Олег замер, не пройдя и половины пути до лестницы. – Насколько я должен стать отрешенным? Помнить обо всем, что сотворила власть. Видеть весь этот беспредел. И не проявлять эмоций. А что делать с бурой отравой, что я пью каждое утро? В первую же субботу я спалюсь. Хм, а что стало с теми листьями из парка, в которые я завернул труп комара? – Именно с насекомого и началось его возвращение к дутой реальности.
В нерешительности постоял на лестнице. Поискал глазами камеры. Не хватало попасться на такой мелочи. Похоже, под наблюдением только первый этаж. До субботы времени навалом. Можно что-то успеть сделать.
Вернулся в квартиру, убедился, что запер дверь, разулся и сперва слил в раковину пропущенную сегодня порцию отупляющей и ослабляющей волю жидкости. Про себя он окрестил ее регрессеном – созвучно какому-то лекарству. Слив противно, словно издеваясь, булькнул.
– Да нет, не могут же они в канализации в самом деле установить контроль этой гадости. – В это очень хотелось верить. – В любом случае надо быть осторожнее.
Олег залез в карман пальто и вытащил комок листьев. Развернув его, с удивлением понял, что комар – это крохотный коптер, а не насекомое. Миниатюрный шприц вполне можно принять за жало, вместо брюха пустая ампула. Тогда в парке он до этого не додумался, хорошо хоть догадался спрятать улики. Значит, пробуждение далеко не случайно. Значит, сопротивление есть и проверка водоотводов – второй этап спасательной операции. На душе полегчало. Он не один. Значит, шансы отомстить повышаются.
Главное – не пороть горячку. Не вызывать подозрений. Вести себя, будто ничего не понимаешь, будто надутая реальность – единственно реальная.
Сначала уничтожить улику, потом отправиться на работу. Вариант с мусоропроводом отмел сразу. Выбрасывать по дороге тоже опасно – могут заметить. Прятать дома – форменное безумство. Секунды бежали.
Медлить дальше нельзя: есть риск опоздать на службу. Завернул обломки обратно в комок листьев, уже подсохших и ломких, сунул его в карман и отправился надувать шкуры. На первом этаже догнал соседа, который механически протянул руку для приветствия.
Ладонь оказалась сухой и теплой. Одежда висела на этом когда-то явно статном человеке. Заношенные брюки лоснились. Ботинки были примерно того же года выпуска, что и кроссовки Олега. Потрескавшиеся, облупившиеся, стоптанные, с подошвами, не один раз заботливо подклеенными.
Взгляд соседа поймать не смог, но пришла уверенность, что тот просто мастерски отводит его. Это значило, что он обходится без регрессена – поговорить бы с ним, узнать его историю, да и вообще понять, что творится – информации катастрофически не хватало. Не сейчас, не под камерами.
Выйдя из подъезда, они разошлись в разные стороны. Олег сделал вид, что поправляет кроссовок. Притворяться почти не пришлось. Тайком понаблюдал за походкой соседа – деревянной, будто он шагал на шарнирах, – и заодно осмотрелся на предмет камер. Одну заметил под козырьком подъезда, другая, с 360-градусным обзором, висела гораздо выше на проводе, соединяющем его дом с соседним.
Хорошо хоть, аппаратура выглядела такой, какой помнил ее в своей прошлой жизни. Но кто сказал, что это все оборудование и где-нибудь не установлено скрытых камер?
Выпрямился и двинулся в сторону работы. Обломки дрона жгли карман. Нужно дойти до парка. Там он сможет избавиться от них.
Обычно он шел на работу в студию абсолютно механически, сейчас же впервые передвигался в полном сознании. Повсюду глаз замечал признаки упадка и бедности. Редкие прохожие одеты в обноски. Многие явно под регрессеном. А те, что двигались не механически, старались идти быстро, не глядя по сторонам. Не видно ни детей, ни обычных людей. Камер на улицах мало.
Вывесок с адресами на домах практически нет, немытые окна скорбно таращатся на пустынные улицы. Прошел мимо бывшей троллейбусной остановки, от нее остался лишь железный скелет. Не видел Олег ни одной машины, хотя на большой шоссейной дороге асфальт выглядел хорошо, за его состоянием явно следили. В отличие от вывесок и заброшенных магазинов. Не работали даже аптеки.
Хотя зачем теперь магазины. Он прошел мимо пункта патриотизма – здесь доходяжкам выдавались продукты и предметы личной гигиены. Мостовая грязная – частенько в дни обеспечения к пункту заявлялись обычные люди, чтобы выместить на доходяжках народный гнев. Обычно этот выплеск сопровождался забрасыванием помидорами и обсыпанием мукой.
На сером карнизе остался след от скрученных букв – Carlo Pazolini. Во всю давно немытую витрину растягивал тонкие губы в язвительной усмешке портрет президента. Изображение качественное, а глаза… Олег едва не сбился с шага – зрачки перемещались. Похоже вместо них установлены камеры. Большой Брат воистину следит за тобой.
Он шел дальше, одновременно стараясь осматриваться и не навлечь на себя подозрений. Вокруг нет-нет, да и маячили люди. Судя по тому, как быстро его нашли в парке спецагенты, среди прохожих вполне могли рыскать соглядатаи.
Дворами дошел до магистрали, кажется, Волоколамского шоссе – он и раньше не очень хорошо знал этот район, а за время вынужденного существования под регрессеном познания в географии, разумеется, не расширились. По трассе, словно ракета, пронесся темный автомобиль. Звук мотора еще затихал вдали, когда на дороге показался еще один. Этот ехал гораздо медленнее. Машина давно скрылась из вида, а Олег все стоял, провожая ее взглядом. Наконец сбросил оцепенение и свернул под мост, под которым пролегал кратчайший путь к работе.
– Нельзя так выдавать себя. – Голос позади едва не заставил его проломить головой мост. Горюнов сам не знал, чего стоило ему удержаться от прыжка. В кармане хрустнули остатки дрона – так он сжал кулак. Остановился и медленно повернулся, одновременно готовясь драться и убегать. И никого не увидел. Будь там кто угодно, он бы опешил меньше.
– Безумие какое-то. Ладно, потом разберемся. – Пробормотал и продолжил путь. Несколько раз резко оглядывался, но никого так и не увидел. Может, показалось. Зайдя в парк, вновь испытал недавнее ощущение защищенности, словно деревья могли ему помочь. Впрочем быстро отогнал от себя эти мысли – парк не скрыл его от агентов.
Еще раз огляделся, отошел от тропинки, расковырял в нескольких местах листья и землю подобранной тут же палкой и, ссыпав в приготовленные ямки части комара-дрона, замел следы. Разломал нехитрое орудие на несколько частей и разбросал их в разные стороны.
Чем ближе к выходу из парка и работе, тем сильнее колотилось сердце. Не давал покоя и странный голос из-под моста – не сошел же я с ума, в самом-то деле!
Вот уже среди деревьев виднеется здание. Это, в отличие от всех увиденных ранее, в прекрасном состоянии. Даже заслоненное ветвями, оно выглядело современно. Он шагал по дорожке, которая на глазах становилась все ровнее и презентабельнее. По краям появились бордюры, выкрашенные в яркие цвета, перед самым выходом из парка красовались резные лавочки. По обеим сторонам от каждой из них высились урны с раздельным сбором мусора – типа цивилизация, угу.
Территория вокруг студии огорожена высоким монолитным забором в несколько человеческих ростов, по верху идет сетка, видимо, под напряжением. Прожекторы, камеры. Со стороны улицы несколько въездов, оснащенных защитными механизмами. Прямо перед Олегом к ближайшему свернул огромный Лэнд Крузер с тонированными стеклами.
Водитель, по виду доходяжка, вставил в картоприемник документ, и бетонные блоки опустились, открывая дорогу. Как только джип миновал первый контур охраны, препятствие почти бесшумно вернулось на место. Горюнов хотел посмотреть, как машина проедет дальше, но медлить было нельзя, и он прошел ко входу. И вдруг понял, что совершенно не знает, как себя вести. Будто назло никто не торопился на работу, ориентироваться не на кого.
Вошел, миновал рамку металлоискателя и оказался в закутке перед выступающим, словно нос корабля, постом охраны. За ним три двери. В какую входить? Один из троих сидящих на страже оторвал взгляд от монитора. Олег махнул перед ним карточкой. Тот нажал кнопку, и над самой правой, полупрозрачной, дверью, загорелся зеленый кружок. Что ж, теперь хотя бы известно, куда дальше. Вдруг из стены возле охранника выдвинулся сканер отпечатков пальцев.
– Странно, что я совершенно не помню про эту процедуру. – Приложил ладонь. Над дверью загорелся второй зеленый кружок, щелкнул замок. Олег толкнул дверь и попал в длинную кишку, напоминающую самолетный рукав. Воздух внутри затхлый, тяжелый. За спиной лязгнул замок. Внутри почти темно. Двинулся вперед чуть ли не на ощупь. С каждым шагом становилось светлее. Вскоре он достиг еще одной полупрозрачной двери. Именно через нее в рукав и проникал свет.
Нашарил ручку и попал в большой коридор с яркими лампами под потолком. В нескольких метрах располагался еще один пост охраны. Ему следовало пройти через него. Опять сканер отпечатков. Двери широкие, гораздо шире тех, что на входе в здание. Охранники в отличие от предыдущих – не обычные люди, вместо дубинок пистолеты.
Миновал второй пост. Дальше нужно выйти во внутренний двор. Здесь пахло едой. Да как! Жареные грибы, мясо, сыр. А еще сладкая выпечка. Аромат сводил с ума. Сглотнул слюну и чуть не подавился. За окнами второго этажа виднелся ресторан. За столиками сидели люди. Ни одного обычного человека. – Ну еще бы!
Пересек двор, уставленный машинами. Становилось понятно, что большой черный джип – идеальное средство передвижения современного гражданина. Чем больше и чернее, тем лучше.
Номера на всех авто – в новом формате, точнее вне всяких форматов. На самых пафосных – буквенные, вроде «БроШ», на тех, что попроще, что-нибудь вроде «4викинг77» или «куват999». Впрочем, логикой тут не пахло.
Зашел в корпус, где работал, и натолкнулся на очередных охранников. Эти тоже из высшей касты – по виду доходяжки, но в форме и при оружии.
– Номер, доходяга! – Приветствовал его крупный усатый мужик с гнилыми зубами. На куртке красовалась нашивка с надписью «Васяндр». Двое других увлеченно спорили о Людке с шестого.
– 16. – Сглотнул эмоции.
Постовой, не глядя в карточку, ткнул кнопку. Над турникетом появился зеленый кружок. Васяндр вернулся к жаркому спору коллег.
– Надеюсь, ноги не подведут. – Олег совершенно не помнил, на какой этаж ему нужно подняться. Преодолел два пролета и вопрос, куда идти дальше, отпал сам собой: ход наверх преграждала решетка, украшенная внушительного вида замком. Свернул в коридор, похожий на гостиничный. По полу вальяжно раскинулся ковер малинового цвета. На дверях висели таблички с номерами в вычурных рамках.
Направление только одно – в противоположное от ресторана крыло здания. Ковер с густым ворсом полностью скрадывал звук шагов. У двери кабинета с номером 16 остановился. Рядом стояла маленькая тумбочка для обуви. В верхнем ящике нашлись бахилы.
Зашел, зажег свет и обомлел: длинные ряды вешалок со шкурами занимали огромное помещение длиной не меньше 50, а то и 100 метров. По самым скромным прикидкам здесь висело не меньше тысячи личин. Горюнов еще не успел испугаться, что никогда в жизни не найдет нужную и его немедленно раскроют, как включилась мышечная память. Ноги все-таки не подвели. Он оказался у небольшого стенда. На нем булавкой приколот график сегодняшних трансформаций.
20 октября 2020 года значилось на листике.
– Два с половиной года! Какое! Больше! Что же случилось за это время? Как это стало возможным? – Олег не знал, сказал он все это вслух или просто подумал, но за спиной опять раздался голос, который настиг его под мостом. – Нельзя так выдавать себя!
На этот раз ему некуда бежать, поэтому обернулся молниеносно. И вновь позади никого. Горюнов потряс головой, ущипнул себя за руку. Он не спал. По крайней мере проснуться не удалось.