже, – с готовностью сказала бухгалтерша.
Видно было, что Сажин – ее бог. Но в этом не было даже намека на эротику. Преклонение монахини перед кумиром, причем такой монахини, которая действительно отреклась от всего мирского. Это Служение с большой буквы. Или же великолепная актерская игра.
Алексей был не прочь еще немного понаблюдать за Суве.
– Документы на подпись? – Ванда Бруновна кивнула. – Давайте. Леша, подожди еще пару минут.
Сажин сел за стол и открыл папку, а Алексей завертел головой: где Леня? Как зовут в «БуЗе» бухгалтершу? «Ванда Бруновна» выговаривать не слишком удобно. Но Леня уже исчез. Алексей отошел к двери и застыл, копируя бухгалтершу, которая превратилась в ледяную статую, в то время как Сажин священнодействовал: подписывал документы.
– Все, – через минуту сказал Сажин и положил на стол авторучку.
Суве с неожиданной проворностью подхватила папку и заскользила к дверям. Алексей посторонился, но так, чтобы ощутить исходящее от женщины тепло и уловить аромат ее духов. Настроиться на ее волну. Суве прошла, задев его пышной грудью, но даже не порозовела от смущения, хотя контакт оказался тесным. Полноту Ванды Бруновны можно было назвать приятной, но одевалась бухгалтерша так, чтобы как можно больше скрыть, а не показать. Перед платяным шкафом она стояла гораздо дольше, чем над косметичкой, раздумывая: что бы еще надеть? Такой стиль называется многослойным. Поверх топа кофта, поверх кофты шарф, да еще на кофте куча оборок. Юбка из той же серии, с нижней юбкой и нашитыми на верхнюю кусками ткани.
Когда это многослойное сооружение проплыло мимо Леонидова в приемную, он всерьез задумался: интересно, сколько можно спрятать под всеми этими кофтами и юбками? И что именно спрятать?
– Интересная у тебя бухгалтерша, – так и сказал он Сажину.
– Да? Не замечал, – равнодушно пожал плечами тот.
– Сколько ей лет?
– Ну, ты и вопросы задаешь! Я смотрю на работающих здесь женщин исключительно как на сотрудниц.
«Но ты же встречаешься с кем-то в отсутствие жены?» – чуть было не вырвалось у него. Алексей, убей, не верил, что Сажин монашествует в миру. Значит, его любовница здесь не работает. Меньше проблем, потому что в этом случае список подозреваемых пришлось бы расширять.
– У тебя тут целый интернационал, – перевел он разговор на другую тему. – Гербер еврей, Кочарян армянин, Тукаев татарин, Суве явно имеет прибалтийские корни. Паша Волков русский. Ты и землячества объединил?
– Я стараюсь объединить все, что можно, – серьезно сказал Сажин. – Идем ко мне в кабинет. Нам надо закончить вводные процедуры.
В кабинете у Сажина они выпили кофе. Наступило время ланча, и Алексей был не прочь перекусить.
– Что скажешь? – требовательно спросил Сажин, глядя ему в глаза. Алексей отставил пустую чашку и спросил:
– Личные дела членов правления покажешь? Всех, кроме Лени.
Дмитрий Александрович задумался, потом сказал:
– Ну что ж. Это можно. Поработаешь с ними в моем кабинете? Я здесь бываю редко.
– Такое доверие!
– Не обольщайся. Все, что надо, запаролено. И мы еще не обговорили твою зарплату.
– Давай по факту, Дмитрий Александрович. Считай, что я работаю по договору. Вот выполню весь объем работы и тогда…
– Люди, которые отказываются от аванса, меня напрягают. Либо они необязательные, либо у них есть другая работа, которая их и кормит.
– Сажин, что за намеки? – разозлился он. – Ты мне доверяешь или нет?
– Ты постоянно оговариваешься. «У нас», «мы»… Мы – это кто? Мы с тобой или ты с ними?
– Я еще не переключился.
– Хорошо. Я подожду.
«Подожду тебе доверять», – понял Алексей. И другое понял: будет проверка.
– В «БуЗе» в качалку пускают всех желающих или только по пропускам? – небрежно спросил он.
– Хочешь потренироваться? – улыбнулся Сажин. – Без проблем. Сегодня тебе выпишут постоянный пропуск в спортивный клуб.
– Биткоин… Волков сказал, что спортивная программа у вас… у нас обязательна.
– Да ты вроде в хорошей форме, – оценивающе посмотрел на него Сажин.
– Я не гожусь для ринга. Никогда этим не занимался.
– Тебя никто не обязывает. Неужели ты думаешь, что Гербер или Кочарян бьют кого-то ногами и дробят зубы своим оппонентам? Только виртуально.
«Но я не Гербер, – подумал он. – Мне надо заслужить доверие. А спорт объединяет. Нет ничего крепче спортивного братства. К тому же я хочу проникнуть в святая святых. Узнать, что такое «Три Эс» на самом деле».
– Я неплохо стреляю, – скромно сказал он. – А вдруг пригодится?
– Тир в нашем клубе тоже имеется, – кивнул Сажин. – И ты прав: кто знает, что в жизни пригодится?
Зазвонил его мобильник. Алексей подумал, что это весьма кстати? и встал.
– Я пойду?
Сажин кивнул.
– Пропуск вечером у секретарши заберешь, – сказал он, прикрыв ладонью трубку. – Иди присматривайся.
Алексей вышел в приемную. Красавица-секретарша встала, чтобы проводить его до дверей. Он почувствовал себя гномом под опекой Белоснежки. Захотелось развернуться и уткнуться носом в душистую пышную грудь. Спасла мысль о жене. «А Саша мне завтрак сегодня приготовила». К тому же его ждал Хан. То есть Алексею оставалось еще минуток десять подождать «специалиста по связям с неформальными организациями» в ресторане «Три Эс».
– А где тут у вас главный ресторан? – подмигнул он Белоснежке.
– Уже проголодались?
– Мне сказали осмотреться, вот я и осматриваюсь. Пока я не голоден, но кто знает, что случится дальше?
Его настроение перед встречей с Ханом было философским. Ему надо подобрать ключ от ада, а они из раскаленного железа, эти треклятые ключи. Криминального авторитета разговорить непросто. И пугать бесполезно.
А что тогда делать?
Ресторан «Три Эс» оказался каким-то странным, совсем не пафосным, а скорее спартанским. Хотя по замыслу создателя был главным рестораном в городе БуЗа. Здесь явно не планировалось устраивать банкеты, хотя главный зал «Три Эс» был огромный, человек на триста, если посадить их плотно, плечом к плечу. Но по своей планировке и скромному интерьеру больше напоминал столовую, куда сподручно забежать в рабочее время и при необходимости на скорую руку провести переговоры, чем ресторан. По опыту Алексей знал, что от таких стремительных переговоров в рабочей обстановке толку гораздо больше, чем от задушевных многочасовых посиделок с долгими заходами и бесконечным подтверждением серьезности намерений. После того как допито вино и такси везет по ночной Москве, убаюкивая попсой, вся серьезность намерений растворяется в огнях большого города, полного соблазнов.
Зачем что-то делать, зачем всерьез напрягаться, когда жизнь, как полноводная река с далекими-предалекими берегами, и спьяну кажется, что ни до одного так и не доплыть? Особенно, когда они теряются в ночи…
– Закажем что-нибудь?
Алексей вздрогнул. Он задумался и не заметил, как подошел Тукаев. Хотя и Хан двигался бесшумно, даже в своих неразношенных ботинках. Он не подходил к еде, а подкрадывался, словно всегда боялся, что отнимут.
Тукаев сел напротив и открыл меню.
– Я кофе пил у Сажина, так что не голоден, – намекнул Алексей.
– День длинный. И кто знает, чем все закончится? – также с намеком ответил Хан.
Алексей мысленно усмехнулся: обменялись любезностями. Один-один.
Тукаев кивком подозвал официантку. Симпатичная девица спортивного вида приняла у них заказ. Подумав, Алексей тоже заказал харчо.
– Сажина откуда знаешь? – безразлично спросил Хан, тщательно протирая салфеткой и без того сверкающую ложку.
– Оттуда же, откуда и ты. Я вел дело об убийстве Анжелики Голицыной. Которое привело к другому убийству. Которое привело на зону Дмитрия Сажина. Который встретил там тебя.
– Все тот же, – поморщился Хан. – Сложно говоришь, начальник. Никогда тебя не понимал.
– Как же мы в таком случае договорились? – намекнул он.
– То давно забыто, – жестко сказал Хан. – Ты на меня не дави, не тот нынче расклад.
– А какой? – невинно спросил он.
– Прямо говори: чего хочешь?
– Суп ешь, – Алекей кивнул на дымящуюся тарелку, которую официантка поставила перед Тукаевым. – Кстати, откуда отчество Хафизович? Насколько я помню, у тебя в метрике в графе «отец» стоял прочерк. Я еще тогда пошутил: «Сын полка».
– Я сказал: хватит, – голос у Хана стал металлическим. – Я Тимур Хафизович Тукаев, это понятно? А ты никто. Я знаю, что тебя из ментовки поперли. Давно должны были попереть. Мы ведь тебя ждали, – ласково сказал он.
– Вы – это блатные?
– Ты давно должен был сесть.
– Так ведь ваших с нашими не сажают.
– Много знаешь, – растянул узкие, как щель у бетонного дота, губы в резиновой улыбке Хан. – Добрались бы. Жаль.
– Жаль, что меня просто поперли? Но зато теперь я друг Сажина. Единственный друг, – подчеркнул он. – Как с этим?
Лицо Хана опять превратилось в застывший бетон в круглом, как луна, тазу. Тукаев не спеша, с безразличным видом ел, словно глотал не обжигающе острое харчо, а холодную окрошку на квасе.
– Я знаю, всего ты мне не расскажешь, – Алексей лениво помешал ложкой в своей тарелке. Есть не хотелось, хотя пахло вкусно. – Но у меня есть влияние на Сажина. Как я понял, бугор здесь он. И ты не единственный криминальный авторитет, которого он знает. Наверняка среди его знакомых теперь есть и воры в законе. А ты по-прежнему смотрящий. Только теперь не на зоне. Ты присматриваешь за общаком, в который скинулись ОПГ. Сажин тоже вложился, но не только его деньги здесь крутятся. «БуЗа» – именно общак. Бизнес, который ищет защиты, платит взносы. Сажин вкладывает сбережения в новую империю, которую строит. Потому что он по натуре – император. Ему нельзя было на зону, потому что там проявилась худшая сторона его натуры. В нем возобладали имперские амбиции, и ему удалось притянуть к «БуЗе» ОПГ… Эти в большинстве своем и вашим и нашим. Они давно уже договорились с силовиками, но блатным ходить под кем-то всегда было в падлу. Они, как прирученные волки, все время в лес смотрят и воют, натягивая цепь. А Сажин и есть тот лес. Вот почему он лидер. Он не побоялся подставиться. Ты ему чем-то обязан. Расскажи.
– Умный. – Хан медленно проглотил харчо и спросил: – В чем здесь моя выгода?
– Ты остаешься в правлении. У меня, между прочим, неограниченные полномочия, – не моргнув глазом блефанул Алексей. – Сажин ищет стукача.
Хан посмотрел на него с таким презрением, что Алексей уткнулся в тарелку с харчо. «Ты рамсы-то не путай, мент», – понял он. Сесть для Хана все равно что очередной орден на грудь повесить. И ментам он стучать не будет. Не та масть.
«Мы маленький, но гордый народ, – мысленно улыбнулся он. – Всех вас давно уже сломали, вы ручные, но по-прежнему понтитесь и прилепились теперь к Сажину. Потому что он – лидер. Только он может поднять вас с колен».
– Нам работать вместе, – миролюбиво сказал он Хану. – И кто знает, во что выльется эта работа? Расскажи.
– Сажа ментовское душилово разрулил, – Хан смотрел мимо него, в стену. – И он там, на зоне, икру с крабами в одиночку не жрал. Все посылки, что ему приходили, шли в общак. Поначалу он был «мужиком». Потом стал авторитетным, – Хан стал говорить медленно, рублеными фразами. – Вместе решали, как быть с нашими, а как с его. Грамотно решали. А потом м…к один стуканул. Бабе своей маляву накатал. Да еще фотку скинул: вот как шикарно я тут живу. А на столе жрачка – мама не горюй. Крабы с икрой, шашлыки. Спалились.
По тому, как Хан стал постепенно скатываться на блатной жаргон, Алексей понял, что тема больная. Вот сейчас Хан скажет главное.
– Баба дура оказалась, поднялся кипиш. К нам на зону проверка нагрянула. Менты взбеленились. Они-то к нам со всей душой. Посылки без разговоров пропускали, а Саже ящиками жратву с воли слали. Олигарх, бля… Кто хотел, так тому и баб на свиданку приводили. А мы, выходит, суки, потому что сдали. Ну и прессанули нас. Душилово началось. Что было делать? – Хан тоскливо посмотрел в тарелку с остывающим харчо.
– Как Сажин с ними договорился?
– Договорился? – Хан посмотрел на него с удивлением. – Разве с ментами можно договориться? Это здесь, у вас, все бабки решают. А когда по понятиям, характер надо показать.
– Правда на стороне сильного, – кивнул Алексей. – Первобытно-общинный строй. Что, махач был?
– Менты сказали: выставляйте бойца. Наш против вашего. Победа за нами, и мы вас прессуем. Жить будете, как мы скажем. А нашего бойца вынесут – душилово кончится. Как раньше не будет, но жрачку не отберем. И в дела ваши не полезем. Пересидим кипиш, а там, глядишь, и наладится.
– По понятиям, против их бойца должен был выйти криминальный авторитет, – напрягся Алексей. – А на зоне в тот момент, кроме тебя, никого больше не было, раз ты был смотрящим. Вышел Сажин, да? За тебя?
– Мент был качок. Огромный, как гора, – в голосе у Хана Алексею почудился испытанный тогда, во время «душилова», страх. Тукаев всегда хотел жить, эта жажда жизни была его основным инстинктом. И как Тукаев ни заглушал ее, как ни старался быть крутым, в критические моменты он все равно хотел жить любой ценой. Даже ценой предательства. – Я не боец, сам знаешь. Могу, но силы не те. Мент бы меня ушатал.
– Сажин победил? – Хан молча кивнул.
«Так вот откуда у него шрам!»
– Сколько раундов было?
– Десять.
– Мент остался жив?
– Когда выносили, дышал, – нехотя сказал Хан.
– А Сажин?
– Два месяца в больничке отвалялся. Но с ринга он вышел сам. И шел правильно…
– По понятиям, – с иронией подсказал Алексей. – Значит, Дмитрий Александрович по давней своей привычке поставил на кон свою жизнь. И выиграл, потому что храбрецам везет до бесконечности. Пока они храбрецы. Да-а… Жена, конечно, не знает. Бедная Дарья Витальевна! Драка – это грязь. И только искусство вечно, – грустно улыбнулся Алексей. – Получается, Тимур Хафизович, что ты ему обязан жизнью, Сажину. И тем, что твой авторитет среди воров в законе не упал. Ты выставил бойца, и он победил. Так вот как Сажин договорился с ОПГ! Через тебя.
– Он теперь в авторитете, – твердо сказал Хан. – И не лезь сюда, понял?
– И этот авторитет Сажин периодически подтверждает на ринге, – задумчиво сказал Алексей. – Но это же бред! С другой стороны, а как еще вас, блатных, держать в подчинении? Вы уважаете только силу.
Хан молчал. Алексей посмотрел на стену за его спиной, где было размашисто написано: «Три Эс». Мелькнула светлая мысль, словно солнечный луч, но он тут же погас.
– Ты все узнал, что хотел? – спросил Хан и полез в карман за портмоне.
– Мне надо подумать.
– Думать тут не о чем, – жестко сказал Тукаев. – Все уже придумали до тебя. Мы все возьмем под свой контроль.
– Мы – это «БуЗа»? Хан, ни у кого раньше не получалось объединить и переподчинить все региональные ОПГ. Это против правил, где главное: разделяй и властвуй. Вам никто не позволит. Это ведь мощный кулак, который способен пробить любую стену.
– Мы сами все возьмем.
Тукаев встал. Алексей понял, что разговор окончен.
– У меня к тебе еще будут вопросы, – сказал он, снизу вверх глядя на Тукаева.
– Отвечу лишь на те, на которые сочту нужным ответить, – официально сказал тот, превратившись вдруг в чиновника. Мигом поменял личину, и видно было, что она ему теперь гораздо больше по нутру, чем прежняя: личина блатного авторитета.
«Далеко пойдет, если его не остановить», – мрачно подумал Алексей, глядя, как Тукаев небрежно бросил на столик деньги. «Он точно не стукач. Чего не отнимешь у блатных, так это верности их кодексу чести, пусть, по меркам обычных людей, он и сомнителен. Хан будет защищать Сажина не до последней капли крови, конечно, но у этого смотрящего и мозги есть, вот что хреново. Хан, похоже, великолепный координатор. Дмитрий Александрович умеет подбирать кадры на ключевые должности. Правда, это чуть не стоило ему жизни. Но Сажин любит ею рисковать».
Он мрачно смотрел в спину уходящего Тукаева и думал о серьезности положения.
«Надо вызывать в Москву Дарью Витальевну. Только она еще может повлиять на мужа. Мне надо с ней поговорить…»
Всю вторую половину дня Алексей бродил по «БуЗе», как по лабиринту, пытаясь понять ее структуру. Он уже узнал, что спортивный клуб находится в отдельном корпусе, это база для тренировок. Третий этаж – переговорный. Здесь бьется сердце «БуЗы». А ее мозг, он же дата-центр, находится в подвале. Куда имеют допуск лишь топ-менеджеры. Даже главный бухгалтер не имеет. На первом этаже находятся юридический и экономический департаменты. На втором царство Волкова, где работают программисты. Здесь же бухгалтерия под руководством Суве.
Алексея беспрепятственно пускали везде, куда он хотел пройти. Кроме дата-центра, в который он сам благоразумно решил пока не соваться. Перед тем как уйти домой, Алексей зашел к Белоснежке-секретарше за постоянным пропуском.
– Дмитрий Александрович уже уехал, – предупредила та.
– А я не к нему, а к вам, – Алексей улыбнулся, как ему казалось, чарующе. – Мне разрешено поработать с личными делами членов правления в кабинете президента. Я могу рассчитывать на чашку кофе? – он подмигнул Белоснежке. – Вы варите потрясающий кофе…
– Даша.
– …?
– Что вы на меня так смотрите?
Он все еще не мог найти нужных слов. Даша! Сажину хочется как можно чаще произносить святое для него имя. Хороший знак. Да, надо звонить Дарье Витальевне. И вызвать ее в Москву. Они давно не виделись. То есть виделись этим летом, точнее сказать, он видел в аэропорту, как Даша прилетела к мужу вместе с маленьким сыном. Но она-то Алексея не видела, и они не разговаривали.
Их последний разговор состоялся года два назад, когда Сажин еще сидел, по странности также, в московском аэропорту. Все они последнее время жили на чемоданах, на перекрестье дорог: сам Алексей, Сажин, Дарья Витальевна…
Они говорили тогда о том, что хорошо было бы Сажину скостить срок, нанять дорогих адвокатов, не тех, прежних, а способных договориться. Тогда все они мечтали договориться…
Даша все время отводила глаза. Она чувствовала себя виноватой. И вот Сажин на свободе, но легче никому не стало. Не договорились. У Алексея было чувство, что на горле затягивается петля. А разве у него есть выбор? Разве что поговорить с Дарьей Витальевной.