Полностью побеждённый, именуемый отныне свободным – не провоцируемый более ни к чему. Ибо он выше этого настолько, насколько солнце выше всех насущных проблем вместе взятых.
И сколько бы злости не витало в его достопочтенный адрес, агрессией веской сопровождённой, – он с некоторых пор не питает раздор, даже отрадный(!) ни к чему. Ибо его единственная эмоция нынешняя нисходит от Него*, в лице неколебимого безмятежного спокойствия, сопровождённого безграничным потенциалом в области физиологии, в т.ч. вдохновения, как отсутствие физического, изнурявшего своей слабостью утомления, в т.ч. из минимального: чувства голода, страха, и прочих, относящихся к обыденным потребительским манерным чувствам. Даже самая острая боль физического плана выглядит как приглушенное, наблюдаемо-осязаемое как «нечто отдельное, живущее за стеклом своей жизнью», не вызывая чувства подавленности и потери, присущей её испытывавшему, находившемуся в пространстве её изнурения.
*Ибо лишь Ему подвластно как истинно Его зовут.
Индивид, постигнув суть непостижимого, метафорично “став солнцем”, субстанцией однородной, отныне выполнял роль аналогичную. Посему и был награждён оным, не понимаемым никому, как не ему и более никому из круга его присутствия, в лице жизнь зарождавшего всему, но по-своему. Ибо ступал, где должен был ступить, дабы разжечь, что явно угасло. И ежели вместо кучи мешавших видеть истинное, ныне одно – его подобно линзе, в крат увеличивающее, – о каком смысле, если не о самом Величайшем, может идти речь с индивидом, сие постигнувшим?.. Лишь полностью себя победивший, именуемый отныне просвещённым, либо иной другой формой бессмысленного выражения Его нынешней сущности, предающейся слову, – ибо с некоторых пор слова утрачивают свою значимость в отношении всего произносимого, – имел представление о созерцательной, созидательной и потребительской силе, представляющей одно целое – вечность среди окружения, его опоясывающего. Ибо он более не окружение – он смысл стремления окружения.
Но не созерцавший отголосья израительного. Ибо созерцавший прекрасное, имевший склонность к провокационной от пороков, в лице их полного пронизывающего осязания «во всей красе» при должных обстоятельствах, их спровоцировавших низойти (досада, грусть, радость, злость, уныние, слабость, лень и т.д.) отличием от победившего, к тем полностью неколебимого (ибо даже самый сильный испуг его не провоцирует на забвение краткосрочное, в лице потери себя с собой) – ещё находится в оковах иллюзии. Что весьма более чем достойно и высокопочтенно; ибо он стремился; в отличии от мракоблудов, созерцавших нечто под действием утопических веществ. Веществом может выступать даже общественное мнение!
Посему ему (созерцавшему что-то прекрасное) не стоит доносить какие-либо истины, если он находится под какой-либо иллюзией, исходя из контекста выдвинутого. Ибо его учения – будут заведомо ложны и применимы лишь к нему одному и только.
Универсального совета не существует если его не трактует побеждённый. Ибо побеждённый трактует гласом иного звучания, нисходящего прямиком из глубин априорного знания, благодаря раннему апостериорному, как моста между двумя непреодолимыми никак иначе, как через тернию неблагоразумную. Ибо неблагоразумная – значит идущая в разрез полному пониманию о здравом смысле, необратимых последствиях и неуверенности в том, что грядущее сподвигнет в ответ на реакцию таковую. Чем кристальней изначальная вера – тем сильней ответная благодать.
Также, я не могу никак высказаться насчёт реализации того триумфального среди представительниц, побуждающих к свершению безрассудства, их чарующим, вечно иллюзорным, от иллюзии являвшей их сущность (ибо каждая женская натура – сплошная иллюзия, уводящая стремившегося восвояси в бездну бытия неведения*) прекрасной женственной половины, – ибо всё доносимое апостериорно. Но заверю, что, будучи побеждённым, узреть представительную особу, созерцающую израительное – зажечь своё единственное, ныне однородное-непрестанное благодатное, в аккурат химической реакции, но в масштабах микромира. Ибо обособленность нынешняя, – мира по-прежнему сего, но сей мир – от другого.
*Языком обстоятельств: при общении, вместо эмоционального закрепощения чувств от возбуждения – главного на пути к триумфальному, (т.е. не утраты связи истинного Я с бренным телом) вследствие физиологии (чья подразумевает напротив – потерю внутренней связи и власти над эмоцией) происходит двойное раскрепощение: части думной (блудной мысли, чья одурманивающим образом провоцирует второе – тельную зависимость от первого побудившего). Как итог: уход в двойную иллюзию и полное неведение, как своего мира, так и мира оппонента, со всеми грядущими и вытекающими в лице ссор, непонимания, в т.ч. ревности, злости и агрессии последствиями. Ибо каждому будет казаться, что он прав; ибо один живёт под действием двойной иллюзии(!), а другая сквозь эту иллюзию питает свою, ещё более утверждаясь в том, чего в действительности НЕТ. Но, как и первый, она не увидит ничего, даже настаивая на своей правоте. Ибо лишь молчание расставляет места на свои точки. Лишь первый, побеждённый возможет стать тем, кто рассудив бы привнёс в это более воинственный смысл, от предрасположенности к рангу «кто мог решать».
Побеждённому напротив полезно входить в мир иллюзий иных пассий, дабы своим взором обучить их чему-то новому, выстроив ещё более совершенную картину мира в отношении им познаваемого. Но ежель кто вдруг возомнил себя побеждённым – это изощренная иллюзия. Дабы увести туда, куда не стоило.
И посему любой созерцавшей – мой достопочтенный, распростёртый от осязания сути доносимой, – поклон. Всему остальному – есть к чему стремиться. И пока присутствует мысль о нынешнем «величайшем