Очнулась Энж резко. Сначала открыла глаза, а потом уже услышала противное пиканье, почувствовала, что к руке что-то примотано, а в носу и глотке мешается шланг, во рту все пересохло, и голова трещит.
Первое, что увидела девушка, был желтоватый потолок. Она попробовала повернуть голову, но мешали трубки.
«Кажется, я в больнице», – с облегчением подумала Анжела. Она вспомнила свои последние ощущения с ужасом. Хитрый взгляд и соблазнительная улыбка Жоржа, вонючий сизый дым небольшого помещения, где нечем было дышать, липкую чужую руку на своей заднице, а потом пустота, только боль и страх.
«Кажется, я едва не умерла… – с ужасом поняла Энж, а еще она поняла, что лучше бы сдохла, чем оказалась под этим жутким лысым мужиком. А то, что он бы ее поимел, не спросив ее мнения, она не сомневалась.
«Жорж сука! – начала злиться девушка, – Мразь… Имел меня, мои деньги, но ему этого мало, хотел сделать меня своей шлюхой».
Злые слезы щипали глаза.
Вспомнились последние три года. Перед мысленным взором мелькала круговерть светомузыки, улыбок, глянцевых пустых лиц, ярких коктейлей. Снова стало трудно дышать, руки сжались в кулаки. Истерично запищало слева. Когда в глазах уже стало темнеть, послышались быстрые шаги. Спокойный голос начал уверенно командовать, в лицо девушки заглянул врач. У него было очень сосредоточенное лицо, стильные очки и аккуратно подстриженная светлая бородка.
– Милая девушка, успокойтесь. Иначе мы не сможем вам помочь. Поспите еще, а когда очнетесь, даже не думайте нервничать!
Не то чтобы Анжела вот так просто сразу же послушала незнакомого человека, но сработало лекарство, и она снова погрузилась в темноту.
Когда вновь открыла глаза, перед ней был все тот же потолок, по-прежнему пищало где-то над ухом, а трубки торчали изо рта будто она бензобак.
Состояние было премерзкое. Тошнило, голова болела, во рту будто песка насыпали, а в горле саднило. Но хуже всего было на душе. Анжеле казалось, что она смыла свою жизнь в унитаз и даже не заметила, когда успела. Ее окружали или пустышки, или страшные люди, лишенные даже намека на благородство. А она среди них отвечала за глупость, если не сказать резче. В этот момент Энж, пожалуй, не было рада тому, что выжила.
Единственный человек, который хорошо к ней относился за всю ее жизнь, был Миша. Он поддерживал, помогал, терпел все ее капризы, и делал это не за зарплату, а по собственной глупости или по любви, что, впрочем, возможно, одно и то же. А теперь он превратился в злого амбициозного монстра, и это она, Анжела, сделала его таким своим пренебрежением и безразличием.
Энж потеряла счет времени. Она смотрела в потолок и вспоминала всех, кого знала, и слезы сами текли по щекам неиссякаемым ручьем. За последние три года самыми близкими, как ей казалось, стали для нее Клара и Жорж. Сейчас пелена собственной исключительности спала с сознания Анжелы, и она отчетливо увидела, что Кларе было удобно быть рядом с богатой подругой, которая всегда оплачивала их общие счета. Но если подумать, Анжела даже ни разу не была у нее в гостях, ее не приглашали. И встречались они исключительно в ресторанах и «Вате».
Про Жоржа вообще все было прозрачно с самого начала. Почему Энж не видела очевидных вещей? Потому что дура!
От осознания, что за ее счет он наживался и пользовал ее как куклу, когда хотелось, злые слезы навернулись на глаза, а писк в палате стал громче и чаще. Анжела стала дышать глубоко и равномерно, чтобы успокоиться. Но тут ее посетила мысль, что может и не надо успокаиваться. Проще сдохнуть сейчас, ведь впереди ничего хорошего не ожидается. Отец узнает, что его дочь – наркоманка и побьет. Если не убьет, то выдаст замуж за Мишу, который ради своей карьеры будет делать тестю внука, не спросив об этом мнения Анжелы. Впрочем, никто и никогда не интересовался ее мнением.
«Ложь! – сама себе возразила девушка, – Миша интересовался, пока я не вытерла об него ноги».
От самобичевания Анжелу спасла молоденькая медсестра, она впорхнула в палату радостной птичкой. Улыбнулась пациентке и звонко защебетала:
– Вы уже проснулись. Чудесно! Как себя чувствуете? Сейчас позову врача, а потом вернусь и вы мне скажете, кому я могу позвонить из ваших близких.
Энж задумалась, чей телефон ей продиктовать. Папы? Видеть его сейчас не было сил. А вдруг он все еще беситься после предательства матери. Анжела никогда не лезла в их отношениях, ей даже казалось, что и лезь-то некуда. Бурная реакция отца пугала ее. Мише? Она не знала его новый номер телефона. Когда три года назад он ушел из ее жизни, обиженный и разочарованный, она пыталась ему звонить – безрезультатно.
Вернулась медсестра.
– Врач скоро подойдет. Может, даже переведут вас в обычную палату к вечеру. Ведь с вами ужасно хочет поговорить следователь. Так кому мне позвонить?
Слова про следователя все расставили по своим местам. Ей нужен адвокат. Девушка обреченно продиктовала номер отца.
Не прошло и часа, как в реанимацию со скандалом и криками ворвался Глеб Артемович. Его лысая голова была красная как раскаленная лава, густые брови были грозно сведены к переносице, а губы некрасиво кривились.
– Дрянь! Решила сдохнуть или опозорить меня! – громыхал он на все отделение, пока молоденькая медсестра пыталась остановить его, обхватив широкий торс поперек своими худенькими руками.
– Вам сюда нельзя, выйдете вон. Больных нельзя беспокоить.
Анжела лежала на кровати подключенная к приборам, но уже без трубок. Дышала самостоятельно, хоть и тяжело.
Увидев надвигающегося на нее отца, она вся сжалась, сбоку опять противно запищало, видимо ее сердце в панике забилось слишком быстро.
– Бл@дь! – орал Глеб Артемович, отпихивая от себя постороннюю девушку. Он навис над кроватью, схватил Анжелу за ворот больничного балахона и замахнулся. Энж зажмурилась, но удара не последовало. Она приоткрыла правый глаз и сквозь выступившие слезы рассмотрела рядом с отцом Мишу. Он уверенно отвел руку отца и заговорил вкрадчивым спокойным голосом:
– Глеб Артемович, не нервничайте. Все обошлось. Анжеле нужен сейчас покой, чтобы быстрее поправиться. Думаю, в пятницу ее уже выпишут, и в воскресенье мы поженимся, как и было запланировано.
Тут в палату вошли два тощих мужичка с нашивками «Охрана» на рукавах и строго объявили:
– Посторонних просим покинуть реанимацию. Иначе мы будем вынуждены вызвать полицию.
– Идемте, Глеб Артемович, – подталкивая в спину будущего тестя, проговорил Миша, – Езжайте домой, отдохните, вы всю ночь не спали, искали дочь, вам нужно отдохнуть. А я позабочусь о палате, поговорю с врачами…
Речь Михаила текла спокойно, без эмоций, видимо, поэтому действовала умиротворяюще. Он вывел разгневанного отца Энж, бросив на прощание на девушку сердитый взгляд.
Оставшись одна, девушка с облегчением выдохнула.
«Миша злится на меня, но защищает. Может стать его женой не такая уж и плохая идея…» – подумала она, снова погружаясь в сон.